IV

IV

Таити в древности. — Мифология. — Легенды. — Сходство полинезийцев с народами Азии. — Парламент на Таити.

КАК ИЗВЕСТНО, ТАИТИ СЛАВИТСЯ СВОИМ необычайным плодородием, постоянством температуры и ровностью климата, красотой и богатством растительности и легкостью жизни, но вместе с тем и в других отношениях этот остров заслуживает серьезного внимания путешественника и этнографа. Чтобы пролить свет на туманную загадку его происхождения, мы обратимся к чудесным легендам, распространенным среди местного населения и до известной степени имеющим сходство с древними преданиями Азии. Вот с этой-то во многих отношениях интересной стороны, мы и начнем наше описание, в то время как экипаж «Баунти» отдыхает среди чудесной природы, а смуглые таитянки, украшенные цветами и напоминающие зрителю баядерок Индии и вакханок Греции, стараются развлечь усталых моряков.

Этот остров, удивительно сохранившийся в своей первозданной прелести и открытый в новейшее время, дает довольно верную картину древности. Слушая сказания, легенды и песни таитян, глядя на их жизнь и образ правления, на их жертвоприношения, их верования, их любовь к красноречию, их развитой, хотя и суеверный ум, можно представить, что в каком-нибудь уголке древнего мира всесокрушающее течение человеческой жизни вдруг остановилось… Возродившиеся в своей прежней жизни Геркуланум, Помпея, Фивы или Пальмира представляли бы подобное же зрелище…

На Таити легенды и предания, которые мы приведем на этих страницах, сохранились лишь чудом. Здесь, как и везде, рвение миссионеров дошло до того, что разбивались надгробные камни и скульптуры. И если в Индии им приходится приложить немало труда, чтобы уничтожить священные книги, то на этих маленьких островах они, можно сказать, с легкостью справились со своей задачей.

В преданиях и бытовых рассказах народов мы всегда найдем те или иные признаки, по которым можем определить, к какой группе народов следует причислить известное нам племя. Так посмотрим теперь, является ли «Океанийская книга» оригинальным произведением или же представляет простой отголосок, который связывает полинезийцев с их братьями на каком-нибудь материке.

Это крайне интересное предание говорит так:

«Вначале ничего не было, кроме верховного бога Таароа, жившего в безграничном пространстве; сначала он сотворил воды и покрыл их морскими растениями, и бог Тане стал плавать на поверхности.

Затем Таароа, верховный бог, уронил в воду первобытное яйцо Румиа, которое было оплодотворено и блестело, как солнце.

Яйцо это пробыло в воде девять месяцев, но наконец морские волны разбили его, и оно произвело небо и землю.

Тогда Таароа соединил свое мужское начало Тане со своим женским началом Ина и произвел Оро, бога-творца, который в продолжение долгого времени парил над страшными пропастями.

Он выдвинул из воды различные земли, скалы и священный остров Раиатеа, на котором выстроил марае (храм) и поклонился верховному богу Таароа.

Построив на этом острове пирогу, он в течение нескольких лет странствовал по морю, бросая в воды мальков различных рыб, и это продолжалось до тех пор, пока море не было густо населено рыбами.

Возвратившись снова на Раиатеа, он посадил на берегу кокосовую пальму, чтобы привязать пирогу, и она дала чудесные плоды.

После этого он построил хижину для отдыха и стал плести сети из волокон кокосовой пальмы.

От Тане и Ина появился второй сын, Таири, который пришел на Раиатеа, чтобы поссориться со своим братом; он взял его пирогу и разбил о выступ горы.

Рассерженный Оро бросился в погоню за Таири и в течение двух дней преследовал его по волнам, пока наконец не настиг у острова Тупаи, где между ними завязалась отчаянная борьба.

Победителем вышел Оро; он убил Таири и похоронил его тело под скалой острова Тупаи, а душу бросил на дно моря и приказал ему править в этом подводном царстве.

Он запретил ему возвращаться на остров, чтобы найти свое тело, а так как брату он не верил, то произнес над его останками, погребенными под скалой острова Тупаи, табу».

Табу — это запрещение, защищающее предмет, на который оно наложено, как от бога, так и от человека. Еще и теперь в Океании табу пользуется всеобщим уважением туземцев.

«В течение целого дня Таири оставался в морской пучине, но как только солнце ушло с земли, чтобы освещать священное жилище Фенца-по-те-Атуа (что буквально означает: земля бога), он вернулся на остров Тупаи, чтобы отыскать свое тело, но так никогда и не смог его найти.

Тогда Оро, пригрозив Тане и Ина, что свергнет их если они произведут нового творца, возвратился на священный остров Раиатеа.

Здесь он выстроил новую пирогу, посадил майоре, хлебное дерево, чтобы было куда привязать пирогу, и хлебное дерево дало необычайные плоды.

Потом он покрыл весь остров Раиатеа всевозможными деревьями, цветами и травами, а болота — иньямом и таро; ветру же отдал приказ разнести семена деревьев, цветов и растений по разным землям.

Но Таири, соединившись с Марама, морем, произвел Гои, который явился на священный остров, чтобы отомстить за смерть своего отца.

Тогда Оро пришел в такую ярость, что задрожал весь мир, а Гои так испугался, что бежал под покровом надвигавшейся ночи, надеясь спастись от своего страшного противника.

Марама, чтобы помочь своему сыну скрыться, выбрасывала рассерженные волны до самого неба.

Увидев, что Ра, солнце ускоряет свое движение, чтобы дать возможность скрыться его врагу, Оро бросился на него и крепко привязал на вершине горы Моуна-Роа, находящейся на островах Моуна (Сандвичевых островах), чтобы он продолжал освещать его путь.

