Евангелие от Макара

Евангелие от Макара

Литература

Евангелие от Макара

ЛИТПРОЗЕКТОР

Игорь ЧЕРНЫШОВ

Андрей Макаревич. Вначале был звук : маленькие иSTORYи. – М.: Эксмо, 2010. – 256?с. – 20 000?экз.

Зачем люди пишут книги? Если говорить о новой книге Андрея Макаревича (в простонародье – Макара), то лучше ответить на этот вопрос цитатой из неё же: «И вот ещё интересно: зачем соловей поёт? Жрать хочет? Самочку зовёт – да нет, яйца уже в гнезде. Охраняет территорию – от кого? Кого напугаешь такой песней? Только привлечёшь. Песня соловья иррациональна…»

Вот и прозаические опыты Макаревича более чем иррациональны. Писать так можно километрами. Битлы, путешествия, проклятия в адрес совка, псевдофилософские измышления и запредельное самолюбование – вот и вся песня нашего героя. Сюжетной линии нет и в помине, да она и не предусмотрена автором, уверенным в том, что одно только имя его на обложке может пробудить читательский интерес.

Впрочем, есть одна тема, ранее не встречавшаяся в стихах и прозе Макаревича. Получив известность в составе «Машины времени», закрепив её при помощи кулинарного шоу «Смак», пообщавшись с президентом России, он, похоже, возомнил себя чуть ли не мессией. Посудите сами: «И вообще – если вначале было Слово, то Слово это было произнесено, а, скажем, не написано: не на чем было. Звук? Звук». Лихо, правда?

Только вот прежде чем трактовать Евангелие по своему разумению, Макаревичу следовало бы заглянуть в первоисточник, где сказано: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Иоанн, гл. 1). У нас, конечно, не Иран, и судьба Салмана Рушди Макаревичу вряд ли грозит, но всё-таки нужно заботиться если не о своей безопасности, то хотя бы о репутации. Откровенных глупостей с претензией на оригинальность писать, наверное, не следует. Но ведь песня соловья иррациональна. Поэтому я бы не судил столь строго доморощенного евангелиста. Человек помочь нам хочет, наставить на путь истинный, говорит о таких вещах, над которыми мы никогда не задумывались: «Ночью мы спим. И глаза наши спят. А уши – нет. И будит нас звук». Не станем спорить и приводить контраргументы, что иных людей и пушечным залпом не поднимешь, а вот внезапно включённый свет может стать причиной пробуждения. Поражает сам размах мысли! Подумать только – ночью мы спим! И ведь до Макаревича никто об этом не знал.

Но это ещё цветочки. Он просто сражает наповал своей наблюдательностью и аналитическими выводами: «Степень присутствия Бога отнюдь не определяется количеством понатыканных вокруг новодельных церквей. Ад вползает в нашу жизнь медленно, незаметно и прочно. Вползает в виде хаоса. А хаос маскируется под что угодно. Например, под долгожданную свободу. Под новомодные веяния в искусстве. Хаос – это не что-то одно отдельно взятое. Это чудовищное несоответствие одного элемента другому в рамках целого. Полная противоположность гармонии. Я понятно объясняю?»

Уж куда понятнее. Как там сказал Бендер: «Слушайте, что я накропал вчера ночью при колеблющемся свете электрической лампы: «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты, как мимолётное виденье, как гений чистой красоты». Правда, хорошо? Талантливо? И только на рассвете, когда дописаны были последние строки, я вспомнил, что этот стих уже написал А. Пушкин. Такой удар со стороны классика! А?» Но Остап Ибрагимович хотя бы вспомнил, кому принадлежит написанное им стихотворение. Макаревич же, без зазрения совести повторяя уже тысячу раз сказанное до него другими людьми, всё-таки считает себя оригинальным мыслителем.

В книге вообще масса занимательных изречений: «Если Солнце посылает свет на Землю, то Земля возвращает отражённый свет Солнцу. Любовь рождает любовь»; «Природа не знает добра и зла. И морали – в нашем, человеческом понимании»; «Человеческая память не вечна. Потому что ничто не вечно». Как глубоко, а главное – как свежо!

Вот вам и новое Евангелие от Макара – музыканта, кулинара, путешественника, а теперь ещё и богослова. Скажете, смешно? Так и над теми евангелистами посмеивались и не принимали их всерьёз. А этот пишет на полном серьёзе, пребывая в твёрдой уверенности, что его весть именно благая и что, делясь своими откровениями, он делает нашу жизнь лучше.

И было бы удивительно, если б Макаревича с его обширным кругом интересов не волновал глобальный вопрос обустройства России. И гигант мысли, разумеется, расставляет все точки над «i»: «Мы можем сколько угодно кричать о нашем российском величии и мировом могуществе, но догоним и перегоним Америку только в тот день, когда обнаружим, что научились жить без заборов. Вы способны представить себе Россию без заборов?» Ну вот и замечательно, выход из тупика найден. Величайшие умы напрасно переводили тонны бумаги, пытаясь постигнуть феномен России, а всё дело, оказывается, в заборах. Почему бы тогда новоявленному евангелисту не подать личный пример тупому российскому обывателю и не снести забор вокруг своего дома? Предшественники Макаревича, оставив всё земное, пошли за Иисусом, а что же наш маэстро, неужто даже на такую малость не способен? Чего же он перекладывает всё на Бога: «Господи, сделай что-нибудь с нами со всеми. Если сможешь». Э нет, мил-человек, на Бога уповай, а заборчик-то разбери, иначе кто тебе поверит?

