Жгут!

Жгут!

* * *

Ваше Святейшество попросили короля Франции совершить новый крестовый поход, чтобы защитить итальянский берег от ненавистных мусульман. Однако Его Величество уклонился от этого. Несмотря на то, что французская армия крупнейшая в мире, он отказывается от похода. Почему? Возможно, его вера уступила место страстям.

* * *

– Высочайшее разумное создание на земле – это человек. Но наше существование должно иметь предназначение. Господь повелевает нам думать, наблюдать и создавать.

– Нет, Алесандро! Он повелевает нам самоотверженно судить на благо человечества. Только так можно спасти свою душу.

* * *

– Угроза войны между Неаполем и Миланом нарастает каждый день.

– И вы, Орсини, только осложнили положение, подписав договор с Неаполем.

– Вы, Колонна, хотели сделать то же, просто наше предложение оказалось выгоднее.

* * *

Три наших рода правят Римом. Мы можем оставить нашим детям изобилие или разруху – выбирайте. А когда спасем город, можете и убить друг друга.

* * *

Я была замужем три раза, и могу дать тебе совет: остерегайся желаний своих.

* * *

– Любила ли ты его так, что говорила, что умрешь без него?

– Ты слишком много читаешь, Лукреция. К сожалению, скоро ты узнаешь, что в мире почти нет места романтике.

* * *

– Погода в Италии стала очень странной: сначала невыносимо жарко, потом вдруг холодно.

– Возможно, это плохое знамение. Смерть Папы?

– Или войны между Неаполем и Миланом. Они принесет хаос и разрушения на весь итальянский полуостров. Но что хуже всего для Рима: чтобы армии встретились…

– Они должны пройти по территории папского государства.

– Я попросил Папу запретить им это, но он оттягивает принятие решения, не знает, плюнуть ли на Неаполь или сморкнуться на Милан.

* * *

– Я хочу, чтобы моя семья была поблизости.

– И ты, наконец, признаешь их своими детьми?

– Сам Папа узаконил своих бастардов. Почему этого не сделаешь ты?

– Он Папа, находящийся над нами. Я же простой смертный, я не защищен от клеветы, оскорблений и насмешек.

* * *

– Я поклялся не рассказывать, но наши дела не должны заботить человека, посвятившего жизнь Богу. Ты должен вернуться в Пизу, продолжить молитвы и жить как всякий священник: в нищете, покорности и целибате.

– Я еще не священник.

– А пахнешь как священник!

* * *

Я слышал, что Папа Иннокентий собирается повысить налог для куртизанок до пяти тысяч дукатов в год. А значит, куртизанки повысят цены на свои услуги. Мне же, сестра, придется либо залезть в долги, либо довольствоваться компанией коз.

* * *

Джулия, зачем ты смотришь в книгу? Ты же не умеешь читать!

* * *

– Я смотрю на это, и мне хочется плакать! Сорок лет назад Папа Николай, отчаявшись восстановить базилику святого Петра, решил построить новую ослепительную базилику, но умер до ее завершения. Если б я был Папой…

– Испанцев больше никогда не будет на святом престоле.

– Иногда, Франциск, мне хочется, чтобы ты не всегда был столь откровенен.

* * *

Я пошлю ей золота, оно помогает забыть о морали.

* * *

Возраст человека не должен определять его характер.

* * *

Я прожил в Риме тридцать семь лет, но для древних родов Колонна и Орсини я все еще чужак. Когда мой дядя был Папой, к нам относились с уважением. Но после его смерти римская знать изгнала наших родственников из города огнем и мечом. Мой брат умер в одиночестве, в изгнании, а я остался в Риме. Как же мне удалось остаться и не только выжить, но и удержать за собой пост вице-канцлера при четырех Папах, разных, как времена года? Как? Оставаясь чужаком! Не становясь одним из них, никогда не опускаясь до их римской бесчеловечной жестокости!

