Трудно быть взрослым

Трудно быть взрослым

Человек

Трудно быть взрослым

БОЛЕВАЯ ТОЧКА

Московский центр временного содержания несовершеннолетних правонарушителей не без оснований называют «предбанником зоны». Мол, поскользнулся, споткнулся в детстве, встал на скользкую дорожку – пиши пропало. Дорожка в один конец – на обочину жизни. Увы, для девяти из десяти маленьких бомжей (по статистике) это именно так… Каждое лето этот центр переполнен новичками. Это те, кто, поссорившись с родителями, решил попутешествовать по стране. Как погасить извечный конфликт отцов и детей?

ОБИДА

…Казалось, гигантский стеклянный шар катится по головам танцующих. Он разгоняется всё быстрее и, ускоряясь, увеличивается. Ему уже тесно в нарядных стенах ресторанного зала, и он задевает стеклянными боками колонны, люстры, потолок… Бац!!! Это тарелки, саксофон и гитары дали последний аккорд – шар лопнул, и тысячи стеклянных брызг разлетелись по залу.

Длинноволосый лихой ансамбль раскланялся. С танцевального пятачка к своим столикам потянулись пары.

Игорь Бобров чувствовал себя чертовски здорово. Жидким золотом тёк портвейн, вокруг плескалось море веселья, глаза друзей сверкали. Сегодня Игорь получил первую свою зарплату, а потому не грех было и покутить.

Работать он устроился вместе с отцом на стройку. В середине девятого класса почувствовал, что дальше с учёбой не потянет – лениться стал; вот и решил даром времени не терять, а пойти работать. Правда, после того как бросил школу, месяца три-четыре посидел-таки на мамкиной шее – неохота сразу впрягаться в рабочую уздечку. А сейчас он уже празднует первую получку.

Толпились в памяти воспоминания. Ну а что там, в школе? Сиди себе и сиди за партой. Спросят – если знаешь, ответишь, или промолчишь, или соседи подскажут. Только вот одно смешно: ученики в классе – как листочки на дереве, куда ветер подует, туда они и клонятся. Учитель входит – все послушно встают. По нужде захотел – будь добр, молча подними руку, попросись… Ну чем не дети малые!

Нет уж, Игорю это детство во как надоело. Пора и взрослым стать. То ли дело стройка! Прораб ругается, план горит – дело нешуточное. Зойка-маляр засмеётся – вприсядку по щебёнке пуститься хочется. Рабочие – люди серьёзные. Они жизнь знают. Иногда и расскажут чего позанятней, и покурить с ними можно как равному. Да и вообще можно распорядиться собой так, как сам хочешь. А сегодня Игорь ест и пьёт за свои деньги, не за мамкины. Богато ест и пьёт богато. Богато и много…

Когда Игорь с компанией неуверенной походкой направлялся из ресторана в городской клуб, его чудом заметил отец. Заметил, подошёл, понял, что сын пьян, и с размаху, хлёстко, с выдохом смазал в челюсть. Игорь упал, как сноп под серпом.

ПОБЕГ

Сбежал он из дома утром. Ночь провёл у друга, а утром уехал. Бабушка заходила накануне, звала внука домой, стыдила и честила на всю округу…

– Не нужен мне ваш дом! Никто мне не нужен… Я – самостоятельный человек. Нечего меня опекать со всех сторон! – устами Игоря говорил вчерашний хмель.

Бабушка уехала ни с чем, а «самостоятельный» внук автобусом укатил аж в Курган! В Кургане познакомился с таким же беглецом. И замелькали за вагонным стеклом: Ростов – Новороссийск – Краснодар – Туапсе – Сочи… Днём нежили бледные тела свои под щедрым солнцем, брызгались в море. Вечером, если карман позволял, «накачивались» виноградным вином на открытых верандах ресторанов. Из кожи лезли – взрослыми хотели стать. Ну не стать, так выглядеть… Но что такое «быть взрослым», ещё не понимали толком.

Для них «быть взрослыми» означало – жить, как хочу. Не утвердить себя в жизни работой, семьёй, положением, обязанностями и долгом… а подражать внешним манерам взрослых людей: покутить, выпить, покурить… Месяцем позже угрюмый, голодный, оборванный сидел Игорь в приёмной Краснодарского детприёмника и лепетал в своё оправдание:

– Отец унизил меня перед друзьями. Дал пощёчину… Обозвал «салагой»… Потому и сбежал я…

Подстригли Игорька «под нуль», накормили, обмыли… Дали сопровождающего и отправили в Екатеринбург, поближе к родителям, поближе к дому в Каслях. Сопровождающий – студент Веня, решавший шахматные задачки на деревянной доске, в пути упустил Игоря. Тот попросился в туалет, Веня обязан по инструкции сопровождать его, и он сопроводил бы, если бы не проклятый конь чёрных, никак не желавший занимать необходимое для решения композиции поле. Веня отпустил Игоря в туалет, считая, что никуда он не денется в брюках без ремня и в ботинках без шнурков (Веня предусмотрительно снял их, как это делают сотни других сопровождающих). Но Игоря это не смутило. В туалете он открыл окно и выскочил на ходу, дождавшись, когда поезд снизил скорость.

«ПРОПИСКА»

Уже где-то возле Ростова Игорь познакомился с парнем, предложившим ему выпить и закусить. Парень был одет модно, хотя и небрежно. В какой-то закусочной они присели и разговорились. После рюмки парень рассказал, что недавно освободился из мест заключения, что из Игоря он сделает человека. Достал пачку денег и протянул половину пьяной рукой через стол:

– Бери… Твоё… Отдашь, когда разбогатеешь…

Игорь пытался отказаться, но не тут-то было: и парень настаивал, и соблазн был велик… Взял. Пили до тех пор, пока к ним не подошли трое в штатском… Оказывается, деньги, которые предложил парень, были украдены из кассы аэропорта.

Игорь впервые попал в следственный изолятор – СИЗО. Сам факт попадания в следственный изолятор, увы, часто предопределяет судьбу подростка. Каждый осуждённый или ожидающий срока живёт как бы в двух измерениях. Первое: законы администрации исправительно-трудового учреждения, по которым он жить обязан. Второе: законы преступного мира, зэковские законы. Здесь новичку положена «прописка». Она может проходить совершенно по-разному, это зависит от меры испорченности тех, кто в данном изоляторе в данное время сидит. Игоря спросили:

– На потолке расписаться можешь?

Он, стараясь держаться спокойно и даже развязно, ответил вопросом на вопрос:

– А зачем?

Этого было достаточно для того, чтобы обитатели изолятора поняли, что перед ними неоперившийся цыплёнок. Его окружили, пытались изнасиловать. Игорь закатил такую истерику, что прибежали надзиратели. Пока они наводили в камере порядок, новичка не трогали. Но как только захлопнулась дверь с глазком, Игоря вшестером подбросили до потолка, а ловить не стали… На минуту он потерял сознание. «Прописка» состоялась.

Игорю ещё «повезло», часто после подобных «прописок» подростки попадают в больницу со сломанным позвоночником.

И с этой минуты началась борьба за самоутверждение. Выстоишь – будут уважать. Сломаешься – растопчут.

Через день-два Игорь уже знал, что в этом мире всё имеет свою цену. У каждой группы своё название: «блатные», «воры», «борзые»; «пацаны»; «чушки», или «приморенные пацаны»; «обиженные». На языке психологов и работников тюрем «блатные», «воры» и «борзые» составляют группу особо устойчиво привилегированных зэков. Это значит, что они поддерживают тесные связи с уголовным миром, знают его верхушку, постоянно идут на конфликт с администрацией колонии. Очень жестоки к остальным группам заключённых.

«Пацаны» – это устойчиво привилегированная группа. Они, как правило, успешно прошли «прописку», ладят с «блатными» и с администрацией. Сообразительны, ловки. Могут постоять за себя. Нарушая режим, умеют при этом построить отношения с администрацией. Из «пацанов», как правило, получаются хорошие «блатные».

«Чушков», или «приморенных пацанов», психологи включают в группу неустойчиво привилегированных. «Чушки» не отличаются сильной волей, «прописку» прошли с издержками. В камере делают черновую работу. Редкий «чушок» станет «пацаном». Скорее, попадёт в разряд «обиженных».

Нижайшая ступень в этом раскладе – «обиженные». Сюда автоматически, без «прописки», попадают гомосексуалисты или те, кто совершил проступок, резко противоречащий тюремному кодексу.

Вот такие «премудрости» узнал Игорь в СИЗО за неполных три дня. И кто знает, кем бы он вышел отсюда, не освободи его следователь…

ЗДРАВСТВУЙ, МАМА!

Татьяна Ивановна Боброва получила телеграмму от начальника детприёмника и немедленно приехала за сыном.

Не знаю, может ли улыбка служить «флагом корабля», но о человеке она может рассказать многое. У Игоря улыбка была вымученной. Улыбка-гримаса. Улыбка-маска. И руки, месяц назад так уверенно державшие ресторанный «хрусталь», выглядели безвольными, ватными. Только кончики пальцев трусливо дрожали.

За длинным столом напротив Игоря сидела его мать. В окно кабинета смотрело солнце, и на полу образовалось две тени: стройная и хрупкая – Игоря; крепкая, чуть сутуловатая – его матери.

Я видел, как из проходной детприёмника Бобровы вышли вместе, обнявшись.

Сергей РЫКОВ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 2 чел. 12345

Комментарии: