14

14

7/1 [1923, Берлин]

Дорогая, камни собирать надо хотя бы для того, чтобы было Х. У. Z. что разбрасывать (тебе ли говорить это – у тебя сын, тебе и карты-камни – в руки).

Впрочем, я этим не занимаюсь, если не считать писание романов собиранием камней.

Прозу тебе все же следует писать, а Москва хороший город (письмо мое напоминает статьи Викт[ора] Борис[овича], но это не торжество формального метода, а предельная меланхолия!).

Я рад, что тебе понравилось “Звериное Тепло”. Но неужели ты не получила книжки в цельном виде? Я послал и заказной бандеролью. Кажется, стихи неплохие. Хотя, конечно, “капитуляционные”. Что-то смахивающее на Ходасевичей, и эта часть самая плохая.

Вышла “Тема и Вариации” Пастернака. Я брежу ею. Слушай:

Увы, любовь, да это надо высказать!

Чем заменить тебя? Жирами? Бромом?

Как конский глаз, с подушек, жарких, искоса Гляжу, страшась бессонницы огромной95.

М. б., я особенно люблю его мир, как противостоящий мне и явно недоступный.

Спасибо за стихи. Люблю последнюю строчку.

Очень хорошие стихи пишет Тихонов. “Негритянский роман”, конечно, не Батусла 96 (дрянь) – “Басс-Бассина-Булу” бельгийца Элленса. Надеюсь, что ты получила его. Напиши, понравилось ли (перевод гнусен крайне).

Прочти в “Кр[асной] Нови” отрывок из моего романа (из первых глав и в первой редакции – я переделал и сильно сгладил “ритмичность” – т. е. “беловщину” 97).

Не знаю, как будет с московск[им] изд[анием] – пропустят ли его. Знаешь ли ты, что “6 повестей” не пускают в Россию? Снято ли запрещение с Хуренито в Питере?

Все вместе это меня огорчает, тем паче, что я почти наверняка весной приеду в Россию (на всё лето), в Питер и в Москву. Всё жду, чтоб кто-нибудь в России написал обо мне нечто внятное. Жду тщетно. Кроме статьи Шагинян – ни слова!

Встрече с тобой радуюсь и не боюсь ее. Есть вера и уверенность. Пиши чаще!

Целую.

Твой Илья Эренбург.