* * *

Вы ищете врагов во времена, когда нам нужны друзья.

* * *

Спать с женой другого мужчины можно, но это должно основываться на бесхарактерности мужчины, а не на похоти женщины!

* * *

Мне восемнадцать лет! Прошла половина моей жизни, а я ничего не добился!

* * *

– Изменись! Измени себя, обрати ночь в день.

– Если бы я мог… мама, я мечтаю о том, чтобы управлять Римом. Нет! Всей Италией в ее золотой век. Вернуть вечному городу господство над миром, улучшить жизнь всех людей, как мои тески. Юлий и Август Цезари.

– Ты добьешься этого, я знаю. Я верю в это всем сердцем.

– В сердце матери всегда живет такая вера.

* * *

– Если я уеду, я буду уничтожен!

– Твоими врагами?

– Моими страстями.

* * *

– Счастье – это не только деньги, мама.

– Но прекрасная замена ему.

* * *

Последняя любовь в жизни мужчины самая горькая и самая сладкая.

* * *

– Прошу прощения, я спешу.

– Из-за опасения здоровья?

– Из-за покаяния.

* * *

Ты постоянно перечишь мне по злому умыслу или из привычки?

* * *

– Где бы я ни был, во мне всегда борются зверь и ангел. И зверь, как правило, одерживает верх.

– У зверя нет души, а у тебя есть.

* * *

– Алесандро, я должен признаться тебе.

– Мне? Ты забыл, что я, как и ты, еще не священник?

– Да, но ты пьянчуга, поэтому я могу тебе доверять.

– Да, вероятно я все забуду, так что рассказывай.

* * *

Зависть становится грехом, только если она влияет на твои поступки и деяния.

* * *

– Как я могу не завидовать Хуану? Он всего добился в жизни!

– Ты добьешься того же, но идя своей дорогой. Цезарь, посмотри на свои чувства с другой стороны: ты помогаешь больным, немощным. Когда ты в мире с самим собой, ты спокоен и благочестив. Несмотря на твои страсти, возможно, ты уже стал священником. И если твоя душа пуста, наполни ее: возмести убытки тем, против кого согрешил.

* * *

У нас, женщин, нет прав и привилегий, но мы можем использовать в наших интересах нашу девственность, а потом сексуальность.

* * *

Меня окружают языки пламени. Пламя! Кругом пламя! Пламя…

* * *

Цена человеческой жизни не идет ни в какое сравнение с ценой золота. Так было всегда.

* * *

– По крайней мере, беспорядки прекратились.

– На время. Пока горожане не протрезвеют, и не напьются снова.

* * *

– Мы убили этих людей. Теперь надо их похоронить.

– И помолиться за их души.

– И за наши.

* * *

Вместе с Папой надо похоронить множество скверных традиций.

* * *

– Отправляйся к своему мужу, Джулия.

– Ты не представляешь, что такое быть с этим животным!

– Так не отдавайся ему.

– Тогда он изнасилует меня.

– Я прикажу кастрировать его за это.

– Отлично! Но к тому моменту он меня уже изнасилует.

* * *

– Как вижу, вы уезжаете в Пизу.

– Но мои глаза будут везде, они все увидят.

* * *

Божественность в вине!

* * *

– Цезарь, ты отказываешься от возможности напиться до чертиков?

– Я служитель Бога, мне не до чертиков!

* * *

Обожаю сардины! Люблю их соленый вкус на языке. Возможно, потому что я вырос у моря. Я не свинья с севера, которая посыпает дерьмо сахаром и называет это шоколадом.

* * *

– Если бы не чувство вины, человек достиг бы больших высот. Именно чувство вины отделяет каждого из нас от Бога.

– Хочешь сказать, что считаешь чувство вины неестественным?

– Да. Радость и боль – эти два чувства присутствуют в самых примитивных созданиях природы, а, следовательно, это творение Бога. Но чувство вины присутствует только в человеке. Следовательно, вина – чувство, присущее человеку, а не Богу.

* * *

– Зачем было создано чувство вины? Чтобы человек поработил себя?

– Да. Без чувства вины человек будет свободен. Соответственно, не будет порядка. А без порядка нет власти. Вина заставляет нас передать свои души, свою волю во владение тем, кому они не должны принадлежать.

– Хочешь сказать, что люди, находящиеся сейчас у власти, не заслуживают ее? Его Преосвященство, кардинал Борджиа?

– Нет…

– Значит, ты согласен с тем, что короли и кардиналы стоят у власти законно и без вины на земле был бы ад?

– Без вины на земле будет рай! Человек будет тем, кем хочет быть. Сможет любить тех, кого захочет любить.

* * *

– Рим окружает стена, а эту стену – другая стена из рук, тянущихся за монетами.

– У бедняков пустые руки, милый Косто. Или ладони малы.

– Достаточно велики, чтобы взяться за ножи и вилы.

* * *

Нельзя подчинить себе верховного понтифика, как нельзя подчинить себе и ветер.

* * *

– Покажи мне документ.

– Увидеть его – значит признать.

* * *

– Больше никаких писем, только слова. Только истина.

– Истинными должны быть не наши слова, а наши действия.

* * *

– Она одержима.

– Дьяволом? Или глупыми бреднями безмозглой девчонки?

* * *

– Сфорца сделал мне предложение.

– Он заплатит больше меня?

– Больше. Вдвое.

– Я удвою его сумму.

– А он удвоит твою. Скоро ни одной монеты в стране не останется.

* * *

– Папа – раб рабов божьих. Этот титул подойдет любому.

– Боюсь, ты начинаешь верить собственным словам, друг мой.

* * *

Я люблю курятину без привкуса лицемерия.

* * *

Если человек потерял стыд, он больше не человек, он черепаха. Когда мы признаём грехи и ответственность за наши действия – именно тогда мы приближаемся к Богу.

* * *

Молчите! Я пытаюсь вас не слушать, но вижу движения ваших губ. Ваши губы подобны червям, ползущим по мрамору.

* * *

– Это слова! Но стоят ли ваши слова хотя бы воздуха, что вокруг?

– Ты еще молод.

– Я благодарю Господа за это! По молодости мне пока не хочется играть в загадки замшелых стариков.

* * *

– Я – человек, выучивший все итальянские диалекты. Аристократы же, такие, как вы, желают слышать лишь знакомые звуки. Это дает им ощущение превосходства.

– Вы вдвойне преуспели – вы говорите своими двумя лицами одновременно.

* * *

– Он наш друг! Мы тоже совершали безрассудные поступки.

– Но мы знали, что поступаем неправильно. Он думает, что поступил верно.

* * *

Ложь, разжигающая месть, сильнее правды.

* * *

– Что ты делаешь?

– Пойду босиком, как Иисус на распятье.

– Я на такую честь не претендую, я останусь в обуви.

* * *

Куда мы катимся? Трон святого Петра можно обменять на два кусочка марципана.

* * *

– Мой сын в Пизе. Люди семьи Борджиа прочесывают гору Сера, чтобы найти его, и со временем найдут.

– Цезарь, нет в мире часов, отсчитывающих такое время.

* * *

Друзья говорят правду, любовницы – ложь.

* * *

– Мы обещали семье вашего мужа, что между нами больше ничего не будет. Мы… я дал священный обет!

– Вы верховный понтифик, в вашей власти нарушать такие обеты.

* * *

Рим теперь словно лавка, торгующая хрупкой посудой, в которую мы пустили бешеного быка.

* * *

Тебе нечего от меня скрывать, ведь я ничего не жду от тебя.

* * *

– Ты счастливица, Лукреция. У тебя есть вс.: юность, богатство, дядя, возвысивший тебя в обществе. А тебе этого мало.

