VI
VI
«Крейсерок», обогнув, как можно дальше, опасный мыс Терпения, вышел на простор Охотского моря. По мере удаления от берега ветер заметно крепчал, разводя довольно крупное волнение. Тем не менее погода была прекрасная, вполне благоприятная для наших мореплавателей, всем сердцем рвавшихся во Владивосток. Легкая шхуна, пользуясь ровным попутником, неслась стрелой, грациозно покачиваясь на волнах. Послушная малейшему движению руля, она напоминала гигантскую морскую птицу, свободно скользившую по взволнованной поверхности моря, с широко распущенными крыльями-парусами. Появились дельфины, которые, играючи, перегоняли шхуну, резали ей нос, возвращались под корму, чтобы вновь пуститься взапуски с неведомой для них гигантской птицей. Ловкие животные, казалось, насмехались над небольшим, сравнительно, ходом шхуны. Они бороздили морскую поверхность с поразительной быстротой; их черные, крутые спины мелькали среди волн то справа, то слева, причем казалось, что дельфины кувыркаются, так волнообразны и быстры были все их движения... Стаи чаек неслись вслед за шхуной, оглашая воздух своими короткими, металлическими криками. Некоторые из птиц скользили почти над самой поверхностью моря, зорко высматривая в воде подходящую добычу. Вот одна неосторожно приблизилась к плывущему дельфину. Прожорливое животное сделало могучий прыжок и ловко поймало чайку за ноги. Раздался пронзительный, отчаянный крик, удивительно схожий с плачем ребенка. Чайки заволновались и сплошной массой стремительно бросились к тому месту, где происходила короткая, непосильная борьба между могучим дельфином и оплошной жертвой. Птицы, видимо, желали отбить от общего врага свою несчастную товарку, старавшуюся удержаться на поверхности моря при помощи широко распластанных крыльев. Тщетные усилия!.. Прошло лишь несколько секунд, и чайка бесследно исчезла под водой, пожираемая дельфином. Прилетевшие на помощь чайки отхлынули назад, словно охваченные паническим ужасом. Через минуту они уже вновь неслись за шхуной, оглашая воздух более спокойными, хотя и ноющими криками, в которых слышался как будто плач по несчастной жертве своей неосторожности.
Не прошло и часу после выхода «Крейсерка» из залива Терпения, как на мглистом горизонте вырисовалось характерное, совершенно прямоугольное плато Тюленьего острова.
— Доложи командиру, что остров открылся, — приказал унтер-офицеру Корсунцеву Михаил Дмитриевич, вступивший, по съемке шхуны с якоря, в свою очередную вахту.
— Есть! — послышался короткий, обычный ответ расторопного Корсунцева, со всех ног бросившегося исполнить полученное приказание.
Через минуту командир вышел из кают-компании, где, справляясь по карте, делал некоторые соображения о предстоящем длинном переходе во Владивосток в осеннее время, преисполненное всевозможными случайностями.
— Держите прямо на остров, — приказал Алексей Павлович, пытливо всматриваясь в горизонт.
— Есть! — покорно ответил мичман, хотя отчасти удивился, почему командиру вздумалось склониться от курса влево. Это удивление так и сквозило на его симпатичном лице, когда он отдавал рулевому необходимый приказания:
— Право руля!.. Так держать!..
Шхуна, не менее покорная, повернула влево и, слегка накренившись, заскользила по указанному направлению, лихо разрезая острым носом зеленоватую воду Охотского моря.
— Я хочу, — обратился командир к недоумевающему все еще мичману, — обойти в последний раз вокруг острова и окончательно убедиться, что хищнических шхун нет: только тогда уйду во Владивосток со спокойной совестью, что честно выполнил возложенное на меня поручение.
— Да ведь уже половина октября, — заметил Михаил Дмитриевич. — Все шхуны наверное давно ушли. С их стороны было бы очень рискованно оставаться в Охотском море в такое скверное время. Мне кажется, хищники-американцы не настолько отважны, чтобы рисковать жизнью из-за нескольких котиковых шкур...
— Не говорите! — перебил мичмана командир. — Вы этих людей мало знаете... Отваги они безграничной... Жизнь для них положительно трын-трава. Это настоящие морские волки, хищническим замыслам которых нет препон. Надо держать с ними ухо востро, хоть Андрей Павлович и старается убедить меня в противном, — добавил командир, с улыбкой обращаясь к подошедшему помощнику.
Андрей Павлович только усмехнулся и хладнокровно проговорил:
— Н-да... в этом вопросе мы с вами положительно не сходимся...
— Вы очень гуманны, — продолжал командир, обращаясь к своему помощнику, — но быть гуманным, повторяю вам, с хищниками-американцами чрезвычайно опасно. Вспомните при случае мои слова: они способны на всякое преступление, на всевозможную гадость и подлость.
— В этом вопросе мы с вами положительно не сходимся, — повторил с прежним хладнокровием Андрей Павлович.
— На каком основании? — стал горячиться командир.
— Уже целых полгода вы задаете мне тот же вопрос и всегда слышите от меня одни и те же объяснения, с которыми не соглашаетесь- Стоит ли, почтеннейший Алексей Павлович, повторять их в сотый раз: все равно не сговоримся, — резонно заметил Андрей Павлович.
— Вы совершенно правы! — весело отозвался командир. — Посмотрите, — переменил он тему разговора, — как отчетливо выяснился теперь Тюлений остров. Мгла рассеялась, и мы можем издали убедиться, что котиковое лежбище не будет разграблено... Корсунцев, подай трубу! — приказал Алексей Павлович вахтенному унтер-офицеру.