Но, наверное, времени не хватает на такой подвиг, это ж не какие-нибудь жалкие шесть соток, там потрудиться надо. Да и мировые проблемы отвлекают, понятное дело. Пока мы тут погрязли в политике и быте, спрятавшись за покосившимися заборами, над Галапагосскими островами сгустились тучи: «Новый президент Эквадора первым делом снял статус заповедника с Галапагосских островов. Это был один из последних заповедников в мире, хранивших жизнь Океана…» Разумеется, наш герой не мог остаться в стороне. «Я написал письмо этому президенту», – сообщает он. И тут же добавляет, что чувствовал себя идиотом, когда писал это протестное письмо. Тогда зачем писал? Нормальный человек именно тем и отличается от идиота, что способен отвечать за свои поступки.

Хотя, конечно, логику тут искать не стоит. Выдающиеся люди часто совершают необъяснимые поступки, да и в жизни с ними приключаются чудесные истории. Привёз Макаревич из Африки экзотические маски, и вот что из этого вышло: «Маски… были недружелюбными – морды каких-то африканских духов, видимо, злых… Спустя некоторое время решил я новый дом освятить… Я съездил за батюшкой в Москву, мы приехали ко мне, попили чай с мёдом и вареньем, потом батюшка достал свои причиндалы, святую воду и приступил к делу. Он обошёл весь дом, читая молитву и окропляя стены святой водой. Маски батюшке сразу не понравились, я это почувствовал. Никаких вопросов насчёт них он мне не задавал, но когда я отворачивался, глядел на них недобро и брызгал на них водой даже с некоторым остервенением… На следующий день я случайно подошёл к маскам близко и увидел невероятное – все они были покрыты длинными и глубокими вертикальными трещинами… Я дождался вечера и, потрясённый, побежал к моему соседу Леониду Ярмольнику делиться чудом. Лёня видел маски целыми и согласился на чудо посмотреть. Мы вернулись ко мне, и тут чудеса продолжились – трещин не было. Не то чтобы они сжались и стали ?же – их не было и в помине: я даже принёс лупу… Лёня посмотрел на меня с сожалением, посоветовал не увлекаться спиртным, чаще бывать на свежем воздухе и ушёл».

В этом рассказе прежде всего любопытно отношение Макаревича к религии. Если не веришь в Бога, то к чему этот выпендрёж с батюшкой и освящением? А если веришь, то как смеешь предметы религиозного культа иронично-презрительно именовать «причиндалами»? От этого за версту несёт совком, столь нелюбимым нашим высокоморальным мужем. Относительно же мистической составляющей данной истории никаких вопросов не возникает. С загробным миром у Макаревича давние и прочные контакты. Он, например, пишет на тот свет письмо актёру Леониду Филатову, уверенный в том, что послание дойдёт до адресата. Физически ощущает присутствие рядом умерших людей и даже знает, о чём они думают: «Терпеть не могу похороны, особенно наши, российские – тяжёлый, весь пропитанный суевериями обряд. Хорошо, что перестали нанимать плакальщиц. Мы прощаемся не с человеком, а с его телом. А его там давно уже нет. А сам он – я это физически чувствую – находится в этот момент где-то совсем рядом с нами, смотрит на всё это дело и очень не одобряет наших страданий, ужасных речей и общего мрачного пафоса происходящего».

Хочется спросить: а в других странах на похоронах иначе? Там что, танцуют и веселятся? Не сомневаюсь, что где-нибудь на Папуа – Новой Гвинее так и поступают. И не исключено, что в следующей книге Макаревич опишет этот занимательный обряд, не забыв упрекнуть соотечественников в том, что они чрезмерно суеверны, мнительны и угрюмы.

Поразительно, но он действительно убеждён в масштабности собственной фигуры. Даже в тех местах, где он пытается писать об этом с иронией, вылезает его необъятное «Я», отчего становится неловко за автора: «Мы с «Оркестром Креольского Танго» собирались в Лондон – записывать новый альбом, и меня преследовала идея: записав его, тут же выпустить, сделать человечеству такой предновогодний подарок…» Неблагодарное человечество, как водится, не оценило широкий жест, нагнав на Макаревича тоску. Сумрачный гений совсем было разуверился в наших способностях: «А ведь мир меняется с каждым днём, и завтра может случиться так, что вообще никто не поймёт, о чём я».

Не позавидуешь ему. Тяжело жить с таким бременем. Сеешь разумное, доброе, вечное, а тебя, может быть, не поймут эти дикие русские. Одной жизни для такой миссии, видимо, недостаточно. И горько становится нашему благодетелю: «А хорошо бы, думал я, как какой-нибудь Дункан Мак’лауд, вообще жить вечно… Не получится».

Да уж, наверное, не получится. Но – простите за цинизм – оно и к лучшему. А иначе скольким поколениям россиян пришлось бы лицезреть на книжных прилавках всё новые и новые сочинения Макаревича, в которых он поучает-шпыняет нас, неразумных, и повествует о сомнительных чудесах, происходящих в его личной жизни?

Может быть, всё-таки прав был Леонид Ярмольник? Побольше свежего воздуха, поменьше алкоголя, а книжки – их есть кому писать.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 1,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии: