IV.

IV.

Простые питерцы, в отличие от интеллигенции, находили утешение в других занятиях. С конца 1915 года среди населения начинает распространяться эсхатологическое видение происходящего в России. Например, рассказывали, что многим государственным деятелям явился во сне некий святой старец и объявил, что русские победят лишь тогда, когда вся страна будет поститься месяц, уничтожит масонские выдумки, в первую очередь Думу и Союз городов, и повесит всех атеистов. Иначе Антихрист (император Вильгельм) завладеет Россией и будет царствовать 33 года, после чего случится светопреставление. Особенно активно разносили эти слухи последователи Иоанна Кронштадтского. Полицейское управление Петрограда летом 1916 года доносило, что послушать старцев в потаенных местах собирались до 500-600 человек, такие «творческие встречи» происходили в городе через каждые день-два.

Пока питерцы ждали конца света, москвичи усиленно совершенствовали собственные тела. С началом войны первопрестольную охватил спортивный бум. Например, «Список кружков и клубов и организаций - членов Всероссийского футбольного союза», вышедший в 1915 году, сообщает, что в России на тот момент насчитывалось 155 футбольных клубов в 33 городах, в их рядах состояли более 8 тыс. футболистов. На одну только Москву приходилось около 4 тыс. футболистов и более 50 клубов. И это без учета так называемых диких команд, не входивших в футбольный союз и не плативших взносов. Фактически каждая фабрика или банк имели свою команду. Доходило до абсурда: футбольная команда появилась даже в духовной семинарии. Одно из самых ярких событий осени 1915 года для города - первый в истории проигрыш сборной Москвы сборной Петербурга 27 сентября со счетом 1:2. Журнал «К спорту!» писал тогда: «На две недели вся Москва погрузилась в траур».

Для спортивных развлечений в ход шли любые площадки. Например, с 1914-го по 1917 год Сандуновские бани оккупировали ватерполисты. Радости всей Москвы не было предела, когда команда Шуваловской школы в 1916 году обыграла московских англичан со счетом 5:4 (питерцам за время Первой мировой выиграть у москвичей так ни разу и не удалось). Московские купцы внезапно увлеклись скачками, а барышни - фигурным катанием. На первых страницах московских газет под шапками передовиц о неудачах наших войск на фронте публиковались обширные интервью с силачами и борцами - гламурными кумирами тех лет.

Москва, в отличие от Питера, в то время любила простой жанр. И если здешние мещане собирались за 3-5 копеек смотреть на площадях постановки кукольного театра на злободневные темы, то интеллигенция увлеклась аналогом современной «Смехопанорамы» - театрами миниатюр. Эмиль Кио в книге «Фокусы и фокусники» упоминал о том, что только в течение 1915 года в Москве появились 14 таких театров. Популярность их была такова, что спекулянты заламывали за трехрублевый билет тройную цену. Но публика не скупилась: Кио в книге хвастается, что в «Одеоне» - театре, где он выступал, - от одного сеанса в день перешли к двум, а потом и к трем. Хитом этого заведения была постановка «Вова приспособился» - ежедневно обновляемые миниатюры со сценками из повседневной жизни.

В Петрограде спекулянты тоже сбывали билеты на культурно-массовые мероприятия, самыми популярными из которых были лекции заезжих французов - Шарля Рише на тему «Храбрость», Жоржа Лакур-Гайе «Битва на Марне и на Изере» и графа Фредерика де Шевийи «Французский солдат». На французов толпами валили дворяне и чиновники (те самые, недоедавшие), а интеллигенция ломилась на выставки футуристического и беспредметного искусства «Трамвай Б» и «0,10».

Неудивительно, что обе революции запалили тоже в Петрограде. Причиной тому была не только большая концентрация большевиков в столице (1200 членов РСДРП против 500 московских). При первых настоящих трудностях «европейская цивилизация», построенная в отдельно взятом Петербурге, быстро начала сливаться с окружающей город Евразией, тогда как Москва всегда чувствовала себя в ней уютно и органично. 200-летний эксперимент к концу Первой мировой показал, что национальная элита все это время своими руками готовила собственную гибель. Внук Льва Толстого, парижский врач, лет тридцать назад заметил в своих записках: «Вся подготовительная работа для большевиков была сделана вековыми усилиями интеллигенции; потому-то, вероятно, Ленин и изображается в монументах в позе срывателя спелой груши: вытянутая кверху рука, слегка откинутый назад корпус и сладострастный оскал лица, ожидающего струю сладкого сока». Наибольшее количество сока досталось Ленину впоследствии, в Москве, но это уже совсем другая тема.