***

***

Для советского человека «родина» - нет, «Родина», обязательно с большой буквы - была чем-то абстрактным и одновременно пугающим.

Дело в том, что советская концепция «Родины» была ограничивающей.

Предполагалось следующее: Родина - та, что не отпускает. Не отпускает вас лично - и не отпустит ваших детей. Родина - это сила, которая принудит ваших внуков появиться на свет не где-нибудь, а примерно в том же самом месте, где прописаны вы. То есть, скорее всего, там же, где и родились - иначе откуда прописка.

Это было связано с функцией Родины как удерживающего начала, «катехона». «Удерживающая», «хватающая за штаны» - вот как воспринимали Родину советские люди, которых не выпускали гулять во всякие там Парижи и Брюссели, не говоря уже о сладостном и запретном Нью-Йорке, о котором «и мечтать-то невозможно». Родина - крепостная помещица, «злая Салтычиха», которая пригвоздила русских к себе, не дает им поездить, посмотреть мир, пожить там-сям, потереться в большом человеческом мире, открытом для всех, кроме нас, несчастных.

Если опять обратиться к песенному жанру - все сказано в песне «Летят перелетные птицы». У меня всегда проходил холодок по позвоночнику от этого обреченного - «а я остаюся с тобой». И дальнейшая симуляция свободного выбора этого «остаюсь» ничего не меняла.

Возможно, читатель тут сделает стойку - ага, автор мечтал о загранке, его не пустили, вот он и злобится. Нет. Более того, я признаю, что функция Родины как удерживающего начала несла не только обиды и неудобства.

Например, она же сохраняла разные советские народы. Сохраняла прежде всего друг от друга - растаскивая их по «малым Родинам», то есть «национальным квартирам».

Советские народы друг друга не любили. Теперь об этом можно не то что «говорить открыто» - теперь об этом не нужно никому особо напоминать, все и так знают, какие теплые чувства испытывают, скажем, армяне к азербайджанцам, грузины к абхазам, ну и все вместе взятые - к русским. В советское время эта нелюбовь ограничивалась мелкими бытовыми ситуациями.

Причина была банальна. Все народы держали на своих малых Родинах. Благодаря развитой системе прихваток и уклющалок, не дававших человеку сдвинуться с места без распоряжения начальства, - прежде всего, института прописки, - люди жили там, где родились.

Тут, конечно, были свои тонкости. Та же самая Родина могла перебросить человека - точнее даже, семью - за тысячи километров от дома. Эта связь Родины с перемещениями - «Родина позвала» - советскими людьми хорошо понималась. Опять же в негативном смысле: захочет Родина - и твои дети родятся в каком-нибудь Комсомольске-на-Амуре, или в закрытом Берияграде-14, или в отдаленном сибирском селе возле авиабазы. Ты не можешь выбирать - Родина сама выберет, где твои детки ей пригодятся.

Чтобы не бегать за примерами, возьму себя. Я имел все шансы родиться в Узбекистане - мои предки были отправлены туда Советской властью во время войны: фронту нужны были самолеты, мой дед их делал. После войны русских, оказавшихся, на свою беду, в Ташкенте, не хотели отпускать: Родине пришла в голову мысль развить свои окраины, а для этого нужны были русские руки и головы, ведь узбеки и киргизы не хотят и не умеют работать.

Мои родители приложили гигантские усилия, чтобы выбраться обратно в Москву, на родину с маленькой буквы. Чего это им стоило - об этом можно написать роман.

Кстати. По ходу возвращения моего деда занесло в Латвию. У меня был шанс если не родиться, то вырасти там. Мой дед там хорошо устроился, откликался на имя «Янис» и, кажется, завел себе зазнобу из местных - может, и не одну. Если бы ему удалось затащить туда свою супругу - мою бабушку - вместе с дочкой, то я бы сейчас, наверное, боролся за права гражданства для русских или бился б головой о твердую стену российского посольства.