Банкротство «ЮКОСА» (передача на радио «Эхо Москвы»)
Банкротство «ЮКОСА»
(передача на радио «Эхо Москвы»)
Ведущие: А. Венедиктов, Н. Асадова
А. ВЕНЕДИКТОВ: Мы в прямом эфире, здравствуйте.
В. ГЕРАЩЕНКО: Здравствуйте.
А. ВЕНЕДИКТОВ: До микрофона далеко, да, садитесь, пожалуйста, все, мы эту тему пока заканчиваем.
В. ГЕРАЩЕНКО: Не садитесь, а присаживайтесь. Слово «садитесь» в «ЮКОСе» не принимается.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Как вас быстро научили-то.
В. ГЕРАЩЕНКО: А как же, я там два года все-таки.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Все-таки два года, два года отсидки в совете директоров «ЮКОСа».
В. ГЕРАЩЕНКО: Не отсидки, а работы, интересной работы, — будет о чем писать.
А. ВЕНЕДИКТОВ: О, это угроза.
В. ГЕРАЩЕНКО: Нет, это урок.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Кому?
В. ГЕРАЩЕНКО: Всем. Если мы за рыночную экономику, за инвестиционный климат, то мы должны делать определенные выводы из ошибок, которые происходят.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Виктор Владимирович, мы поговорим сейчас о «ЮКОСе».
В. ГЕРАЩЕНКО: Надеюсь.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Поговорим о вчерашнем решении собрания кредиторов о банкротстве «ЮКОСа». Вы употребили в разных интервью такое крепкое слово, как «идиотизм».
В. ГЕРАЩЕНКО: Власти.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Власти, идиотизм власти, я думал, скажете сами или мне придется подсказывать.
В. ГЕРАЩЕНКО: А я не боюсь.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Дело не в этом, а вот в чем: во-первых, в чем смысл этого решения, потому что, может быть, мы не знаем экономических каких-то подоплек, в чем идиотизм власти?
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, вообще вещь очень простая. Есть проблемы «ЮКОСа», которые исходят из того, что «ЮКОС» якобы неправильно платил налоги, хотя никто из налоговиков, которые подписывались под налоговыми декларациями «ЮКОСа» за 2000 год, 2001, 2002 и 2003, не привлечен к судебной ответственности: вы подписывали, значит, вы или взятки брали, или жулики были, или дураки. Идет другая интерпретация. Ну, неважно. Идет интерпретация, мы платим налоги, из тех налогов, которые были насчитаны, хотя против всех решений мы протестуем, мы, «ЮКОС», из 27,5 млрд. долларов на начало января 2006 г. мы погасили 21 млрд. Частично это произошло за счет продажи «Юганскнефтегаза», основного нашего добывающего актива, 62,5 млн. тонн, неправильно проданного, третий актив, вместо того, чтобы взять акции «Сибнефти», 4 млрд., никто не хочет их брать, как untouchable, да, то ли «Челси», то ли Абрамович, то ли Чукотка, что-то untouchable, вы знаете такое слово, untouchable, недотрагиваемый. Но неважно, мы заплатили больше 20, осталось, они нам еще насчитывают 2004 г., 2005 г., хотя явно в этих условиях «ЮКОС» не мог там чего-то хитрить и использовать все те возможности, которые дает налоговое законодательство, которым пользовались все. И главное, «ЮКОС» пользовался не первым, первой пользовалась «Сибнефть», где 13 млрд. заплатили Абрамовичу. Но неважно. Я не завидую.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Кому вы не завидуете?
В. ГЕРАЩЕНКО: Нашему многострадальному населению, такая власть у них, что поделать.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Понятно.
В. ГЕРАЩЕНКО: Так вот, мы говорим о чем, что если у нас основной кредитор — налоговая инспекция, а «Роснефть», там они купили по-темному, по-черному, иностранные банки, пардон, бл…и, пустите звук такой.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ту-ту.
В. ГЕРАЩЕНКО: Да-да, они все тут у нас сидят, поэтому ведут себя адекватно, естественно, продали в декабре, сказали нам об этом в марте, хотя мы сказали — мы продаем «Mazeikiu nafta» за полтора миллиона, мы вам выплачиваем ваши 500 вшивых миллионов вместе с процентами, не волнуйтесь. Они задним числом продали для того, чтобы «Роснефть» могла вступить в их туфли и т. д., это тоже требует определенного знания дела и т. д. И после Госналогслужбы второе — это «Юганск», который говорит — вы нам платили не те цены за нашу продукцию, как за воду или за что, хотя никакой нефти без воды не добывается, плюс нефть не может добываться просто с водой из речки, закачивать туда, нужно закачивать чистую воду, это тоже своя технология и т. д. А мы говорим — ребята, да мы же были в одной семье.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, «Юганск» принадлежал.
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы нам давали цену такую, мы вам платили, но вся же модернизация, новые трубы, моторы, мы же вам поставляли из холдинга, мы одна семья, мы один холдинг, про что вы говорите. Но неважно. Тут много таких вопросов, я не хочу вмешивать ваших слушателей. Я, с одной стороны, счастлив, что я не стал юристом. С другой стороны, если бы я был юристом сейчас, я бы любого достал бы, при его любой должности, но неважно. И в этом случае, мы говорим, что Минналогслужба должна быть заинтересована в том, чтобы продать активы «ЮКОСа» по лучшей цене.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Подороже.
В. ГЕРАЩЕНКО: Тогда они больше получат, быстрее получат, увеличится стабфонд для всех национальных программ, туда-сюда, хотя они сейчас хотят деньги размещать через ЦБ, под видом резервов, не думая о том, что резервы могут быть арестованы, если будут требования государства, это уже другая тема, я не хочу эту тему обсуждать. И они говорят — мы согласны с конкурсом, да вы назначьте временного, у него примерно такое же время, такие сроки. Он более спокойно будет продавать. И я понимаю господина Ребгуна, опытного товарища в этом деле, и он говорит, что да, у нас оценка расходится с оценкой менеджмента «ЮКОСа». Менеджмент «ЮКОСа» исходит из рынка, а мы исходим из ликвидационной стоимости, потому что у нас есть год, мы должны за это время активы продать и расплатиться с кредиторами.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Пока мы найдем.
В. ГЕРАЩЕНКО: Хотя все знают, что есть у «ЮКОСа», все понимают, что сколько стоит. Статус внешнего управляющего, когда менеджмент отстраняется, он сам делает и делает не спеша, в течение полутора лет, он более выгоден для кредиторов с государственным участием или интересом, Минналогслужбы. И в то же время и «ЮКОС», и «Роснефть», и «Юганск» — это государственные предприятия.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Компании, конечно.
В. ГЕРАЩЕНКО: Насколько я помню правильно, там председатель совета директоров — господин Сечин.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Правильно помните.
В. ГЕРАЩЕНКО: Я пытаюсь не ошибаться, хотя столько происходит в стране, что можно и ошибиться. Поэтому ваш интерес тоже, чтобы вы получили больше при ваших требованиях, хотя, естественно, что для любой компании чем дешевле ты купил, тем лучше ты потом можешь это дело показать в своем балансе.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Виктор Владимирович, нам на новости надо.
В. ГЕРАЩЕНКО: У нас купили, купили «Юганск» за 9 млрд. и 4, а сейчас показывают в балансе «Роснефти» 38.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Удачная покупка, поздравляем «Роснефть».
В. ГЕРАЩЕНКО: Я их тоже поздравляю…
Н. АСАДОВА: Но что же будет с «ЮКОСом» — растащат его или нет? И кто?
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, я бы сказал, вещь непредсказуемая, совет кредиторов согласился с рекомендациями насчет того, что нужно назначать не внешнего управляющего, которому дают полтора года, который спокойно пытается найти решения, а назначить конкурсного управляющего. А задача конкурсного управляющего за год распродать активы компании. И конечно, когда активы компании, которая была первой в стране по добыче и по переработке, могут выглядеть сейчас совсем по-другому. Можно по дешевке купить, почему же не купить по дешевке? Но тут всегда возникает проблема для конкурсного управляющего: продаешь по дешевке, а у нас же кроме того, что там 61,2 % у основных акционеров, которые там все разбежались, кто куда, кто в тюрьме, а кто — «а те далече», есть миноритарии, это 40 % почти. Среди них есть иностранные миноритарии, это так называемые хедж-фонды, у которых 23–24 % акций. Там есть даже такой интересный пенсионный фонд Пентагона, ведь там любой полковник на пенсии, которому скажут — ваши деньги ничего не стоят, он и не подаст в суд на хедж-фонд, он пойдет до конца. Если он спецназовец…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Он далеко зайдет?
В. ГЕРАЩЕНКО: Я не думаю, что здесь будет очень приятно. Поэтому мы всегда и говорим: решите вопрос адекватно, в интересах страны, государства, то же самое, я извиняюсь, нефтяного комплекса, социальной ответственности и ответственности с точки зрения привлечения инвестиций. Если вы этого не сделаете, вы покажете, как я сказал недавно, и не в сердцах, а продуманно, идиотизм власти.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, но за этим идиотизмом же что-то стоит, нельзя же представить, что власть — дебил, который пускает слюни. Она как раз собирает нефть, а не слюни пускает.
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, жулик, когда ему хочется, он не думает о последствиях, он видит просто кусок, открывает рот, у него текут только слюни.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Но он какой-то глупый жулик все-таки тогда, есть же умные жулики, наверное.
В. ГЕРАЩЕНКО: Но я же не виноват, что мы не за тех голосуем.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Наргиз?
Н. АСАДОВА: Вы говорили, что какой-то инвестор появился.
В. ГЕРАЩЕНКО: Я этого не говорил.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А что, не появился?
В. ГЕРАЩЕНКО: Я говорил, что мне сказали, что появилась организация, которая готова заплатить долги «ЮКОСа» и стать владельцем «ЮКОСа». Но для этого должны быть созданы определенные условия для того, чтобы основные владельцы «ЮКОСа» с этим согласились, понимая, что иначе они ничего не получат, чтобы власть поняла, что это лучший выход для того, чтобы они вышли даже из того, что 1 августа, предположим, арбитражный суд, как все наши самые справедливые суды в мире, как говорил Вицин в фильме «Кавказская пленница», выйдет тоже с красивым лицом. Хватит ума на это или нет, я не знаю.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Судя по тому, как развивается история с «Юганскнефтегазом», которому списали немедленно налоговые претензии, как только он перешел в другую компанию, его стоимость резко возросла.
В. ГЕРАЩЕНКО: Почему вы меня после ланча хотите сразу обидеть?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы председатель совета директоров, извините, а кого нам обижать? Вы с Сечиным председатели совета директоров. Кстати, мне тут прислали.
В. ГЕРАЩЕНКО: Не надо меня мешать в одну компанию.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Почему?
В. ГЕРАЩЕНКО: Хотя мы должности одинаковые.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я это хотел сказать. Кстати, на пейджер пришло: «Уважаемый Алексей Алексеевич, после слова “Сечин” в Санкт-Петербурге произошло вырубление эфира примерно на минуту, так надо?» Вопрос от Михаила. Михаил, я не знаю, что у вас там в Санкт-Петербурге, мы ваших питерских не трогаем.
В. ГЕРАЩЕНКО: Кстати, я тоже там родился в 37-м году.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Да, у нас еще один питерский тут, и не только… член Совета директоров.
В. ГЕРАЩЕНКО: Ленинградский.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ленинградский. И Сечин ленинградский тогда.
В. ГЕРАЩЕНКО: Да, наверное.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. Вы оба председатели совета директоров и оба ленинградские, между прочим. Тем не менее, Виктор Владимирович, общее ощущение все-таки за последние годы, когда снаружи следишь за тем, что происходит в крупнейшей российской компании, я даже не касаюсь судьбы акционеров и судьбы Михаила Ходорковского, который в тюрьме. Такое впечатление, скольжение по горке, от компании, сначала на компанию повесили, заслуженно, незаслуженно, налоги, затем ее стали раздирать по клочкам, сейчас вроде пришло время, когда там шерсть летит, просто уже там лапы, там хвост, там Самара, там Томск и т. д. На чем основано все-таки ваше такое существование, что вы там продолжаете еще, я не знаю, уж не бороться, но сохранять компанию, пытаться сохранить? Зачем? Ведь очевидно, что это государственное.