Догнав Гои, он схватил его и привел обратно на остров Тупаи; здесь он привязал его к рифу и приказал птице Оовеа все время клевать его внутренности.

Вернувшись на священный остров Раиатеа, он создал мужчину и женщину и дал им построенную им самим хижину, пирогу, сети из кокосовых волокон и удочки.

Для того, чтобы они сами могли строить пироги для своих детей, он посадил Таману.

Он отдал им также на хранение марае, приказав приносить здесь жертвы.

Очень скоро Раиатеа, священный остров, покрылся жителями, но однажды во время жертвоприношения они забыли упомянуть имя высшего существа Таароа, на что последний так прогневался, что поднял морские волны, чтобы уничтожить их.

Оро, желая спасти Гороа и его семейство, посоветовал им скрыться на морском рифе Тоа-Марама, где и обещал их защитить от волн.

Гороа с семейством последовал совету и таким образом спасся от всеобщего истребления, но вскоре он возвратился на Раиатеа.

Дети снова наполнили долины. Но Оро, боявшийся, что дело его рук опять будет уничтожено, если дети Гороа будут по-прежнему небрежно относиться к марае, решился помочь этому так.

Он указал созданным им людям всевозможные виды занятий и строго запретил уклоняться от тех занятий, которые были назначены им.

Ореро-тохунга (жрецам) он поручил заботиться о марае, уход за изображениями богов, жертвоприношения и владение всем, что только существует на свете.

Арикам он повелел защищать марае, воевать, управлять народом и выбирать дары, предназначенные в марае и для ореро-тохунга.

Раатира было приказано заниматься торговлей, возделыванием земли, исполнять приказания ариков и обогащать марае дарами.

Манахуне должны были служить всем трем классам, строить марае, священные хижины, делать пироги, ловить рыбу, нырять за перламутром, плести сети и т. д.

Но, чтобы вознаградить манахуне за их труды, Оро постановил, что только из этой касты должны избираться тамаине-паретениа (молодые девушки), обязанные поддерживать священный огонь в честь Оро, бога огня.

Когда таким образом безопасности храмов и вечности жертвоприношений ничего не угрожало, Оро сбросил с себя человеческий облик и скрыл его на острове Тупаи, а сам поднялся к жилищу Таароа и сел на его место.

Престарелый Джегуаго-Таароа тогда погрузился в глубокий сон и стал парить в пространстве, сохраняя, однако, все семена и начала всех веществ. Отдыхая так от трудов, он ожидал того времени, когда вселенная обратится в хаос, и когда он снова должен будет приняться за творение».

«Океанийская книга» имеет много общего с древними преданиями, родиной которых был священный Ганг.

Но мы здесь укажем только на главные черты сходства.

Индусский законодатель Ману называет верховное существо именем Нараяна — тот, кто носится по водам.

«Океанийская книга» говорит то же самое.

«Тане стал носится по поверхности».

Ману говорит еще:

«…Сначала он создал воды и бросил в них семя; семя это превратилось в яйцо, которое блестело как золото и сверкало, как звезда с тысячами лучей».

«Океанийская книга» повторяет:

«Таароа уронил в лоно вод первобытное яйцо Румиа, блестящее как солнце».

Ману продолжает:

«Раздробив свое тело на две части, могучий властелин Брахма стал наполовину мужчиной, наполовину женщиной и, слившись с женщиной, произвел Вираджа».

«Океанийская книга»:

«Тогда Таароа соединил свое мужское начало Тане со своим женским началом Ина и произвел Оро, бога-творца».

Ману:

«Чтобы произвести род человеческий, Брахма из своего рта, руки, икры и ноги произвел брахманов, кшатриев, вайшьев и шудр… и всем им дал занятия.

Брахманы должны были изучать Веды, приносить жертвы и имели право получать доходы с народа.

Кшатриям он приказал учить народ, давать милостыню, читать священные книги и избегать чувственных удовольствий.

Обязанности вайшьев заключались в следующем: ухаживать за животными, подавать милостыню, посвящать богам священные книги, торговать, возделывать землю».

Шудры имели только одну обязанность — служить другим кастам.

«Океанийская книга» звучит как эхо:

«Ореро-тохунга (жрецам) он поручил заботиться о марае, уход за изображениями богов, жертвоприношения и владение всем, что только существует на свете.

Арикам он повелел защищать марае, воевать, управлять народом и выбирать дары, предназначенные в марае и для ореро-тохунга.

Раатира было приказано заниматься торговлей, возделыванием земли, исполнять приказания ариков и обогащать марае дарами.

Манахуне должны были служить всем трем кастам, строить марае, священные хижины, делать пироги, ловить рыбу, нырять за перламутром и плести сети».

Таким образом становится очевидным, что это ни что иное, как древние касты, перенесенные в Океанию из Индии.

В Индии благородные касты называются ариями, а в Океании — ариками; очевидно, что корень и происхождение одни и те же.

В Индии были жрицы бога огня Агни, баядерки, или научни, поддерживавшие священный огонь. В Океании были жрицы тамаине-паратениа, обязанность которых заключалась в том же.

Борьба Оро и Таири представляет настоящую борьбу добра и зла, которую мы находим и в древних религиях Индии, Халдеи и Египта, но только под другими образами.

Ра — солнце, которое Оро привязало к вершине Моуна-Роа, напоминает сказание о птице Оовеа и миф о Прометее.

В Индии бог, всеобщее начало, называется Сваямбху — самосущий, то есть такое существо, которое существует через самого себя.

В Океании бог называется Джегуаго — тот, кто существует.

В Индии Троица носит имя Брахма, Вишну, Шива.

Что же касается Океании, то там она называется Таароа, Ина, Оро.

Наконец, в Индии еще существует множество низших богов. Приведем двенадцать из них:

Индра — бог неба; Варуна — бог воды; Агни — бог огня; Ваю — бог ветра; Яма — бог смерти; Кубера — бог богатства; Сканда — бог войны; Кама — бог любви; Сурья — бог солнца; Сома — бог луны; Ганеша — бог, покровительствующий храмам, уничтожающий препятствия и помогающий начинаниям; Пушан — бог плодородия.

А вот двенадцать богов Океании.

Таири — первый среди низших богов — бог моря. Гои, сын Таири и Марамы, бог ветров, пытавшийся отомстить Оро за своего отца, но побежденный Оро и прикованный им к горе, где страшный Оовеа терзал его тело. С тех пор душа Гои носилась в воздухе и поднимала ветер, чтобы спастись от гнева Оро, а Марама, помогая ему, поднимала до неба бушующие волны.

Но если взять другие предания, то там Гои является чем-то вроде океанийского Геркулеса, который, гордясь тем, что уничтожил гигантов, решился похитить Ра, солнце, и приковал его к скале, чтобы оно все время освещало его остров. Но Оро освободил солнце, а на его место привязал Гои, чтобы его наказать; по другим же легендам, Оро, преследуя Гои, сам приковал солнце.

Манутеаа — бог ада. Его представляют в виде сокола. Ад, по мнению полинезийцев, состоит из громадного огненного моря, среди которого разбросаны островки, до которых тщетно стараются доплыть души грешников.

Но так как наказание соразмеряется с проступками, которые надо искупить, то Манутеаа время от времени разрешает очистившимся душам отдохнуть на скале, откуда бог ветра уносит их с собой, и они перевоплощаются в новых телах.

Уретаетае — адский судья, в то же время являющийся главой духов, присутствующих при смерти человека; когда души оставляют свои бренные оболочки, то их схватывает толпа духов и несет на Тупаи, остров умерших, где Уретаетае судит их, и, смотря по тому, берут ли верх добрые дела или злые, он посылает души в Оро-гуту-Ноаноа, рай Оро, или в страшные владения Манутеаа.

Души, делавшие на земле одно только добро, сливаются с Таароа, то есть душой всей вселенной, и избавлены от суда Уретаетае.

Мы приведем здесь легенду об острове мертвых, записанную со слов бывшего ореро, жреца, морским офицером и знаменитым филологом де Бовисом.

«..Два друга, Гура и Пена, отправились однажды на остров Тупаи, но там им не хватило пищи.

Тогда Гура отправился на Борабора, чтобы добыть съестные припасы.

Но во время его отсутствия тело Пена умерло и было похоронено его душой, так как Гура принес пищу только на седьмой день, вместо пятого, как было условлено между ними. Однако, призрак Пена ничего не сказал своему другу и стал вместе с ними уничтожать пищу. Во время еды Гура вдруг заметил, что имеет дело только с душой своего друга, но он и виду не показал, что знает это, а дал ему кокосовую чашу, чтобы он сходил за пресной водой. Воспользовавшись отсутствием своего друга, он попытался бежать на своей пироге.

Когда Пена вернулся, то не нашел ни Гура, ни пироги.

Тогда он понял, что его бросили; охваченный страшным гневом, Пена вошел в тело.

Отуу догнал Гура у рифов Рааноро и убил ударом клюва».

С тех пор окрестности этого острова наполнены привидениями и злыми духами. Они нападают на путешественника, хватают его за горло, сдирают с черепа волосы и оставляют лысым на всю жизнь.

Духи встречаются также в округе Тевайтану-на-Нуиа, но они довольствуются тем, что пугают своими криками прохожих; во времена Пани на этом месте происходило кровавое сражение, и с того времени души убитых испускают эти крики.

Водятся духи и в Тонане, но они не злые и довольствуются только тем, что вскакивают в вашу пирогу и пытаются палкой изменить ее направление, а когда им это наскучит, они бросаются в воду, дав прощальный толчок лодке.

На Борабора очень мало привидений, так как почти все души после смерти отправляются на Тупаи, где ведут скитальческую жизнь. Но главный Тупану — новый дух — острова Тупаи, женщина; она ловит мужчин и истязает их, но если они хотят сорвать цветы, которыми она украшает себя, то слышен голос, запрещающий это делать… Ее имя — Тегура-ити-асти.

Ра — бог солнца — заботится о жатвах, приливах и зрелости плодов.

Ти. На обязанности этого бога лежит охрана берегов и наследств.

Тоа — бог войны.

Марама — богиня вод — дочь Таароа и Ина и супруга Таири.

Гита — бог огня.

Фаата — бог богатства. Его именем называется один из плодороднейших округов Таити.

Роа — бог чувственных удовольствий.

Мара — бог рыбной ловли.

Но кроме этих главных богов, земля, воздух и вода в Океании, как в Индии и Греции, населены добрыми и злыми духами.

Существуют также духи, покровители деревень и семейств, нечто вроде римских пенат, грубые изображения которых хранятся в домах и выносятся в марае только в торжественные дни.

Храм в Полинезии назывался марае и имел вид прямоугольной ограды с жертвенником посредине.

К жертвеннику вели три или семь ступеней, а храм был окружен священным лесом, как это было в Греции и Риме.

В большие праздники идол Оро, бога творца, ставился на жертвенник, а крутом него изображения низших богов, которые посетители оставляли на все время жертвоприношения. Короли и принцы строили себе отдельные марае.

Персонал храмов состоял из следующих лиц: верховного жреца, второстепенных жрецов, проповедников, певцов, носителей и хранителей идолов, иллюминатов и бесноватых и паретениа, или молодых девушек, на обязанности которых лежало поддерживать священный огонь.

Все эти лица принадлежали к касте ореро-тохунга, жрецов.

Понятно, что первая роль в религиозных торжествах отводилась верховному жрецу.

Он приносил великую жертву и посвящал богам плоды, мясо и рыбу, которые после окончания службы раздавал присутствующим. Он также короновал королей на особом громадном камне, поставленном около жертвенника, назначал торжественные моления, устанавливал праздники и церемонии и пользовался неограниченной властью над всеми марае. В определенное время он собирал весь народ для совершения торжественных очищений, продолжавшихся в течение трех дней; праздник этот оканчивался торжественным шествием всех ореро по горячим углям, и, благодаря милости неба, никто не обжигался.

Подобный же праздник существует еще и теперь в странах Дальнего Востока.

Обязанности простых ореро заключались в том же, но только они не имели права совершать коронований и назначать всеобщих покаяний. Певцы и проповедники должны были обладать сильными легкими и колоссальной памятью. Они являлись живой книгой религии и всевозможных преданий, и обязанностью их было говорить все это перед марае среди толпы верующих, не останавливаясь и не сбиваясь.

Они должны были знать: историю богов, историю создания мира, историю светил, священные заклинания против духов для уничтожения колдовства, различные гимны в честь всех богов, искусство толковать сны и читать по внутренностям жертв, медицину, все, что относится к жертвоприношениям, молитвам и религиозным торжествам, историю королевских фамилий, происходивших от Оро и Гиты и, наконец, военное искусство и мореплавание, которым они обучали молодых принцев.

Все это напоминает обязанности индийских и египетских жрецов.

Затем шли носители идолов, которые должны были смотреть за целостью статуй богов и переносить их когда нужно на жертвенник; прикосновение к богам делало их священными, и было запрещено дотрагиваться как до них самих, так и до их пищи.

Далее следовали аеропо, молодые люди, будущие жрецы. Они убирали храм, помогали простым жрецам и состояли под властью верховного жреца. Помимо этого, они имели еще особую обязанность, которая заключалась в самом их имени — аеропо, ночной бегун. Тайное наблюдение ночью за своим округом и шпионство во время войны были их важнейшей обязанностью.

Занятие это считалось очень почетным и часто исполнялось королевскими сыновьями. Великий Оноа был в молодости аеропо.

Как во всех древних странах — Греции, Египте, Индии, так и в Океании были свои бесноватые и иллюминаты, но они здесь не составляли особых каст.

Когда кто-то из богов желал объявить свою волю, то выбирал какого-нибудь человека, входил в него, и человек проявлял себя чудом. Слух об этом быстро распространялся, и его тело делалось так же священно, как и статуя бога. Он имел право не только входить во все храмы, подниматься на все жертвенники и творить тут невероятные нелепости, но и входить в частные жилища, располагаться за столами, так как его посещение считалось хорошим предзнаменованием и он пользовался полной свободой делать что хочет. Когда бог выходил из тела бесноватого, он снова делался самым заурядным человеком и лишался всех привилегий.

Между иллюминатами наибольшим почетом пользовались нимото, или ползуны по скалам. О подвигах их рассказывают так.

Они подходили вместе с громадной толпой к отвесной скале со скользкой поверхностью, произносили заклинания и брали в каждую руку по острой палочке из огненного дерева, длиной около шести дюймов и толщиной с гусиное перо. Они прижимали острые концы палочек к скале, поднимаясь таким образом наверх без помощи ног; два конца палочек, которыми они по очереди прикасались к скале, были единственными точками соприкосновения с нею. Рассказывают, что они поднимались на такие горы, которые до них были недосягаемы. Среди них встречались и такие, которые обладали даром двойственности, и их в один и тот же день и час видели на разных островах.

Как видно, океанийские жрецы, как и их собратья в других странах, обладали в достаточной мере и ловкостью, и лицемерием.

Несколько раз в году происходили большие официальные церемонии, от участия в которых никто не мог уклониться, даже невзирая на высокое общественное положение. Еще за несколько дней до церемонии о ней объявлялось во всех деревнях. В назначенный день все являлись на место и складывали приносимые дары в фатару, особый род сети. Предназначенные в жертву животные привязывались у подножия жертвенника, а если приносилась человеческая жертва, то труп несчастного, убитого еще утром, находился до торжественного часа в особой корзине из кокосовых листьев.

Толпа окружала священную ограду, не входя в нее; мужчины стояли впереди, так как женщины не смели прикасаться к камням марае, и у каждого из них находился взятый из дома идол. Когда все оказывались в сборе, появлялась королевская фамилия, торжественно проходила через почтительно расступившуюся толпу, входила в марае, и глава семейства занимал место около самого жертвенника.

Тогда появлялись жрецы и становились между королем и жертвенником, верховный жрец посередине, а низшие — вокруг него. Хранитель идола приносил статую и ставил перед верховным жрецом, после чего начинались молитвы; если жертва была человеческая, то просили бога удовольствоваться одной и вознаградить принесшего ее. Затем просили его о счастливом исходе предприятия, которое являлось большей частью войной или путешествием.

В том случае, если в жертву приносилось животное, жрецы убивали его у подножия алтаря и затем делали всевозможные предсказания.

Если у станового хребта убитого животного оказывалось какое-нибудь повреждение, если на печени были белые пятна, если уши у животного после смерти держались прямо, то все это было причины к тому, чтобы не начинать войны, под страхом понести поражение, и не предпринимать путешествия — из боязни потерпеть крушение.

В особо важных случаях предсказаниями по внутренностям жертвы, по полету и пению священных птиц занимался верховный жрец.

Человеческая жертва имела главным образом искупительное значение.

Если верховный жрец уведомлял короля, что нужна человеческая жертва, то последний посылал черный камень старейшине выбранного им округа, который намечал жертву и указывал на нее своим людям; несчастного убивали в тот момент, когда он менее всего ожидал этого. Труп клали в корзину из кокосовых листьев и относили в марае.

Однако не все марае могли приносить человеческие жертвы. Правда, можно было на время положить труп в низший марае, посвященный Терва, но затем его обязательно надо было отнести в один из главных марае, посвященных Оро, верховному творцу.

Чем древнее были марае, тем они считались важнее.

Большие марае были подчинены королевскому марае Ороа на священном острове Раиатеа. Они обязаны были периодически отсылать в него трупы и только излишек могли оставлять себе.

Помимо человеческих жертвоприношений, существовал еще один странный обычай, следы которого мы находим и в древней Индии.

Когда умирал какой-нибудь важный вождь или храбрый воин, то их не хоронили, как остальных смертных.

Ближайший большой марае требовал его останки себе, что считалось большой честью для семейства, которому принадлежал умерший. Особые служители поднимали тогда тело на вершину одного из деревьев священной рощи, окружавшей храм, и оставляли его там до тех пор, пока оно не разлагалось полностью. Если погода была сухая, то процесс разложения продолжался довольно долго, и нередко в лесу большого марае находилось от пятнадцати до двадцати трупов. Когда кончались молитвы, верховный жрец начинал монотонным голосом петь торжественный гимн, который подхватывали младшие жрецы и народ. В этом гимне всегда говорилось о бесчисленных подвигах Оро, бога-творца.

Тогда один из ореро становился перед жертвенником и начинал рассказывать, не останавливаясь, историю богов и сотворения мира. Речь его продолжалась до поздней ночи, а часто даже до утра.

Как только ореро кончал свой рассказ, церемония считалась оконченной; идол уносился, трупы жертв выбрасывались, и каждый мог со спокойной совестью отправляться домой, забрав своих идолов, в ожидании, пока его снова позовут на церемонию в большой марае.

Помимо высших богов у полинезийцев имелось множество низших духов. Так, например, под властью Ти, хранителя наследства, находилось множество низших духов, которых представляли стоявшие на границах столбы, как нулеары в Индии.

Почитание их носило чисто местный характер и в каждой деревне имело свои особенности. Им давали цветы и плоды и строили над ними навесы, чтобы усталый путник мог скрыться от жгучего солнца. Каждое утро их натирали кокосовым маслом, убивали им голубей, приносили в жертву ягнят, таро и диких свиней, съедаемых потом хозяином поля, на котором находился идол в качестве освященной пищи.

Иногда Ти ставились на берегу моря или отмели, чтобы обозначить границы рыбной ловли; тогда им приносились в дар рыбьи кости, кораллы и перламутровые раковины.

Камни, изображавшие этих идолов, имели самые причудливые формы, в каждой деревне отличавшиеся своими особенностями, и при этом каждый наблюдал, чтобы сосед не повторял черт его богов. На многих островах Полинезии можно встретить идолов, удивительно напоминающих по форме индийский лингам.

Существовали также и домашние духи, у каждого семейства свои. Они заботились, чтобы семейство не осталось без наследников, спасали членов этого семейства от всяких непредвиденных случаев, засад, опасных встреч и после смерти сопровождали их души до острова Тупаи, где выступали защитниками перед страшным Уретаетае.

Поклоняться этим духам можно было как угодно, так как не существовало особого ритуала, но надо было знать их вкус: они были страшно капризны, и каждый предпочитал свое особенное дерево, плод или цветок.

Но горе неосторожным, которые осмеливались налагать руку на то, что предназначалось богам, или которые осмеливались с головами, украшенными цветами, любимыми этими духами, подходить к пропастям: тогда духи набрасывались на них и бросали в глубокие пропасти, где в один прекрасный день заблудившийся путник находил их кости. Но это было еще не все. Блуждающие души несчастных не находили духов, которые согласились бы проводить их до Тупаи и защитить во время пути от злых духов; большей частью они отправлялись прямо в ад или собирались по ночам в уединенных долинах, где с жалобными криками и стонами ждали, пока духам их семейств удастся умилостивить тех, гнев которых они возбудили, и положить конец их терзаниям.

Как известно, многие из древних народов считали некоторых животных священными. Полинезийцы также, в свою очередь, почитали избранных животных, но, однако, не возводили их в сан богов.

Существовало предание, что очень давно некоторые боги вселялись в их тела, и это было причиной особого к ним уважения.

В глубине этого культа также встречаются некоторые смутные идеи исчезнувшего прошлого, связывающие Океанию с Азией.

Теперь об этом веровании осталась только одна легенда. На Самоа рассказывают следующее.

«Некто Зуану, мудрец, живший несколько тысяч лет тому назад на больших землях запада, был уже готов за свою добродетельную жизнь подняться в жилище Оро, но ему вздумалось принести жертву Таири, богу зла, чтобы его умилостивить. Оро, узнав об этом, был крайне раздражен, что Зуану бросил его алтари, и в наказание оставил его на земле, где он должен был прожить новую жизнь в теле Отуу».

Отуу — это особый род морского краба, живущий на коралловых рифах.

Оовеа, фантастическая птица полинезийской мифологии, по преданиям, часто служила защитницей богу Манутеаа. Гуро, нечто вроде альбатроса, был любимой птицей Ра, бога солнца.

Множество других фантастических животных, о которых сохранились только легенды и предания, считались достойными жертвоприношений. Но так как в настоящее время в Полинезии осталось всего несколько пород птиц да дикие свиньи, то из этого можно вывести заключение, что эти легендарные предания относятся к существам, исчезнувшим с этой почвы, и пережили геологические перевороты, которые совершенно изменили эту часть света.

В Индии, Египте и Халдее имелись свои особые знаки, которые накладывались на животных, на рабов, служащих при храмах, ставились на границах полей и вообще на всех тех предметах, которые имели отношение к религиозному культу или были собственностью духовенства.

Полинезия и табу нераздельны. Табу накладывалось на кого-нибудь или на что-нибудь, и этот предмет сейчас же становился запретным для простых смертных, то есть священным.

Табу накладывалось на человека тогда, когда он предназначался для жертвоприношения.

Как я уже упоминал выше, он сам не знал ожидавшей его участи, и никто никогда не осмеливался бы отвратить роковой удар, направленный по приказанию окружного старейшины.

Сейчас же после убийства табу накладывалось также и на его труп, который становился собственностью марае. То же происходило, когда речь шла о животном. Это религиозное запрещение накладывалось также на некоторые дороги, леса и источники, предназначавшиеся исключительно для храмов.

Налагать и снимать табу имел право только один верховный жрец. Но от его власти не зависели два случая.

На все, что предназначалось в пищу королю, обязательно накладывалось табу.

Все, к чему прикасались статуи идолов, в ту же минуту делалось священным и становилось собственностью храма.

Когда во время процессии идол падал на землю, то определенное пространство вокруг него сейчас же становилось собственностью бога или, вернее, его служителей. Понятно, что эти фокусники пользовались каждым удобным случаем, чтобы незаметно подтолкнуть идола и таким образом округлить свои имения за счет самых плодородных участков.

Одним из вернейших признаков происхождения полинезийцев служит обряд погребения.

Когда умирал человек, его смертные останки относились в место успокоения не жрецами или какими-нибудь служителями храма, а право хоронить умершего отца или мать принадлежало старшему сыну, точно так же как и произнесение над их могилами искупительных молитв, имевших целью очистить их от грехов и вызвать духов, которые должны были провожать их души на Тупаи и защищать их перед грозным судьей, — составляло нечто вроде привилегии того же старшего сына.

Если мы обратимся к азиатским обычаям, то увидим, что в Индии отец мог попасть в священное жилище исключительно благодаря молитвам сына; ввиду этого индусские брахманы придумали усыновление как средство к продолжению потомства.

Когда наступала ночь, тело покойного отвозилось старшим сыном в тайное место; печальную процессию, кроме сына, могли сопровождать только несколько близких родственников, которые помогали переносить тело и сейчас же удалялись, как только тело было доставлено до места вечного успокоения и там положено.

В течение целых трех дней сын молился на могиле своего отца, принимая пищу только один раз перед восходом солнца. По прошествии этого времени душа умершего в сопровождении духов благополучно достигала Тупаи, а сын со спокойной совестью возвращался в родную деревню.

По всей вероятности, обычай держать в тайне место погребения произошел от многочисленных войн, которые вели между собой народы Океании, и чтобы спасти от оскорбления могилы предков.

Особенно заботились о том, чтобы их место погребения осталось неизвестным, арики, или воины. Тело покойного глубокой ночью уносилось с помощью доверенных лиц куда-нибудь в горы и пряталось в расщелине скалы, которая потом засыпалась листьями и землей.

Тайна погребения сохранялась свято. По верованиям туземцев, если бы кто-нибудь попытался открыть место погребения, то был бы после смерти лишен покровительства духов, которые сопровождают душу до Тупаи, и она с помощью злых духов наверняка попала бы в ад.

Прежде чем тело умершего увозили из дому, родственники, находившиеся около него, начинали испускать вздохи и рыдать, повторяя при этом всегда одни и те же фразы, предписываемые обычаем.

Жена

Отчего оставил ты свое жилище?

Неужели только для того, чтобы увидеть лицо мрачного Уретаетае?

Разве вокруг твоего жилища не было больше майоре?

Или тебе твоя семья так надоела, что ты поспешил призвать духов, которые провожают до Тупаи?

Родственники

Неужели твоя рука не могла уже больше держать весло?

Разве мы отказывались помогать тебе вести боевую пирогу?

Разве ты не имел места в марае?

Разве твои мускулистые руки не могли больше тянуть сети?

Жена

Или, быть может, душа Тупану-вахине (духа-женщины) увлекла тебя обманчивыми песнями в страну мертвых?

Быть может, ты слышал в ночной тишине пение птицы смерти?

Если ты только спишь, то проснись.

Если ты не успел еще скрыться, то возвратись скорее в свое жилище.

Родственники

Хочешь, тебе сейчас молодые девушки приготовят свежего таро и подадут папуа.

(Это туземные кушанья; таро делается из ядра кокосового ореха, а папуа — из перебродивших плодов хлебного дерева).

Мы принесем тебе из леса диких свиней.

Мы будем пить вместе с тобой ароматный сок ави (киферское яблоко).

Ты не хочешь отвечать?

Так запомни хорошенько нас, прежде чем навсегда покинуть эти места.

Если Уретаетае заставит тебя блуждать по морям, то не направляй наши пироги на рифы.

Упроси Мараму не дуть, когда мы будем в море (Марама — сильный западный ветер).

Так как ты не хочешь возвращаться, то сообщи духам наши имена, чтобы они могли после нашей смерти придти за нами и провести до Тупаи.

С прибытием новых родственников, приходивших поклониться праху умершего и обязанных принимать участие в погребальном хоре, стоны и вопли возобновлялись с прежней силой.

Что же касается траура, то мужчины брили себе особенным образом головы, а женщины срезали косы. Этот обычай сохранился и до настоящего времени.

Здесь не мешает заметить, что большей частью плакальщики и плакальщицы не становятся от этого печальными, и только прибытие нового родственника заставляет их опять приняться за прежнее.

Самая поразительная черта сходства полинезийцев с азиатами заключается в их общественном устройстве, которое является почти точной копией с общественного устройства народов Азии.

Полинезийцы разделялись на следующие четыре касты: ореро-тохунга, или жрецы, арики, или аристократия, раатира, или мелкая буржуазия, и манахуне, или рабы.

Точно так же, как в Риме, Греции, Египте и Индостане, браки между различными кастами были запрещены.

Однако у них существовал обычай, какого мы не находим нигде более, и который, по всей вероятности, начался в Океании в ту эпоху, когда женщина достигла той свободы, которой она пользуется и до наших дней.

Так, женщина, имевшая ребенка от неизвестного отца, передавала ему не только касту, но и все привилегии, которыми она пользовалась благодаря своему положению.

Если у девушки королевской крови появлялся ребенок от раба, то он, несмотря на это, считался принцем крови и мог наследовать престол. Когда же, наоборот, принц заключал неравный брак, то дети от подобного союза не пользовались никакими привилегиями и оставались в том же положении, которое занимала их мать.

Обычай этот соблюдается и теперь так же строго, как и в древности.

Так, Таматоа, нынешний король священного острова Раиатеа, женился на женщине, принадлежавшей к самой низшей касте. Хотя его дети и принадлежат к благородной касте, однако ни один из них не наследует отцу, и сам старый король не помышляет об этом. Ему уже давно пришлось усыновить сына королевы Таити Помаре-вахине, который считается его законным наследником.

Я спрашивал у некоторых стариков объяснения этого обычая, и они сказали мне, что мать ребенка почти всегда известна, а отец никогда, и что при таком положении дел нашли лучшим предоставить ребенку наследовать общественное положение матери. Однако, несмотря на подобную свободу нравов, замужняя женщина считалась рабой мужа. Она приготовляла пищу, не могла садиться за стол с мужчинами, а если и ела в одно время с ними, что случалось очень редко, то должна была находиться в отдалении, но так, чтобы она могла слышать голос мужа, если он пожелает ей что-нибудь приказать. Она заботилась о всех принадлежностях охоты, рыбной ловли, о пироге и веслах мужа и часто сопровождала его в путешествиях.

На муже лежала обязанность добывать съестные припасы, приготовлять печи и исполнять все то, для чего требовался физический труд.

Свадебная церемония у полинезийцев была очень проста: отец невесты передавал свою дочь жениху, а тот для освящения этого договора делал отцу его будущей жены подарки.

Подарки эти были различны и состояли то из боевой тшроги со всем вооружением, то из стада диких свиней. В бедной среде муж довольствуется тем, что дарит мешок таро и устраивает родителям обед.

Свадьбы происходят следующим образом.

Отец выдает замуж дочерей, а мать женит сыновей.

Как только мать найдет подходящую девушку для сына, она прежде всего обращается к ореро с просьбой узнать, благоприятны ли предзнаменования, и лишь тогда идет с предложением.

Она надевает новый передник (единственный костюм женщины в Океании), берет в руку зеленый кокосовый орех и в таком виде отправляется в дом невесты. Если по пути ей встретится труп или поперек дороги перелетит Оовеа, то все счастливые предзнаменования отпадают и она откладывает посещение до следующего раза.

Придя в дом родителей невесты, она сообщает им о своей просьбе; те сначала начинают тяжело вздыхать, жаловаться и только спустя некоторое время дают свое согласие. После этого мать жениха уходит, все так же стараясь избегать дурных встреч, а на другой день уже является в сопровождении сына с обычными подарками. Ореро снова спрашивают, и он указывает счастливый день для свадьбы. Тогда строят из листьев хижину, которую к предстоящей церемонии украшают цветами.

Первый день свадьбы проходит в пении торжественных гимнов, в приношении жертв Ти и домашним духам.

На следующий день молодые отсылают подарки в соседние марае и, сидя у себя в шалаше, принимают поздравления родных и знакомых.

На третий день присутствующие пением молитв приглашают родных и знакомых, уже отправившихся на Тупаи, посетить брачную церемонию и осчастливить ее.

На четвертый день происходит венчание; будущие супруги разламывают кокосовый орех и содержимое его выливают себе на головы; затем съедают по куску внутреннего ядра, муж из рук жены и наоборот.

На пятый день в честь родственников и друзей, присутствовавших на свадьбе, дается обед. Потом муж уводит к себе жену, и все кончается.

Здесь также надо упомянуть о том, что брак у туземцев расторгается довольно легко: необходимо только обоюдное согласие супругов.

На некоторых островах Полинезии даже женятся на срок, на два или три года, после чего, поделив между собой детей, расстаются.

Если союз супругов оставался бездетным, то они обязательно усыновляли ребенка своих родных или даже чужого, так как только молитвы детей могли вызвать после их смерти духов, которые проводили бы их на Тупаи; в противном же случае они могли подвергнуться участи Тупану, блуждающего в пространстве. Усыновленный принимал имя усыновителей, и если после его усыновления рождались другие дети, то он все-таки продолжал считаться старшим сыном и пользовался правами, подобающими его положению.

В настоящее время хотя и не существует у полинезийцев более преданий, связанных с этим обычаем, они все-таки сохранили обычай усыновления — и до такой степени, что рядом с детьми, родившимися от отца и матери, мы видим приемных детей и часто даже более любимых, чем своих собственных.

Однажды я поинтересовался у одного жителя острова Муреа, бывшего в подобном положении, почему он любит больше приемных детей, чем родных. На это последовал странный ответ:

«Потому что одни выбраны мною, а других мне дала судьба».

Старинное полинезийское право, за малыми исключениями, является точным слепком с азиатских обычаев, и это, конечно, немало связывает Полинезию с этой древней колыбелью всех индо-азиатских и индо-европейских рас.

Государственное имущество принадлежало властям, а народ мог пользоваться только доходами. Пользование это никогда не могло быть предметом сделки, так как величина его не была определена; каждое семейство, каждая деревня жили сообща на общей земле, и их право на пользование определялось их нуждами. Пользование давалось целой деревне, и каждый житель имел одинаковое с другими право на землю, часть которой он должен был обрабатывать.

В Океании существовали также лены и другие личные владения принцев и королей, которые могли переходить из рук в руки, только в случае завоевания.

Не лишним будет упомянуть об одной странной ассоциации, носившей имя Ареои, то есть союзников, поддержки ариков или королей, которая многими своими чертами напоминает древнюю индусскую секту богини Кали. Члены этого сообщества пользовались почти безграничными привилегиями: они могли селиться на всех землях, обладать всеми женщинами, и их власть прекращалась только на порогах храмов.

Основателем этого общества, по одной очень древней легенде, считается некто Оротетефа, которому приписывается постройка грандиозного марае на Борабора. Говорят, что это был варнено, то есть такой человек, в которого вселился злой дух.

Сначала это общество было крайне малочисленно, но с течением времени оно раскинулось по всем островам Общества и, по словам стариков, которые принадлежали к нему, насчитывало около одной пятой всех жителей архипелага.

Первым условием для вступления в это общество было обязательство не иметь детей, а если они появлялись, то их сейчас же после рождения душили. Кандидат в члены общества должен был явиться на выборы выкрашенным в красный цвет. Вожди принимались только с тем условием, что у них нет никакого потомства. Ареои разделялись на несколько степеней; так, были вожди и слуги. Первые ничего не делали, купались в реке, украшали себя цветами и принимали пищу, которую им подносили слуги.

Было также и женское общество, и жизнь входивших в него была вечным упа-упа (удовольствие).

Если у ареои рождался ребенок и он его не убивал, то считался недостойным носить это звание и сейчас же изгонялся из общества. Ареои, как и прочие туземцы, ходили в марае и усердно молились богам.

В зависимости от ступеней, они пользовались и преимуществами. Так, они могли безвозмездно брать некоторые продукты и требовать от вождей одежду, так как сами они вели бездеятельную жизнь. Но бездеятельными ареои оставались только в мирное время, иначе невозможно было бы их существование.

Во время войны они были самыми верными спутниками короля и отличались необычайной храбростью. Они выказывали полное послушание своим начальникам, всегда сопровождали их во всех походах, и если среди неприятелей они встречали членов своего общества, то сражались с ними так же усердно, как и с простыми воинами. Бывало даже так, что когда встречались ареои двух враждебных лагерей, то битва прекращалась только после полного истребления одной из враждующих сторон. И если в мирное время они жили в неге и ничего не делали, то никогда не отказывались от войны. Но что делало их общество особенно прочным, многочисленным и верным королю — это то, что они никогда не интересовались политикой.

Ареои имели своего арии-марура, или короля с красным поясом, избираемого из высших вождей. Когда он умирал, новый король ездил по островам и показывал себя в главных марае.

Если королю нравился какой-нибудь человек, не принадлежавший к союзу Ареои, то он надевал на него свой пояс, и тот становился равноправным членом этого общества.

Во всех остальных случаях желавший попасть в секту подвергался строгому экзамену: он должен был уметь танцевать, владеть оружием, иметь хорошие манеры, отличаться храбростью и, главное, дать клятву, что будет убивать рождавшихся детей.

И достаточно было только одной попытки спасти ребенка, чтобы оказаться изгнанным из общества.

Если ареои что-нибудь пожелал взять, то ему нельзя было ни в чем отказать; он мог забрать себе все, что ему нравилось: плоды, животных и дома.

Наоборот, ареои низшего разряда должен был спросить, и ему сейчас же давали, но только не то, что он просил, а вещи сходные. Если он просил дом своего хозяина, то ему можно было дать небольшую хижину и т. д.

Трудно подыскать какую бы то ни было вероятную причину основания этого общества, которое приобрело такую громадную популярность на архипелаге.

Быть может, условие уничтожать детей всех членов этого общества имело целью уничтожить количество королевских семейств. Быть может, правильнее было бы предположить, что члены союза Ареои для того убивали в себе всякий дух семейственности, чтобы сделать себя на войне более ужасными. В таком случае все их привилегии являлись, так сказать, вознаграждением за то, чего они себя лишали.

Теперь вопрос о происхождении таитян разрешается сам собой.

Остров Таити, как и большая часть Полинезии, есть не что иное, как громадные части гор исчезнувшего континента, который был продолжением старой Азии.