I

I

Российская революция пробудила эхо далеко за пределами России. В Западной Европе она вызвала бурный прилив в пролетарском движении. И в то же время она пробудила к политической жизни народы Азии. В Персии, пограничной с Кавказом^{6}, начинается под непосредственным влиянием кавказских событий революционная борьба, которая с переменным успехом тянется уже более двух лет.[1] В Китае, в Индии – всюду народные массы поднимаются против своих собственных деспотов и против европейских хищников (капиталистов, миссионеров и пр.), которые не только эксплуатируют европейский пролетариат, но и разоряют народы Азии. Последним отголоском российской революции является революция в Турции, происшедшая летом этого года.

Турция расположена на Балканском полуострове, в юго-восточном углу Европы. Страна эта испокон веков считалась образцом застоя, мертвечины и деспотизма. Султан в Константинополе ни в чем не уступал своему петербургскому собрату, а во многом даже превосходил его. Иноверные и иноплеменцы (славяне, армяне, греки) подвергались дьявольским преследованиям. Но и своим (туркам-магометанам) жилось не сладко. Крестьянство – в кабале у чиновников и помещиков, нищее, невежественное, суеверное. Школ мало, учреждение фабрик всячески тормозилось султанскими властями из страха перед развитием пролетариата. Всюду и везде шпионы. Воровство и расточительность султанской бюрократии (как и царской) безграничны. Все это привело к полному упадку государства. Капиталистические правительства европейских стран, как голодные собаки, обступали Турцию, стараясь отхватить в свою пользу по куску. А султан Абдул-Гамид[2] продолжал делать долги да истощать население. Недовольство в народе накоплялось сыздавна и под влиянием русских и персидских событий прорвалось наружу.

В России главным революционным борцом выступил пролетариат. Но в Турции, как мы сказали уже, промышленность – лишь в зародыше, поэтому пролетариат малочислен и слаб. Наиболее образованные элементы турецкой интеллигенции, (как учителя, инженеры и пр.), почти не находя применения своим силам в школах и на фабриках, поступали в офицеры. Многие из них учились в западно-европейских странах, изучали тамошние порядки, а у себя на родине сталкивались с темнотой и нищетой турецкого солдата и с унижением государства. Это оскорбляло их. Таким образом офицерство стало очагом недовольства и возмущения.

Когда восстание вспыхнуло в июле этого года, султан оказался сразу почти что без армии. Корпус за корпусом переходил на сторону революции. Темные солдаты не понимали, правда, цели движения, но недовольство своей судьбой заставляло их идти за офицерами, которые решительно требовали конституции, угрожая в противном случае низложить султана. Абдул-Гамиду ничего не оставалось, как пойти на уступки: он «даровал» конституцию (султаны всегда делают такие «подарки», когда им к горлу подставят нож), призвал к власти либеральное министерство и назначил выборы в парламент.

Страна сразу ожила. Начались непрерывные митинги. Появилось много новых газет. Пробудился сразу, как под ударом грома, молодой турецкий пролетариат. Начались стачки. Возникли рабочие организации. В Смирне стала выходить первая социалистическая газета.

Сейчас, когда мы пишем эти строки, собрался уже турецкий парламент, большинство которого состоит из реформаторов-младотурок.[3] Какова будет судьба турецкой «Думы», покажет близкое будущее.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.