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, я вам просто ответил, что совет директоров — это наблюдательный совет, это не совет и не организация, которая занимается b2b-бизнесом. И когда мне предложили после получасовой беседы, забыл, как по-русски говорится, не хочу вспоминать, о том, о сем, а потом пришли через две недели и сказали — а вы не хотите ли, у нас будет в июне отчетный год, нам нужно избрать двух членов совета, поскольку Ходорковский не может быть в связи с тем, что его догнали в Новосибирске, якобы в Москве не могли арестовать, у нас, если нужно, можно и керосин потратить, чтобы догнать в Новосибирске. Хотя он летел не в Нью-Йорк, никуда. Но неважно. И еще ушел Кукис, который сказал — я так не могу руководить, Миша, ты все время вмешиваешься, я так не могу, ухожу. Он сказал — уходи. А потом, когда его арестовали, Кукис сказал — я могу остаться. Нет, уходишь — уходи. Нужно было два новых члена совета директоров. Я подумал-подумал, зная о налоговых проблемах, посоветовался с лучшими людьми Минфина, которые уже были не in office but, но все равно они уважаемые мной, чем кто-либо после них, включая сегодняшних. Они сказали — это все хреновина, это все интерпретация Шаталова по поводу налогового законодательства, бред сивой кобылы. Я подумал — почему нет? Я понимаю, что меня хотели выбрать посредником.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Наверное, допускаю, вполне допускаю.
В. ГЕРАЩЕНКО: Я тоже так где-то думал, но после избрания я звонил три раза в офис, сказали — через Медведева, Медведеву я звонил две недели, ответа не пришло. Я понял — со мной не хотят говорить, потому что было принято решение — раз ты, собака, выступил так на совете предпринимателей, мы тебя изничтожим. Но, в любом случае, я исходил из другого. Компания ведущая, компания стоящая, какие бы там недостатки ни были, и она должна быть сохранена. К сожалению, менеджмент компании после того, как ушли основные акционеры и были вынуждены уехать, вел такую политику соглашательства вместо того, чтобы говорить: мы ни в чем не замешаны, мы отвечаем за бизнес. И так же, как вполне понятно, судебные приставы, пришедшие в июле 2004 г., из тех денег, из двух миллиардов долларов, которые были запланированы на модернизацию, на покупку труб, они разрешили потратить полтора из той добычи и выручки, понимая, что нельзя остановить производство.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Т. е. можно было работать?
В. ГЕРАЩЕНКО: Вполне можно было работать и договариваться, вопрос был всегда в чем: какая у вас конечная цель, ребята, чего вы хотите. А дальше, если есть конечная цель, а как ее сделать?
А. ВЕНЕДИКТОВ: А к кому вы могли бы задать этот вопрос? Ребята, ребята, это кто, давайте?
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, Маяковский не вовремя застрелился.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это Виктор Владимирович Геращенко, это не Владимир Владимирович Маяковский, это Виктор Владимирович Геращенко. Наргиз?
Н. АСАДОВА: Давайте поговорим теперь не о «ЮКОСе».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, я все-таки хочу, подожди, я хочу все-таки понять, тут есть несколько вопросов, вы уже частично ответили. Василий спросил — спросите у Геращенко, неужели такой опытный человек не мог предвидеть финал с «ЮКОСом»? Для чего согласился на эту должность, тут центральный вопрос, для чего? Вы же опытный человек, вы же понимали, что это дело, что эти ребята, которые вовремя не застрелились, пойдут до конца.
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, я честно не могу сказать, что сейчас нужно сказать «финита ля комедия».
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть?
В. ГЕРАЩЕНКО: Потому что появился инвестор с деньгами, который говорит: я готов купить задолженность «ЮКОСа», — а это задолженность налоговикам, наполовину она придуманная, кроме того, что она вообще нелегально оправдана. Но не об этом речь. Штрафные проценты я имею в виду. «Юганскнефтегаз» — это тоже придумано, мы в одной семье, мы давали им деньги, поэтому чего говорить, по какой цене мы тебя покупали. И плюс «Роснефть», которая купила у этих западных банков-засранцев, я их еще достану, но не сегодня, со скидкой их долг, хотя им говорим: мы продадим «Mazeikiu nafta», вкладываем, расплатимся со штрафными процентами и т. д. Они пошли по этому поводу, по этому пути, видимо, там опять же давиловка: раз хотите быть в России, то…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Или, наоборот, преференции могли быть…
Н. АСАДОВА: Послушайте, а если, допустим, даже придет этот инвестор, разве власти позволят купить такую компанию, как «ЮКОС», кому-то не из своих?
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, тут возникает большой вопрос.
Н. АСАДОВА: Вот он у меня возник уже.
В. ГЕРАЩЕНКО: Да, что власть чего хочет, если мы говорим про глобализацию, вступление в ВТО, хотя в нашей экономике, кроме экспортеров железа, никому ВТО это не нужно, плюс ВТО — вообще несправедливая организация, создана в интересах основных стран и т. д., но мы не будем в эту политику лезть. То мы за что, за глобализацию, отмену любых валютных ограничений, даже за то, чтобы сделать рубль полностью конвертируемой валютой, хотя такого выражения уже давно нет, какой-то дурак чего читает и чего предлагает президенту, я не знаю. Но это не мое дело. Вопрос возникает, чего мы хотим?
Н. АСАДОВА: Я думаю, что власть хочет контролировать все, главное, чтобы контролировать все.
В. ГЕРАЩЕНКО: Нет, вы знаете, дело не в контроле, понимаете, дело не в том, что входит инспектор в трамвай и спрашивает: ваш билетик. А главное, чтобы люди покупали билеты, как в Швейцарии: входишь в трамвай, и там уже автомат, ты в трамвае покупаешь. А не у нас, чтобы войти, трамвай стоит 5 минут, пока все пройдут через турникет. А если ты не купил билет, тогда тебе штраф. Мы, может быть, не дожили до такого понимания, кто-то поедет без билета, но все равно надо стремиться к разумному. Мы же видим, что делается там. И когда мы начинаем придумывать что-то свое доморощенное, все кончается глупостью. И всегда думаешь, конечно, ты едешь туда, причем твою машину везут три самолета, поскольку связь, хотя Руст все равно долетел, несмотря на связь, при Горбачеве, я имею в виду.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да-да.
