Четвериков Сергей Иванович
Четвериков Сергей Иванович
(род. в 1850 г. — ум. в 1929 г.)
Русский предприниматель, владелец Городищенской суконно-красильной фабрики. Прославился не только высоким качеством продукции, выпускавшейся на его текстильных предприятиях, но и созданием новой отрасли народного хозяйства России — сибирского овцеводства. Принимал активное участие в политической жизни страны.
К мнению этого бизнесмена прислушивались даже в правительстве Российской империи. Его приглашали участвовать в реформировании фабрично-заводского законодательства страны в качестве «эксперта по рабочему вопросу». Он был также общественным деятелем высокого уровня с обширным послужным списком должностей, которые ему приходилось занимать в разное время. Этот человек обладал сильным характером: терпеть не мог административную волокиту, проповедовал разумную инициативу и рациональный подход к делу. Современники называли его «русским промышленником нового типа» и «просвещенным предпринимателем».
Родился будущий промышленник, писатель и политический деятель в 1850 г. в городе Перемышле, неподалеку от Калуги, в семье потомственного дворянина Ивана Ивановича Четверикова. Отец руководил семейным текстильным предприятием в селе Городищи Богородского уезда Московской губернии (ныне тонкосуконная фабрика им. Свердлова в подмосковном Щёлково), а кроме того, занимался общественной деятельностью, будучи в числе первых почетных мировых судей Первопрестольной.
Старинный купеческий род Четвериковых обосновался в Москве еще в конце ХVIII столетия, и многие представители этой славной фамилии оставили след в русской истории. Один из них превратил сукновальную мельницу на реке Клязьме в знаменитую Городищенскую фабрику, другой — прославился на всю Россию, построив колокольный завод, на котором были отлиты многие московские колокола, в том числе тысячепудовые для церквей Сергия в Рогожской части и Троицы в Вишняках на Пятницкой. Четвериковы были связаны родственными отношениями с самыми богатыми и уважаемыми семьями московского купечества.
В детстве Сережа увлекался музыкой. Попав однажды на оперный спектакль итальянской оперной труппы, он решил брать уроки у известного учителя музыки О. В. Риба и вскоре стал одним из лучших его учеников. В 1867 г. Сергей Четвериков успешно окончил Третью Московскую реальную гимназию, которая, в отличие от классической, не давала права поступления в университет. Ему очень хотелось продолжить образование, но пришлось выполнять волю отца и готовить себя к купеческому поприщу. Решено было начать со стажировки в торговой конторе петербургского представителя Городищенской фабрики Мюллера.
Однако в столице молодой человек не смог устоять от соблазнов богемной жизни и с удовольствием окунулся в нее. Четвериков сочинял ноктюрны и романсы на модные стихотворения и исполнял их по вечерам перед новыми друзьями. Увлечение музыкой было настолько сильным, а постижение секретов бизнеса шло до того неважно, что старик-немец, главный бухгалтер конторы, довольно нелестно охарактеризовал стажера: «Никогда хорош купец не будет». Тем временем юный сын фабриканта не пропускал ни одного представления Мариинской оперы и уже подумывал о начале собственной артистической карьеры.
Веселая жизнь закончилась так же внезапно, как и началась. Однажды утром молодой повеса получил письмо из Москвы. Отец сообщал, что дела на фабрике идут все хуже и хуже, и просил приехать. «Я страстно любил своего отца, — вспоминал позже Сергей Иванович, — и его слово для меня было законом. Я поселился совсем на фабрике и предался совершенно новому делу. Музыка отошла на второй план». То, что он увидел дома, поразило его до глубины души. На фабрике доживало свой век устаревшее оборудование, повсюду применялся тяжелый ручной труд, бытовые условия жизни рабочих были ужасными. Работники из окрестных деревень жили прямо в производственных корпусах — спали на голом полу около своих станков, вокруг которых днем сновали оборванные дети.
Для начала отец отправил Сергея в командировку за границу для осмотра лучших европейских суконных предприятий. Вернувшись из австрийского города Брюнна, молодой предприниматель привез с собой иностранного мастера и несколько современных ткацких станков. Через некоторое время в лучших магазинах Москвы была выставлена новая коллекция суконных изделий. Она произвела хорошее впечатление, так что вскоре на фабрику поступили заказы от крупных московских оптовиков. Затем Сергей Иванович разработал план реорганизации предприятия, правда, по его подсчетам, для этого нужно было свыше 100 тыс. рублей. Когда молодой человек показал смету отцу, тот заметно смутился, но все же послал сына за границу выбрать и заказать станки на лучших заводах Германии. Казалось, ничего не предвещало беды, и Четвериков-младший возвращался домой в хорошем настроении — он выполнил поручение отца и подписал договоры на поставку оборудования.
Однако в Москве его ожидал страшный удар. Накануне его приезда, 4 декабря 1871 г., Иван Васильевич Четвериков покончил с собой прямо в конторе Городищенской суконной фабрики. Причина несчастья была очевидной и нередкой в то время в деловом мире, где постоянно происходили взлеты и падения предпринимателей разной величины. За день до трагедии из заводской кассы был выдан последний рубль на покрытие срочного векселя, а на завтра предстояли новые платежи.
Денежный ящик фабрики был пуст. Пришлось срочно телеграфировать в Хемниц на заводы Гартмана и Шенхера и отменять все заказы. «Я, к ужасу, скоро убедился, что дело стоит на краю гибели», — писал Четвериков-младший. Через много лет, будучи уже семидесятилетним стариком, он вспоминал: «Я страстно любил отца и на его могиле дал обещание посвятить свою жизнь восстановлению этого столь доброго имени. Мне понадобилось 36 лет, чтобы обещание исполнить. За эти 36 лет большинство кредиторов перемерло и давно все об этом забыли, — не забыл только я».
После смерти отца полное руководство фабрикой взял на себя 21-летний Сергей Иванович Четвериков. Мечты об артистической и музыкальной карьере были забыты. Нечего было думать и о внедрении на производстве передовых методов ведения хозяйства, с которыми молодой человек познакомился за рубежом. И в этой непростой ситуации на помощь Сергею Ивановичу Четверикову пришла московская предпринимательская солидарность, основанная на кровном родстве. Сработал кодекс «купеческой чести». Кредиторы отца собрались на совещание и постановили «не теснить» семью обанкротившегося товарища, не настаивать на немедленной оплате счетов и дать время как-нибудь устроить дело. Фабрика была спешно преобразована в паевое товарищество, а выданные на сумму 260 тыс. рублей паи были приняты в залог Московским купеческим банком с возможностью их обратного выкупа в течение 10 лет.
Затем к делу подключились родственники. К тому времени Сергей Иванович уже был женат на дочери купца Владимира Семеновича Алексеева, возглавлявшего огромную торгово-промышленную фирму. Алексеевы владели хлопкоочистительными заводами, шерстомойнями, конными заводами и даже золотоканительной фабрикой. Они взяли на себя часть ответственности за долги фабрики, а поступившая от них денежная помощь позволила молодому хозяину все-таки купить в Германии машины и приступить к реорганизации предприятия.
Но Сергей Иванович понимал, что одной технической модернизации для успеха дела недостаточно. И тогда он первым из русских промышленников пошел на радикальное улучшение условий труда и быта рабочих: сократил рабочий день с 12 до 9 часов, ликвидировал ночные смены для женщин и малолетних, основал фабричную школу, позволил бригадирам самим устанавливать количество работников, что привело к росту зарплаты. А после Морозовской стачки в 1885 г. даже представил в специально созданную правительственную комиссию обоснование двухсменной работы по 10 и 8 часов с чередованием смен через неделю, где доказывал, что такой порядок экономически выгоднее круглосуточной работы двумя сменами по 12 часов. Среди промышленников эта «новомодная затея» вызвала немало скепсиса и нареканий.
Многие предсказывали полный провал авантюры молодого бизнесмена, и первое время казалось, что их прогнозы сбываются. Городищенская фабрика продолжала оставаться малодоходной, принося всего 5 % прибыли. Однако причина была не в том, что Четвериков плохо работал — товар не находил сбыта, поскольку рынок был наводнен продукцией конкурентов, мануфактуристов из Лодзи.
Польские изделия, не очень высокого качества, но дешевые, с хорошим рисунком, пользовались повышенным спросом покупателей. Секрет производства был прост: для снижения себестоимости поляки добавляли в шерсть большое количество малоценных примесей. Многие российские промышленники стали склоняться к «польскому варианту», усмотрев в нем немалые перспективы. Однако Четвериков, проанализировав ситуацию, пришел к выводу, что не стоит копировать сомнительный рецепт преуспеяния, и сделал ставку на гарантированное качество.
Фактически он попросту не стал ничего менять в технологии производства своих тканей. Результат не замедлил сказаться. Очень скоро оказалось, что рынок до отказа забит дешевыми и не очень качественными изделиями, а добротные товары, на которые спрос вырос, могли производить лишь немногие мануфактуры. Среди них была и Городищенская суконно-красильная фабрика. Показательно, что в 90-х гг. XIX в. ни один престижный текстильный магазин Польши, даже в самой Лодзи, не обходился без продукции товарищества Четверикова.
Тогда некогда убыточная Городищенская мануфактура наконец-то стала «многодоходной». А в конце 1907 г. в московской прессе появились довольно странные объявления. Известный капиталист Сергей Иванович Четвериков разыскивал старых кредиторов своего отца путем публикаций в газете, хотя многим сделкам было более 30 лет. Четвериковская щепетильность по отношению к родительским долгам вошла в поговорку и потрясла даже московское купечество, само по себе патриархально-порядочное в делах. Например, потомственный купец П. А. Бурышкин в своей книге писал, что С. И. Четвериков заслужил право «пользоваться репутацией самого выдающегося и кристаллически честного промышленника и общественного деятеля старой Москвы, к голосу которого всегда внимательно прислушивались».
После того как Сергей Иванович расплатился со всеми кредиторами, которых смог отыскать через столько лет, последовал совершенно непредвиденный жест со стороны российских торгово-промышленных кругов. Деловой мир предоставил Товариществу Четверикова неограниченный кредит для любых его начинаний. Это позволило за три года модернизировать производство и оборудовать его самыми совершенными машинами.
Кроме технического переоснащения фабрики, Сергей Иванович продолжал курс на либерализацию производственных отношений. В том же 1907 г. он одним из первых в мире и первым в России сделал рабочих участниками в прибылях фабрики, начисляя им проценты к заработной плате. Высокая доходность фабрики позволила правлению Товарищества, с согласия пайщиков, принять решение о частичной выплате дивидендов по паям, направляя 90 % от их суммы на расширение производства и улучшение быта рабочих. Последнее подразумевало полную реорганизацию и поэтапную ликвидацию общежитий, строительство отдельных домов для семейных рабочих, яслей, ремесленного училища, бань, прачечной, большого Народного дома с театром и клубом. Завершить долгосрочную программу социальных преобразований предполагалось к 50-летнему юбилею деятельности С. И. Четверикова на предприятии, который планировали торжественно отмечать в 1919 г.
Сергей Иванович занимался не только делами семейной фирмы. После трагической кончины в 1893 г. своего родственника, известного московского благотворителя и городского головы Н. А. Алексеева, он стал совладельцем торгово-промышленного Товарищества «Владимир Алексеев», а затем занял место его директора-распорядителя. Кроме того, Четвериков вошел в правление Товарищества «Даниловская камвольная прядильня», которая в начале 1990-х гг. пользовалась незавидной репутацией. Клиенты, если уж и покупали здесь пряжу, то давали за нее немного, так как не знали наверняка, какого качества заказ им доставят. Это, конечно, не могло устроить нового владельца, который всегда действовал по принципу «в основе успешного дела — репутация предприятия, обеспеченная строгим стандартом и высоким качеством товара». Став председателем правления, он сразу внес ряд предложений по технической модернизации производства и вызвался лично заняться закупкой шерсти. Предложения Сергея Ивановича были приняты, и через несколько лет продукция Даниловской мануфактуры оценивалась на рынке дороже самых высококачественных заграничных марок.
Но главной заслугой своей жизни Четвериков считал создание новой отрасли народного хозяйства России — сибирского овцеводства. «Если я имел успех в устроении возглавляемых мною фабрик, Городищенской и Даниловской, то в этом устроении я шел все же торными путями. Не то было в сибирском предприятии. Там все было сплошным творчеством, так как никаких прецедентов не было. Это и была причина того громадного нравственного удовлетворения, которое оно мне дало». Товариществу «Владимир Алексеев» на Кавказе принадлежало уникальное стадо овец-мерино-сов в 65–70 тыс. голов, которое поставляло лучшую тонкорунную шерсть для Даниловской камвольной прядильни. В 1908 г. истекал срок аренды земли, где были расположены пастбища, и продлить его не представлялось возможным. Попытки Товарищества арендовать подходящие территории в близлежащем районе не увенчались успехом, и на повестке дня стал вопрос о ликвидации элитного стада. Тогда Четвериков решился на смелый шаг.
Он перевез овец в бескрайние приенисейские степи Сибири. Считалось, что эта земля непригодна для животноводства из-за продолжительных зим и отсутствия воды. Однако Сергей Иванович с удвоенной энергией принялся за новое дело: заранее построил кирпичный завод, оборудовал специальные зимники для скота, заложил в безводной степи колодцы, раздал кредиты местным крестьянам, поручив им заготовку кормов на зиму.
Накануне Октябрьского переворота сибирское стадо овец Четверикова насчитывало уже 50 тыс. голов, причем, вопреки прогнозам скептиков, шерсть по качеству превосходила самую лучшую австралийскую. Тем временем его Городищенская фабрика к 1917 г. перешла в разряд сверх-доходных предприятий России. Как с гордостью потом говорил Сергей Иванович: «Я не только вернул выплаченные суммы на покрытие долга отца, но ко дню захвата власти большевиками мог считать себя богатым человеком».
К этому переломному моменту он стал не только известным предпринимателем, но и заметной политической фигурой с репутацией умеренно-либерального деятеля. Сначала Четвериков работал в уездном земстве, был выбран губернским гласным. В феврале 1905 г. возглавлял комиссию по рабочему вопросу при Московском биржевом комитете. Опубликовал в «Русских Ведомостях» статью, в которой выражал беспокойство возможностью превращения Думы в придаточный к бюрократическому строю консультативный орган. С лета 1905 г. вместе с П. П. Рябушинским, А. И. Коноваловым, С. Н. Третьяковым возглавлял так называемую группу «молодых» капиталистов, выступавших за проведение политических реформ, гарантирующих дальнейшее развитие страны. Предлагал представителям промышленности и торговли отказаться от участия в Государственной Думе, саботировать реализацию новых внутренних займов и уплату промыслового налога, а также закрыть все фабрики и заводы для того, чтобы создать массовое рабочее движение.
В июле 1905 г. торгово-промышленный съезд избрал Четверикова в бюро для подготовки проекта программы и организации промышленно-политической партии. В дни всеобщей октябрьской забастовки он считал, что «насильственным действиям “социал-революционной партии” должно быть противопоставлено насилие», но эти меры не достигнут цели, а обострят обстановку, если «одновременно не придать Государственной Думе законодательного характера и не привлечь к выборам всего класса фабричного населения».
В конце года Сергей Иванович стал лидером вновь созданной умеренно-прогрессивной партии, высказывался за свободу рабочих союзов, собраний и право пролетариата на «мирные» стачки. Он был против введения 8-часового рабочего дня в промышленности, «иначе наши предприятия не выдержат иностранной конкуренции», и вместе с тем требовал увеличить крестьянское землевладение «путем отчуждения за счет государства удельных, кабинетских, монастырских и частновладельческих земель». Затем Четвериков входил в ЦК партии мирного обновления и «Союза 17 Октября». В 1906–1907 гг. возглавлял комиссию по учреждению «Союза фабрикантов и заводчиков». Разрабатывая его устав, он предложил организовать фонд взаимной поддержки предпринимателей, пострадавших от необоснованных забастовок, и сделать нечто подобное для рабочих. Устав не был разрешен цензурой, а его автор попал под тайный надзор полиции. Вершиной же его политической карьеры стало участие в создании перед Первой мировой войной партии прогрессистов, в которую вошли крупнейшие представители российского бизнеса.
В период июльского кризиса 1917 г. Четверикова выдвинули кандидатом на пост министра торговли и промышленности. На объединенном заседании выборного биржевого и купеческого обществ по поводу формирования нового кабинета Сергей Иванович поддержал мнение о необходимости участия представителей торгово-промышленного класса во Временном правительстве. Членство в правительстве в условиях военного и экономического кризиса, считал он, это «не путь к власти и почестям, а путь великой национальной жертвы». Оценивая ситуацию, Четвериков говорил: «Довольно этих высокопарных слов о благе трудящегося народа: грязными руками не берутся за такое чистое дело. Если правительство, правильно угадав настроение страны, объявило, что всякие попытки возврата к царизму оно будет рассматривать как преступление, то оно обязано на эту точку зрения стать и по отношению большевизма.»
Такому человеку не было места в «стране победившего пролетариата». Уже зимой 1918 г. он был препровожден из своего имения в Богородскую тюрьму. Затем Четверикова выпустили на свободу, но в покое не оставили — чекисты периодически устраивали обыски и угрожали расправой. В январе 1919 г. он даже просидел несколько дней в камере смертников в ожидании расстрела. После очередного ареста дочери Сергея Ивановича удалось добиться разрешения властей и забрать отца в свою семью, живущую в Швейцарии.
В октябре того же 1919 г. алтайскому овцеводческому предприятию Четверикова был нанесен непоправимый удар. Хозяйство заняли «красные» партизаны. В результате все служащие разбежались, а уникальные тонкорунные мериносы, оставшиеся без надзора и корма, разбрелись по степям, погибли от холода или попали в котел. Городищенскую фабрику национализировали, а банковский капитал ее владельца конфисковали. «С потерей своего состояния, результата 50-летней деятельности, я примирился, — писал уже ставший глубоким стариком Сергей Иванович, — но уничтожение сибирского овцеводства — это рана, которую донесу открытой до своей могилы».
В эмиграции он занялся литературным трудом. Бывший заводчик и политический деятель работал над мемуарами и написал даже небольшой роман. В своих статьях того времени он выражал надежду, что НЭП станет первой уступкой большевизма и скоро в стране произойдет возрождение промышленности и предпринимательства и главным действующим лицом станет окрепший крестьянин. Статьи были подписаны инициалами — Сергей Иванович опасался за судьбу своих сыновей, оставшихся на родине.
Незадолго до смерти, простив большевикам нанесенные ему личные обиды, Сергей Иванович обратился с письмом к председателю ВСНХ Куйбышеву. В нем бывший заводчик и фабрикант подробно объяснял новым «хозяевам» страны, как восстановить утраченную отрасль народного хозяйства — алтайское овцеводство. Советская власть ответила безразличным молчанием: в преддверии 1930-х гг. ей не с руки было реагировать на откровения «недобитого буржуя».
В 1929 г. Сергей Иванович Четвериков умер в Швейцарии на руках дочери. Его наследники, оставшиеся в России, занимались научными исследованиями и не имели никакого отношения к торговле и промышленности. Один из сыновей Четверикова, Сергей Сергеевич, попал в число основоположников эволюционной и популяционной генетики, создал труды по зоогеографии и энтомологии, а другой — Дмитрий Сергеевич, стал профессором МГУ и работал в области теории вероятностей и математической статистики.
Остальные родственники Четвериковых и сейчас живут за границей. Большинство их плохо говорит по-русски, однако сохранили лучшие черты русского национального характера, полны энергии, оптимизма, живо интересуются своей исторической родиной и остро переживают связанные с ней события. Все они, как правило, имеют большие семьи, в которых сохраняются любовь и глубокое уважение к старинной купеческой фамилии, чьими потомками они с гордостью продолжают себя считать.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.