Вооружившись трубой, командир начал осматривать горизонт с напряженным вниманием. Через короткое время он сосредоточился на чем-то подозрительном, и на его лице появилось тревожное и в то же время гневное выражение.
— Взгляните!.. Уже эти мерзавцы успели поразбойничать! — сердито крикнул командир, передавая трубу помощнику. — Видите? — Да, да... — согласился Андрей Павлович, осматривая Тюлений остров. — По-видимому, хищники заметили приближение «Крейсерка», — начал он докладывать, не отрывая глаза от подзорной трубы... — Спешно грузят что- то на вельботы...
— Вероятно, шкурки!.. Наверное, успели наколотить вдосталь! — чуть ли не с отчаянием проговорил командир. — Прозевали мы, прозевали!» В самый последний момент прозевали!.. Ах, негодяи, разбойники!»
— Уселись.» Вельботы отвалили от берега, — продолжал хладнокровно докладывать Андрей Павлович. — В бурунах им предстоит порядочная передряга». Не уйдут от нас».
— Дай-то, Господи, захватить их! — с мольбой прошептал командир...
Как только по «Крейсерку» распространилась весть, что около Тюленьего острова замечена хищническая шхуна, всех охватило какое-то жгучее нетерпение поскорей добраться до хищников и не упустить их. Вся команда высыпала на палубу и жадно всматривалась вдаль, стараясь разглядеть хищническую шхуну, стоявшую еще на якоре и поджидавшую свои вельботы, которые вели, между тем, энергичную борьбу с бурунами, хотя значительно стихнувшими, но все еще грозными. Хищники, видимо, прилагали сверхъестественные, богатырские усилия, чтобы добраться до своей шхуны раньше русского сторожевого судна, но эти усилия оказывались тщетными... Вельботы, обдаваемые тучами брызг и заливаемые крупными волнами, неистово прыгали среди образовавшейся толчеи, подвигаясь вперед чрезвычайно медленно. Положение хищников становилось критическим... Думать о каком-либо сопротивлении было невозможно. Предстояло отдаться на милость русского крейсера и распроститься с розовыми мечтами о близкой, столь возможной, наживе. Все хищники, не исключая упрямого шкипера-хозяина, ясно сознавали полную безвыходность своего положения; но в то же время продолжали вести с бурунами энергичную, отчаянную борьбу, вдохновляемые призрачной надеждой на случайное спасение из крепких когтей быстро надвигавшейся опасности. Между тем «Крейсерок», пользуясь хорошим попутным ветром, несся к Тюленьему острову, словно окрыленный. Расстояние между ним и хищнической шхуной быстро сокращалось.
— Комендоры к орудиям! Орудия зарядить боевыми зарядами! Абордажная партия наверх!.. Шлюпку к спуску изготовить! — раздалась спокойная, ровная команда Алексея Павловича.
Приказания командира были исполнены с замечательной быстротой. Каждый матрос сознавал важность приближавшегося момента и прилагал все усилия к тому, чтобы не упустить прекрасного случая захватить дорогой приз. Комендоры зарядили орудия. Десяток матросов, составлявших абордажную партию, с винтовками в руках, ожидали приказания употребить в дело свое смертоносное оружие. Остальные — готовили к спуску китобойный вельбот...
«Крейсерок» между тем приблизился к «Розе» уже настолько, что все простым глазом увидели переполох, поднятый на шхуне оставшимися вахтенными. Растерявшиеся хищники метались по палубе, точно ошпаренные, не зная, что предпринять и на что решиться. О вооружённом сопротивлении они не думали, сознавая его бесполезность, вследствие резкого неравенства сил. Действительно, с одной стороны было всего трое, а с другой — двадцать прекрасно вооруженных матросов, да две пушки на придачу, грозно выглядывавшие через низкие борта «Крейсерка». Правда, хищническая шхуна имела возможность уйти, расклепав канат у якоря, с попутным ветром раньше, чем приблизится «Крейсерок» на орудийный выстрел. Шхуна могла это сделать, оставив на произвол судьбы остальных промышленников, как предложил злопамятный Питер, бывший в числе вахтенных; но это неожиданное предложение показалось в глазах остальных двух хищников такой возмутительной подлостью, что они тут же едва не исполосовали вероломного Питера ножами... Питер едва отбился от освирепелых товарищей. С трудом избегнув кровавого возмездия за подлое предложение, он тем не менее успел получить несколько таких здоровых тумаков, от которых у него затрещали ребра. Тумаки эти окончательно озлобили Питера, еще нс забывшего удара линьком, полученного накануне от сурового шкипера.
— Отплачу им!. Будут меня помнить! — хрипло проворчал Питер, потирая помятые бока. Жгучая мысль о мести охватила все его существо, но как осуществить ее — он еще не знал. В разгаре поднявшегося вскоре переполоха его озлобленный взор неожиданно упал на компас Охваченный каким-то решением, Питер незаметно приблизился к путеводительному инструменту и быстро свернул у него ножом шпильку. Картушка с магнитами стала недвижной. Компас оказался совсем испорченным и недействительным».
— Отплачу же им!.. Все равно пропадать! — прошипел Питер с диким озлоблением.
Выполнив гадкое дело, негодяй стал хладнокровно ожидать захвата шхуны русскими...