В. ГЕРАЩЕНКО: Не в этом дело-то. Чего мы хотим получить.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Так где эти парни, которым можно было бы хотя бы задать вопрос? И почему этот вопрос не был задан? Не был задан Ходорковским, не был задан вами, не был задан Тиди? Некому задавать вопрос? Тогда это бессмысленно.
В. ГЕРАЩЕНКО: Это от Цюриха, по Банхофштрассе идут два глухонемых, один в возрасте, как я, другой помоложе. И в возрасте говорит: как дела, как провел уик-энд, как теща, как цветы?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Руками говорит, да?
В. ГЕРАЩЕНКО: Да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Жестами.
В. ГЕРАЩЕНКО: Что ты орешь-то?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Понятно. Виктор Владимирович Геращенко.
В. ГЕРАЩЕНКО: Не вы, конечно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я могу и поорать, у нас есть усилители тут для крика. Кстати, мне пишут, что, действительно, в Питере после слова «Сечин» был перерыв на минуту. Я надеюсь, что мы будем просто реже говорить это слово.
В. ГЕРАЩЕНКО: Запрещенное слово просто.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Там.
В. ГЕРАЩЕНКО: Да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Там зона.
В. ГЕРАЩЕНКО: А если слово «сечь Запорожская», тогда что?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Виктор Владимирович, а вы не встречались с ним?
В. ГЕРАЩЕНКО: С кем?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы не встречались с Богданчиковым, с Сечиным, с руководителями «Роснефти»?
Н. АСАДОВА: Коллегами.
В. ГЕРАЩЕНКО: Нет, вы знаете, я бы так сказал.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Коллегами, действительно, правильно, правильно, с коллегами.
В. ГЕРАЩЕНКО: Да-да, кто я, я не попова свинья. Но неважно. Так вот, Сечина я знаю давно, у нас были прекрасные отношения, даже он мне помог спокойно уйти в должности председателя ЦБ, поскольку я сказал, что у меня диабет, хотя я не соглашался с созданием национального банковского совета, это полный идиотизм, он себя показывает. Но неважно. А после этого на почве чего встречаться?
А. ВЕНЕДИКТОВ: На почве «ЮКОСа», он же председатель совета директоров «Роснефти».
В. ГЕРАЩЕНКО: Я же звонил, через Медведева, и говорил — я хотел бы прийти.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не удалось?
В. ГЕРАЩЕНКО: Со мной встречался только господин Шувалов, который ответственный человек, юрист и т. д., он мне просто объяснил, что в администрации нет веры Ходорковскому, поэтому Виктор Владимирович, ты, мол, не волнуйся, успокойся и т. д.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А Геращенко есть вера? Хорошо, Ходорковскому нет, но его и нет.
Н. АСАДОВА: Уже нет.
В. ГЕРАЩЕНКО: Нет, а если бы он не хотел мне чего-то говорить, он бы со мной и не встречался.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это правда.
В. ГЕРАЩЕНКО: Тем более он встречался не на стороне, а встречался в помещении администрации. Т. е. он мне официально сказал: Виктор Владимирович, ты тут ни при чем.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Понял. Еще вопрос от Марты Оскаровны, она спрашивает, почему никто не вспоминает о заявлении Путина, что никто не собирается банкротить «ЮКОС»? Это было год тому назад, действительно, было такое заявление, не помню, в Китае, по-моему, или в Ташкенте на встрече.
В. ГЕРАЩЕНКО: В Ташкенте, да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.
В. ГЕРАЩЕНКО: В мае 2004.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Что же, у нас президент никто, что ли?
В. ГЕРАЩЕНКО: Нет, зачем вы так говорите? Вы знаете, я, работая во Внешторгбанке формально с августа 60-го года, 29 лет, был в четырех наших заграничных учреждениях, даже в Цюрихе в пятом был, четыре месяца, переделывали банк одного в другой, когда они попали на золотую позицию, цюрихские власти были благодарны, что мы золотом торговали через них, поэтому нам разрешили банк переделать. И всегда товарищи, с кем приходилось общаться там, в торгпредставительстве, в посольстве, которые были привязаны к определенным ведомствам, с которыми всегда складывались нормальные отношения, если ты не пытаешься чего-то там ловить или хитрить, они всегда говорили: Витя, КГБ-шнику никогда не надо верить до конца.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Здесь же не до конца, здесь же все было как-то публично.
В. ГЕРАЩЕНКО: И КГБ уже якобы нет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот именно.
В. ГЕРАЩЕНКО: Но мы помним, чему нас учили.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Виктор Владимирович Геращенко. Еще один вопрос, может быть, в этой части последний, по «ЮКОСу»: все-таки, Виктор Владимирович, эта отчаянная такая борьба, все время, знаете, как бывает, армия отступает, арьергард, он должен сдерживать наступление противника. Вы не чувствуете, что армия уже ушла за горизонт, — кто сел, кто в местах далеких, кто в Лондоне, кто в Израиле, Тиди подал в отставку, потому что не может работать. А вы какой-то держите арьергард, прикрываете для чего-то, а за спиной-то уже прикрывать-то нечего. Уже ушли за горизонт.
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, я бы так сказал, что я все-таки рожден был в 37-м году.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Что вы запугиваете сразу? Вы сразу запугиваете.
В. ГЕРАЩЕНКО: Войну помню, нет-нет-нет, войну помню и свое отношение ко всем тем изменениям, которые происходили в нашей экономической, политической жизни, я был в правительстве Рыжкова, хотя мы уже стали независимой организацией. Я всегда исхожу из одной простой вещи: интересы не только ведомства, где ты работаешь, но и интересы страны. В интересах страны, это я ответственно говорю, любой, пардон, жопе, можете выключить микрофон, докажу, что вы делаете все не так, можно делать все намного лучше и красивее, вы сами себе режете, не знаю, по ступням или по каким местам, не помню.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Понятно. Наргиз?
Н. АСАДОВА: Мы переходим на новости или не переходим еще на новости?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, мы еще не переходим на новости, нет.
Н. АСАДОВА: Вы, как всегда, забрали у меня часы.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я понял.
В. ГЕРАЩЕНКО: Наручные или будильник?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Будильник.
Н. АСАДОВА: Будильник.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Будильник, конечно.
Н. АСАДОВА: Давайте поговорим про ВТО.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, шаг назад.
Н. АСАДОВА: Вы как-то так сказали, что эта организация никому не полезна, почему же тогда в нее так все стремятся вступить?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Мы ломимся с криками — проклятые америкосы, которые…
Н. АСАДОВА: Не только мы.
В. ГЕРАЩЕНКО: У меня был такой счастливый момент, когда я был управляющим ЦБ, раз в два месяца под эгидой банка международных расчетов, который был создан в 30-м году для того, чтобы отслеживать уплаты репарации немцами, образовался клуб центральных банков. И каждые два месяца собирались, обсуждали политику, проблемы, нас много спрашивали, потом уже, когда проблемы начали в США, Гринспена спрашивали по 40 минут, и там вечером был обед. И однажды выступал председатель ВТО, бывший премьер-министр Новой Зеландии, левый лейборист, потом он проиграл выборы, но он был председателем. И он примерно выступал с такой речью, так же, как потом и Вулфенсон, который был председателем мирового банка, чьи родители были из Одессы, он родился в Порт-Артуре, но…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Как носило-то.
В. ГЕРАЩЕНКО: Inclination, были inclination к Советскому Союзу, вообще замечательный мужик.
Н. АСАДОВА: Он на Ближнем Востоке сейчас.
В. ГЕРАЩЕНКО: Где-то, да. И с Клинтоном тоже там играли, тоже оба на саксофонах, но Моники у них были разные, видимо, но не в этом дело. И этот председатель говорит председателям ЦБ Европы, Латинской Америки, сильных стран: ребята, что мы делаем, мы своей политикой ВТО отталкиваем третий мир на обочину. Мы вводим такие правила, что они единственное, что могут производить, мы выставляем для них проблемы. Ему Дуйзенберг тогда, первый председатель ЦБ Европы, бывший руководитель национального банка Голландии, — Голландия, кстати, четвертая страна по вложениям иностранным, они говорят, почему там какая-то, пардон, сраная Италия возьмет, а мы нет, но неважно. Он: ты что говоришь, мы не так все делаем? Я, говорит, не это хочу сказать, но мы делаем что-то не так, мы восстанавливаем против себя весь третий мир. Примерно то же самое спустя три месяца говорил Вулфенсон: мы не то делаем своей политикой. ВТО — это клуб, созданный рАзвитыми, — развитЫми или рАзвитыми, у меня всегда с удобрениями, — ударениями, не удобрениями, — плохо. Потому что мы не понимаем их мысли. Китай шьет прекрасные рубашки по лицензиям: чуть нитка пошла, они не поставляют «Ив Сен Лорану», а продают на местных рынках, можно купить замечательную, нитка пошла, жена подошьет все. Но все же можно делать замечательно, зачем высококвалифицированному рабочему с тем уровнем жизни, который есть в Европе, шить рубашки? Пусть он делает «Мерседес», хотя там уже японские деньги, еще, т. е. все настолько запутано…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Так.
В. ГЕРАЩЕНКО: …что меня это приводит только к одному выводу. Когда однажды я был в Таиланде и говорил по поручению, говорил о поставках удобрений, мы производили апатит и т. д., в том числе, когда рассматривался суд над Ходорковским.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Апатит, да.
В. ГЕРАЩЕНКО: Бывший директор сказал — если бы они не пришли, нам была бы полная жопа, они молодцы, пришли, деньги вложили. И когда говорили про поставки удобрений, в том числе в Таиланд, а там для того, чтобы три раза в год собирать рис, нужно много удобрений. И я, представитель Мицуя, который в химии, в этом деле, что соревнование, туда-сюда, он мне, естественно, как любой китаец и японец, «р» не произносит так же, как я, хотя я не еврей, извиняюсь: мистер «Геященко», что вы говорите, какой competition, весь «мий» — один большой «кайтей». И это я запомнил 15 лет назад.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Большой картель, да.
В. ГЕРАЩЕНКО: А все остальное — чушь.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А чего тогда так ломиться в ВТО, почему тогда мы так ломимся в ВТО, упираясь?
В. ГЕРАЩЕНКО: А был такой, такой фильм, даже пьеса была Лавренева, «Разлом» назывался.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.
В. ГЕРАЩЕНКО: Когда там флот, офицеры, Одесса, там один из офицеров говорит — да пустите Дуньку в Европу.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, хорошо, а Дуньке-то зачем? Покрасоваться?
В. ГЕРАЩЕНКО: Дура потому что.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Понятно. Это комментарий Виктора Владимировича Геращенко к стремлению России во Всемирную торговую организацию. И все-таки перед новостями я хотел бы эту тему закончить, а потом мы, конечно, продолжим разговор. Все-таки, может быть, и дура дурой, но, тем не менее, смотрите, 149 стран.
В. ГЕРАЩЕНКО: Согласен с вами, мир развивается по определенным правилам. И мы не можем стоять на обочине, да?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.
В. ГЕРАЩЕНКО: Так же как когда создавался МВФ и Мировой банк, наша страна была одним из активных участников создания Фонда и устава и т. д. И наши коллеги, которые там участвовали, первый замминистра внешней торговли и т. д., добились того, что наш вклад в фонд, в золоте, будет храниться в СССР. Вы будете иметь право приехать и всегда проверить, что золото не разбазарили, вот оно лежит, как наш вклад в Фонд. До того, как Никсон отказался от того, чтобы покупать чужие резервы по 35 долларов за унцию и т. д. Но когда обсуждался вопрос, парафировать или нет, вопрос был поручен председателю Госплана, члену Политбюро Вознесенскому, которого потом товарищи схарчили, потому что он был будущий наследник Сталина, самый умный и т. д., создали ленинградское дело и т. д., он на президиуме Совмина, мы не нашли документов Политбюро, сказал, что мы из войны вышли с голой жопой, и поэтому если мы будем давать всю статистику экономическую, западный мир увидит, насколько мы бедны. Поэтому нам не надо вступать.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Бедны и слабы.
В. ГЕРАЩЕНКО: Бедны, да, бедны-бедны экономически. И чего я потом говорил Камдессю: что ты говоришь, что мы что-то, мы ничего не обманывали, мы просто бедные, поэтому мы вам не все докладываем. Так же, как нам предлагался план Маршалла.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, да.
В. ГЕРАЩЕНКО: И Иосиф сказал: пожалуйста, вот план Маршалла Украине и Белоруссии, они страны, т. е. республики, где, в основном, шла…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Война.
В. ГЕРАЩЕНКО: Война и агрессия. Поскольку, опять же, в ООН кроме Англии вступила Канада и Австралия, хотя они были доминионы и туда-сюда. У нас Белоруссия и Украина тоже по этому же принципу были. Они сказали: нет, если план Маршалла, то Советскому Союзу. Он сказал: Советскому Союзу не надо, надо Белоруссии и Украине. Из-за этого разошлись. Здесь политические мотивации, и не просто так, и не на пустом месте.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Тут Сергей из Подмосковья, который определил свой род занятий как «бизнесик», пишет: «А сколько, по-вашему, стоил России разгром “ЮКОСа”?»
В. ГЕРАЩЕНКО: Я не пытался это как-нибудь, в каких-то цифрах представить. Тем более, у меня с алгеброй с 1-го класса было плохо.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нормально, руководитель ЦБ. Нормально.
В. ГЕРАЩЕНКО: Чуть из ВУЗа за высшую математику не вышибли. Ну, не важно. Я не могу оценить в таких цифрах. Но чисто психологически, если учитывать распространение… Даже в «Роснефти» не аплодировали тому, что «BP», «Петронас», малайцы, китайцы купили, там, на три с небольшим миллиарда и так далее тому подобное. И Дерипаску с этим… забыл.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Лисин… Роман Аркадьевич…
В. ГЕРАЩЕНКО:…Абрамовичем. Известным чукчей и «челсинцем». Уговорили вложить. Все это фетиш. Здесь много таких вещей, вроде невидимых… Поэтому, вы знаете, я вам сказал, оценить это в каких-то цифрах очень сложно. Но то, что это создает определенное амбре, причем амбре заодно может иметь разные понятия — запах приятный и запах неприятный.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Запашок.
Н. АСАДОВА: Душок.
В. ГЕРАЩЕНКО: Да. Знаете, но даже есть такой продукт — дуриан называется.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не знаю.
В. ГЕРАЩЕНКО: В Юго-Восточной Азии.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не знаком-с.
В. ГЕРАЩЕНКО: Если его разрубить….
Н. АСАДОВА: Я знаю.
В. ГЕРАЩЕНКО: …Он растет на высоких деревьях, как сосна, падает ночью, его собирать не надо.
Н. АСАДОВА: Да-да-да.
В. ГЕРАЩЕНКО: Если его разрубить. Сначала впечатление — пахнет детским говном, а если принюхаться — пахнет джунглями. Нужно время.
Н. АСАДОВА: (смеется)
А. ВЕНЕДИКТОВ: Виктор Владимирович, вот вопрос от Сергея, IT, из Москвы: «Главные решения судов США 2005 года и Великобритании по IPO нефти все не в пользу “ЮКОСа”. Так может быть все правильно, если даже Басманные, Замоскворецкие, Мещанские суды принимают такие решения — не в пользу “ЮКОСа”?» Может быть, действительно, излишне непропорционально (как по отношению к Израилю сейчас говорят) — непропорционально, но справедливо. Раз суды.
В. ГЕРАЩЕНКО: Лондонский суд, прежде чем решить вопрос претензий «ЮКОСа», что не надо выпускать IPO нефти, спросил ФСА — это независимая организация «Файненшен» …чего-то там… «Сэкьюрити Асорити». Насколько правильно выпускать, поскольку там за ростом нефти стоит украденный «Юганск». Почему, скажем, «Роснефть» не участвовала в торгах, «Газпромнефть» не участвовала, а купила это какая-то подозрительная группа из четырех человек. Правда, среди них был какой-то старый знакомец Путина. Не путинца, Путина. Потом они перепродали, подскочили деньги из Центрального банка, Сбербанка, китайцы дали деньги. Не в этом дело. Это ладно, это фокусы, они всем известны. Но! Тогда «Роснефть» не участвовала, западные банки сказали: не можем. Здесь получается то же самое. ФСА запросила казначейство.
А. ВЕНЕДИКТОВ: ФСА — это?
В. ГЕРАЩЕНКО: «Federal Security Agency», которое дает право на организацию банков и так далее. Кстати, банк Англии сказал: зря мы отдали контроль им, они ни хрена не понимают, но это уже другое дело. Они спросили казначейство, а те сказали: не-а, ребята, вы — независимая организация, вы сами решайте, вы не спрашивайте.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть казначейство не возражало? Они решили.
В. ГЕРАЩЕНКО: Есть законодательство. В Англии один из адвокатов говорил: когда акцию проводит дружественное Англии государство, не надо ему препятствовать. Политика, тут ничего общего.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я и говорю, мещанские суды. Мещанский, Басманный, Замоскворецкий, — они по всему миру.
В. ГЕРАЩЕНКО: Да, я когда женился, жил в Мещанском районе и ходил в Мещанскую молочную кухню для своей дочки и там брал молочко. Я ничего против Мещанских улиц…
Н. АСАДОВА: А мещанские суды? Как вы к ним относитесь?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Мещанские суды… Это гениально, что мне идет на пейджер. Слушайте внимательно: «У нас в Питере пропал звук, теперь и в Москве вырубили “Эхо”», «В Вологде только что пропал звук». «Минуту назад пропал звук, как вы заговорили о “Роснефти”», «Прервалось вещание». Виктор Владимирович! Что Вы с нами делаете?
В. ГЕРАЩЕНКО: Я ж не громовержец!
А. ВЕНЕДИКТОВ: Что вы с нами делаете? «В Интернете пропал звук». А вы купили акции «Роснефти»?
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, мне…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Что у вас с пенсией, кстати? Вы же пенсионер, вам, наконец, дали вашу пенсию.
В. ГЕРАЩЕНКО: Не, мою пенсию по возрасту мне дают. Но мне на одну акцию не хватает. Дело не в этом. Была у меня идея купить несколько акций.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Купить или скупить?
В. ГЕРАЩЕНКО: Купить…. несколько акций «Роснефти», чтобы как миноритарному акционеру приходить в будущем на их собрания и говорить… Отключите на секундочку микрофон!
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не могу.
В. ГЕРАЩЕНКО: Говорить: «Спи…ли, б…ди».
А. ВЕНЕДИКТОВ и Н. АСАДОВА смеются.
В. ГЕРАЩЕНКО: Я б не пожалел денег. Я понимаю, что при всех хороших отношениях со Сбербанком и с господином Казьминым Андреем Ильичем, мне б не продали. Поэтому я…
Н. АСАДОВА: Через подставные лица.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Кстати, я прошу прощения. Только что нам прислали, что акции «ЮКОСа» на ММВБ прибавили плюс 37 процентов. Это почему вдруг? Вчера минус 35, по-моему, сегодня — плюс 37.
В. ГЕРАЩЕНКО: Потому что, видимо, уже идет слухи, что есть организации, которые готовы стать нашим…
Н. АСАДОВА: Интересно, откуда идут какие слухи?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Откуда идут? Кто бы мог подумать?
В. ГЕРАЩЕНКО: Нет, у нас же телефоны мобильные. И там не надо вот так стучать, чтоб никто ничего не услышал. (Стучит.)
Н. АСАДОВА: Как вы относитесь к решению наших властей о полной конвертируемости рубля?
В. ГЕРАЩЕНКО: Это наши власти?
Н. АСАДОВА: Наши-наши.
В. ГЕРАЩЕНКО: Не думал, что они такие идиоты, б…дь.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Но все-таки?
В. ГЕРАЩЕНКО: Что такое полная конвертируемость рубля? Чем меньше валютных ограничений, тем ваша национальная валюта менее рестриктит и так далее. Вообще, полная конвертируемость — такого выражения нет уже у Международного валютного фонда. Они используют выражение «freely usable». А «freely usable» — это та валюта, которая в основном является валютой расчетов. Естественно, при тех объемах внешней торговли, которая есть у США и ценах на рыночные товары, которые в долларах США, — это «freely usable» США. Есть, конечно, и европейские валюты, когда мы покупаем, но не продаем. А делать рубль… У нас, понимаете, на мой взгляд, идиотизм исходит от того, что я с рублем приезжаю. Идешь на Пикадилли, и там у тебя рубль покупают. Рубль покупали во всех портах раньше. По своему курсу.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Угу.
В. ГЕРАЩЕНКО: Потому что знали, там можно продать туда-сюда. Но это не «freely usable» валюта для расчетов. Если наш объем внешней торговли в мире 3 процента.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Три процента?
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы про что, идиоты, думаете, б…дь.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Кстати, Тольятти: «На бирже все покупают “ЮКОС” и никто не продает»
В. ГЕРАЩЕНКО: Они молодцы.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А вы покупаете?
В. ГЕРАЩЕНКО: Нет, я не покупаю.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вам нельзя или что?
В. ГЕРАЩЕНКО: Воспитание не позволяет.
Н. АСАДОВА: Есть такое понятие «резервная валюта».
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, резервная валюта — я не знаю, что это такое. Любая страна, у которой есть валютные резервы, естественно, свои валютные резервы должна содержать в одной или другой валюте. Естественно, что резервная валюта — это обычно в США. В США не только счета в банках, поскольку банки себя ведут, я извиняюсь, как проститутки, то там борются с отмыванием денег, то еще как-то («Бэнк оф Нью-Йорк» три года назад — засранцы). Это в основном США, это казначейские обязательства. Да, не наши, как у нас там Чубайс и компания выдумали, чем кончилось это все плохо в 1998 году. У них есть длинные обязательства и на 20 лет и так далее, плюс вы всегда их можете продать. При том долге, который у них почти 43 триллиона долларов — причем долг в основном внутренний, а не внешний. Ну, экономика громадная, две трети мировой экономики…
Н. АСАДОВА: Скажите, почему тогда доллар падает? Или у меня, у нас, такое только ощущение, что падает?
В. ГЕРАЩЕНКО: Курс доллара.
Н. АСАДОВА: Курс доллара падает.
В. ГЕРАЩЕНКО: А, это все, извиняюсь, спекулятивно.
Н. АСАДОВА: Кому это надо, здесь?
В. ГЕРАЩЕНКО: Кому-то надо. Тут у нас была неплохая статья — не помню — Минкин, слава богу, в это дело не лезет, он лезет в другие вещи и прекрасно. Там этот Бернакис, что ли…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Бернакис.
В. ГЕРАЩЕНКО: …повысил ставку, и все акции упали на всех рынках в Европе. У нас упали больше чем где-либо. Все равно это все показывает. Понимаете, зависимость всех экономик и всех свободных денег. Вся проблема в том, что в мире достаточно много свободных спекулятивных денег, которые двигаются туда-сюда. И когда Сорос в своей книжке написал, что нужно все-таки придумать какой-то механизм контроля за свободным движением денег, иначе может получиться любая «волокильная» проблема со свободным движением, Сорос, которого я знаю давно, который написал о контроле, — он что, с ума сошел?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Даже так? Все-таки, если говорить о политике Центробанка, сейчас я к вам как к эксперту по поводу поддержания и укрепления курса рубля. Вот если бы вы сейчас сидели на месте Игнатьева — или, как вы сказали, не сидели, а присели бы.
В. ГЕРАЩЕНКО: Сидеть в «ЮКОСе» запрещено.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Присели бы…
Н. АСАДОВА: Работали…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Работали, вы бы тоже сейчас укрепляли рубль, или это бессмысленные телодвижения?
