Камерный смотрит в мир

Камерный смотрит в мир

Театральная площадь

Камерный смотрит в мир

КНИЖНЫЙ РЯД

Светлана Сбоева. Таиров. Европа и Америка. Зарубежные гастроли Московского Камерного театра. 1923–1930. – М.: Артист. Режиссёр. Театр, 2010. – 688 с.: ил.

В некоем высшем смысле эта увесистая – во всех отношениях – книга служит идеальным подтверждением известной латинской пословицы про пророка в своём отечестве. О том, что Камерный театр Александра Таирова был явлением искусства нерядовым, нам, в общем-то, известно; другое дело, что современное, не слишком массовое, применительно к подобным материям, сознание отдаёт ему в условной табели о рангах золотой эпохи отечественной сцены место не выше третьего, только вслед за явными лидерами – детищами Станиславского с Немировичем и мейерхольдовского. Это в лучшем случае: кто-то здесь не преминет вспомнить Вахтангова, МХАТ II или ГОСЕТ…

Теперь же вследствие воистину критической массы источников, в большинстве своём специально переведённых и, соответственно, впервые вводимых в наш оборот, мы знаем – были люди, с уверенностью утверждавшие, что актёры Таирова демонстрировали на подмостках «беспримерную совместную игру, которая превосходит даже лучшие достижения Станиславского и Рейнхардта». Так говорил Вильгельм фон Виметаль, известный австрийский, а затем американский режиссёр, продюсер и театральный педагог, заслуживший право делать не вполне корректные сопоставления. Сходных оценок в исследовании Светланы Сбоевой приведено немало – коллективный взгляд на Камерный театр «со стороны» складывается из нескольких сотен рецензий, заметок, статей, высказываний. Принадлежащих перу газетных критиков, учёных-театроведов (на обязательном разграничении двух этих категорий профессиональных наблюдателей автор книги неустанно настаивает), а также драматургов, режиссёров и прочих деятелей-практиков. Написанных по преимуществу блистательно: ибо впечатление, произведённое на западную публику таировской труппой, не говоря уже об общей «ошеломлённости» мастерством и творческой мыслью её руководителя, кажется, и впрямь начисто отняли у западных реципиентов пресловутое «право писать плохо».

Вот Жан Кокто, воспевающий в 1923 году «Федру»: «Правда, этот спектакль идёт наперекор всем моим исканиям, всем моим надеждам, но он полон чудовищной красоты, которая перепрыгивает через всякие дискуссии»…

Вот видный лейпцигский искусствовед Эгберт Делпи аттестует в 1925-м честертоновского «Человека, который был четвергом» как «нечто абсолютно беспримерное в истории сцены», достигаемое за счёт совершенно особого движения-действия, что «кувыркаясь, мчится между страшным и смешным», «фыркая и скалясь, плетёт грубую, запросто связывающую друг с другом приёмы кино, чёрные ходы детективного романа и цирковой аттракцион нить»…

А вот итальянец Сильвио Д`Амико, ощутивший ещё пятью годами спустя «влияние насыщенной электричеством атмосферы» на представлении «Грозы» и попутно констатирующий, что в Камерном «нет излишеств… нет любования чем-то радующим глаз или гротескным самим по себе; здесь есть душа».

Труд С. Сбоевой беспримерным, наверное, не назовёшь, но и «электричество», и «душа» в нём явно присутствуют. Учёный, появившаяся буквально из ниоткуда (прежде мы это имя не встречали), резво выпрыгнувшая прямиком в центр нынешнего театроведческого пространства, не просто разыскала и каталогизировала вавилонское собрание непосредственных откликов на трое гастролей МКТ, но попутно затронула, подняла, вскрыла целый пласт сопредельно возникших тем. Причём в плане отнюдь не только эстетическом, но и общественно-политическом – чего стоит одно завораживающее, хотя и спорное, рассуждение о взаимоотношениях «хаоса и порядка» в искусстве и равно зрительском ожидании одновременно и Веймарской республики, и Республики Советов.

Три масштабных выезда Театра Таирова в Европу и одна южноамериканская гастроль: в общей сложности 10 государств, 31 город, 36 сцен, 291 представление 14 спектаклей; как говорится: вы, нынешние, нут-ка!. Сбоева достаточно убедительно доказывает, что это был не просто триумф – пусть сопровождавшийся иной раз резким неприятием и скандалами, – но событие для путей и судеб мировой сцены действительно судьбоносное. Автор не говорит, разумеется, о том, что нынешний общепризнанный расцвет немецкого театра напрямую связан с тем обстоятельством, что в Германии в своё время к визитам таировцев отнеслись наиболее из всех стран внимательно и творчески напряжённо – но такой, возможно, не вполне научный вывод в буквальном смысле напрашивается при прочтении сам собой.

Прирастает мощным дополнительным смыслом: ровно так, как это происходило, если верить наблюдательным современникам и внимательному историку, в лучших сценических творениях Московского Камерного, самого совершенного – с большой долей вероятности – театрального образования первой трети ХХ века или как минимум его двадцатых годов.

А ещё необходимо сказать об издательстве «А. Р. Т.» и его директоре Сергее Никулине, который не просто принял рукопись и подготовил её к печати, но «побудил» автора «к изучению этой темы». Вот вам пример, можно сказать, таировского отношения к жизни – пытающегося её творчески переосмыслить, расцветить «неактуальной» традицией, украсить невзирая ни на что и даже вопреки всему…

А.В.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии: