Читайте также
Второе и последнее письмо Фигаро
своему неизвестному корреспонденту, бакалавру[258]
Можете ли вы себе представить, сеньор бакалавр, что в первом письме, предназначенном вам, и опубликования которого, не зная вашего имени, я никоим образом не мог избегнуть в нашей столице,
ПАМЯТНИК НЕИЗВЕСТНОМУ ГРАЖДАНИНУ[26]
Бюро статистики он найден был не зря —
единственный, кто был без компромата.
Все данные послушно подтвердят,
до грешника ему далековато.
Находка, как пример для дикаря.
Он до войны, на фабрике трудясь,
не будучи лентяем отродясь,
нашел
ЭПИТАФИЯ НЕИЗВЕСТНОМУ СОЛДАТУ[128]
Спасая этот мир, пожертвовал он всем.
А нынче, если б мог, спросил бы он — зачем?
Вариант
Ваш мир спасая, умереть пришлось ему.
Сейчас он, если б мог, спросил бы —
НЕИЗВЕСТНОМУ
5 марта 1889 г., Петербург
Оставленную Вами пьесу я прочел и нахожу, что она чрезвычайно слаба и плоха во всех отношениях, начиная с замысла — основать дело на статье закона, эксплуатировать который в таком широком объеме совсем недостаточно. Отвергшие ее имели
4. Неизвестному корреспонденту{19}
Оксфорд, колледж Магдалины[? 1876 г.]Спасибо, согласен с Вами насчет моего прошлого стихотворения, но не по тем причинам, которые приводите Вы. По-моему, мысль выражена недостаточно красивыми словами. Передаю на Ваш суд вот это:
Но может
82. Редактору «Труус»{92}
Тайт-стрит, 16[Начало января 1890 г.]Милостивый государь, я не думаю, чтобы читатели хотя бы в малейшей степени интересовались истошными воплями «Плагиат!», испускаемыми время от времени тщеславными глупцами и бездарными посредственностями.Однако же,
99. Редактору «Спикера»{109}
Париж, бульвар Капуцинов, [29][Начало декабря 1891 г.]Милостивый государь, я только что приобрел — по цене, которую счел бы непомерно высокой, будь это любая другая шестипенсовая английская газета, — номер «Спикера». Купил я его в одном из прелестных
161. НЕИЗВЕСТНОМУ КОРРЕСПОНДЕНТУ
Через посредство Стокера и Хэнселла,Грейс-Инн-сквер, 14 [Берневаль-сюр-мер][Приблизительно 28 мая 1897 г.]Мой дорогой друг! Посылаю Вам весточку в знак того, что помню о Вас. Ведь мы пуд соли съели вместе в галерее С. 3, правда? Надеюсь, у Вас все в
39
Редактору «New York Sun»
Сэр, вызывает сожаление тот факт, что приходится предавать гласности заявления, дискредитирующие Патентное бюро, тем более что едва ли есть другой институт, который делает так много для упрочения достойной репутации Соединённых Штатов. С учетом
3004. НЕИЗВЕСТНОМУ
18 января 1900 г. Ялта.18 янв. 1900 г.Милостивый государьСергей Феоктистович!Я не отвечал так долго на Ваше письмо, потому что все наводил справки и придумывал, нельзя ли как-нибудь Вас устроить. Здесь в Ялте, есть "Попечительство о приезжих больных", оно помогает
2. Письмо неизвестному другу
Здравствуй, дружище!Не удивляйся моей уверенности в твоем существовании. Как показывают реальные социологические опросы, таких как мы с тобой уже 53% населения России. То ли еще будет, ведь наша компания растет с каждым днем. Потому то и пишу
Неизвестному
5 марта 1889 г., Петербург.Оставленную Вами пьесу я прочел и нахожу, что она чрезвычайно слаба и плоха во всех отношениях, начиная с замысла – основать дело на статье закона, эксплуатировать который в таком широком объеме совсем недостаточно. Отвергшие ее имели
Неизвестному американскому другу
ПИСЬМО ПЕРВОЕ
Мой добрый друг!Я не знаю твоего имени. Наверно, мы не встретимся с тобой никогда. Пустыни, более непроходимые, чем во времена Цезаря и Колумба, разделяют нас. Завеса сплошного огня и стального ливня стоит сегодня на главных
Неизвестному американскому другу
ПИСЬМО ВТОРОЕ
Мой добрый друг!Здесь заключено публичное признание моего бессилия. Я никогда не создам этого рассказа. Скорбную мою повесть надо писать на меди: бумагу прожигали бы слова об этих двух безвестных женщинах. Я не знаю ни
УГРОЗА РЕДАКТОРУ
Вечером 25 ноября в редакцию “Завтра” позвонил человек, который представился работником службы безопасности одного из “олигархов” и сообщил, что этот “олигарх” в присутствии узкого круга лиц назвал газету “Завтра” и ее главного редактора
Владимир Бондаренко АЛТАРЬ НЕИЗВЕСТНОМУ БОГУ
Премию "Национальный бестселлер" на десятом году существования присудили не писателю, а известнейшему театральному художнику, 73-летнему Эдуарду Кочергину. Уверен, автор сам такого не ожидал. Его мемуарная книга "Крещенные