В. ГЕРАЩЕНКО: Дело не в том, понимаете, укреплял или не укреплял, — дело в том, что курс рубля к доллару все равно ослаблен. Если брать такое понятие, как паритет покупательной способности, который очень сложно считать, поскольку здесь много вещей не просто ценовых, по товарам, но и социальных. Как оценить социальные вещи? У них там, скажем, рынок жилья считается активным, а у нас рынок жилья непонятно что, да? Цемент у кого в руках — у мадам, у тех, кто продал, у тех, у кого садовый участок?
А. ВЕНЕДИКТОВ: У наших.
В. ГЕРАЩЕНКО: Поэтому считать вещи этим сложно. Курс все равно наш занижен, но определяет курс рубля спрос и предложение.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Спрос и предложение. Но ЦБ же влияет? Для чего тогда ЦБ, как не для пользования инструментами?
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, там создали Национальный банковский совет. Идиотизм, ну, не важно. Три представителя от президента, от правительства, от двух палат. И вот когда там рассматривали предложение о сокращении расчетно-кассовых центров, которые занимаются расчетами, естественно, что усиление электроники расчетов — оно позволяет с каждым США говорить: нам уже не нужно 12 резервных банков, нам нужно 3 — «восток», «запад» и «середина».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Угу.
В. ГЕРАЩЕНКО: Все остальное — электроника, и мы не посылаем уже платежки самолетами. Нам войти в Конгресс и сказать что нам не нужно 12. Почему было 12 — видимо, по количеству, этих, как их, 12 апостолов. Это такая жопа, мы лучше не пойдем ни с чем, пусть они там сидят, что-то делают, оценки делают. Так и у нас. Нужно меньше расчетных центров, но не так, как они говорят: а прочему так мало? А им говорят: да мы еще, послушайте, всю систему снабжаем денежными билетами. Член совета директоров от Администрации президента, проработавший полтора года, ну как, а это не Сбербанк делает? А что там ты, жопа, полтора года делал, если ты не знаешь основные функции Центрального банка.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Интересно.
В. ГЕРАЩЕНКО: Какой это совет, которым руководит ЦБ. Во главе Совета сидит министр финансов, а сейчас говорит: средства Стабфонда мы под эгидой и под шапкой валютных резервов будем размещать за границей. А кто скажет, кого арестовывают, потом Центральный банк должен бегать и доказывать: это мои деньги, а не деньги правительства. Ну что, дураки, что ли?
А. ВЕНЕДИКТОВ: А, действительно же правительство возглавляет.
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы меня совсем расстроили к концу интервью.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я вас расстроил? Никите из Тольятти напомню. «Напомните, кто у вас в эфире — класс!» Класс — это к Вам! Виктор Владимирович Геращенко, председатель совета директоров «ЮКОСа». У них в «ЮКОСе» вот такие сидят. Слово «сидеть» у них запрещено. Жалко, эфир не стоя проходит.
В. ГЕРАЩЕНКО: Да. Я и стоя бы тоже.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Понимаю, сомнения нет. Хочу сказать, что много разных звонков, ой, имею в виду, сюда. И вам просто задают вопросы: «Считаете ли Вы, что вообще за последние два-три года кредитно-денежная политика в Росси — это все правильно?». За исключением размещения Стабфонда, то, что Вы сказали, что это правильно, что это нужно накапливать, что нужно поддерживать рубль.
В. ГЕРАЩЕНКО: Поскольку я надеюсь, что рано или поздно б…ди мне пенсию назначат, не буду их критиковать.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А у вас пенсия по-прежнему та самая?
В. ГЕРАЩЕНКО: 2400 рублей. Причем моя секретарша получает больше, чем я, и я не обижаюсь. Но вот.
Н. АСАДОВА: Почему?
В. ГЕРАЩЕНКО: Закон такой. Она вышла позже, поэтому она получает больше.
Н. АСАДОВА: А-а-а. Она больше проработала?
В. ГЕРАЩЕНКО: Идиотизм пенсионной системы.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Виктор Владимирович, последний вопрос: «Скажите, вы слышали, что, возможно, у «ЮКОСа» появился инвестор?». Какие там сроки? Скажем, что кризисный управляющий должен за год распродать?
В. ГЕРАЩЕНКО: Могут и на полгода продлить и так далее.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Какие сроки? Это нужно сделать до того, как я понимаю? Если появится предприятие, которое реально предложит хорошую цену и государство с ней согласится в лице управляющего, конечно.
В. ГЕРАЩЕНКО: Нет государства.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Найдем.
В. ГЕРАЩЕНКО: У нас государственная власть. Не важно. Я хочу что сказать, Вы знаете, тут вопрос зависит от того, что власти наверху, где там все передрались, какую часть «ЮКОСа» «Газпрому» и какую часть «ЮКОСа» «Роснефти». Потому что разные председатели совета директоров, и там чуть ли не физические потасовки. Но не в этом дело, вопрос в другом. Я считаю, что если вы раздраконите «ЮКОС», его не будет как юридической компании, вы столкнетесь в проблемой, что три инвестиционных фонда из США 23 процента акций «ЮКОСа» — не важно, когда он стоил 40 млрд., или сейчас сколько он стоит, 1,8, — они с вас не слезут. И поскольку там есть Пенсионный фонд Пентагона, найдут удалого полковника, приедет и всех перестреляет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Прямо, перестреляют.
В. ГЕРАЩЕНКО: Они об этом, извиняюсь, не думают. Просто мозгов нет. Но! Поэтому им нужно выходить признанным способом, чтоб дело «ЮКОСа» закрыть красиво. А потом просить господина Кретьена помочь войти в «восьмерку».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я только хочу сказать слушателям, что Кретьен — это не ругательство — это фамилия бывшего премьер-министра Канады. А то они решат, что это крепкое слово.
Н. АСАДОВА: У нас просто такая лексика сегодня в передаче.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Соответствующая моменту, как я понимаю.
В. ГЕРАЩЕНКО: Я буду работать над своим русским языком.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Засим мы Виктором Владимировичем и Наргиз Асадовой приносим свои извинения, ежели кого обидели.
В. ГЕРАЩЕНКО: Это ваш слух, а не наша речь.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Именно так.
2006 г.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.