– Нет, мне этого много.

* * *

Солдатам надо лучше пресекать беспорядки! Паломники со всей Европы приходят к могиле святого Петра, это смиренные слуги Господа! И источник дохода, которым мы не можем рисковать.

* * *

Кто больше достоин моей верности: тот, кто завоевал мое доверие или тот, чей сан требует, чтобы я падал на колени?

* * *

– Джем, мне нужен твой совет. Когда ты был на войне со своим братом, возглавляя войско, как вы добивались послушания дерзких воинов?

– Кастрацией. Если они не могли после этого смело сражаться, они хотя бы пели фальцетом.

* * *

– Надо ли напомнить кардиналу Дакосте, что Португалия отказалась снаряжать экспедицию, причем дважды?

– Как и ваши хозяева. Христофор Колумб всего лишь торговец сыром.

* * *

«Законность» – мы ненавидим это слово.

* * *

– Как вы кардинал?

– Я пока не кардинал. А в Ватикане «пока» может означать «никогда».

* * *

– Простите, я только хотел…

– Помочь. Конечно. Но нам не нужна твоя помощь, нам нужна твоя преданность.

* * *

Я важен для Его Святейшества не больше, чем косточки для оливкового масла.

* * *

– Санция принесет вам богатое приданое – плодородные поля Сквилаче.

– А также бремя незаконного рождения.

* * *

Мы почитаем мессию, который не был сыном своего законного отца, чья беременная мать была бы побита камнями, если бы Иосиф не взял ее в жены. Смотри, вот этот мессия на кресте – сломленный, побежденный. Почему мы не украшаем церкви статуями воскресшего Христа? Почему нас больше влекут его страдания, чем его воскресение?

* * *

Скажи, ты можешь мочиться с помощью четырех пальцев, или тебе помогают твои дяди?

* * *

– Ты жесток!

– Мы таковы, каковы времена.

* * *

Скажи Цезарю, кто ты. Лишь один раз, наедине. Он готов умереть за тебя, Родриго! Но он должен умереть твоим сыном.

* * *

– Гофредо еще ребенок, он не достиг зрелости!

– Не стоит недооценивать способности мужчин из семьи Борджиа. Особенно, в делах любви. Ему одиннадцать, сколько Санции? Двенадцать?

– Четырнадцать.

– Он сохранит ее молодой в старости.

* * *

Наша встреча пройдет за ужином. Истина в вине. Если вина много – в нем удобный случай.

* * *

Лукреция, другие люди будут всегда причинять тебе боль. Научись получать от нее удовольствие.

* * *

– В этом нет смысла.

– Жестокость редко имеет смысл.

* * *

То, что они называют умом, мы называем глупостью.

* * *

– Деяния Папы, как и деяния Господа неосуждаемы.

– В отличие от господа, он не должен руководить нашими жизнями.

* * *

– Уберите лишь два имени и все остальные, законные князья церкви, получат наше единодушное одобрение.

– Будь единодушие нашей целью, мы бы так и сделали. Но, как и Петр, камень, на котором стоит наша церковь, мы имеем право выбирать тех, кого желаем. А ваш долг – подчиняться.

* * *

Я пришел к тому, что подумываю о прежних методах, о подкупе, обмане. Но как я могу использовать эти методы, если моя цель – искоренить их? Арлечино, не уходи! Скажи, как мне измениться, стать лучше? Но ведь став хуже, я обрел величие. Своими последними словами, мой добрый друг, вдохнови меня! Что мне делать? Скажи! Слова растеряны. Как и я.

* * *

– Наше решение должно быть основано на законе и божественном праве. Мы должны принять свидетельства и доказательства, как от Карла, так и от Альфонсо, и оценить их права на трон. Мы изучим все факты. Затем мы и только мы примем решение.

– Независимо от вашего решения, Карл выступит в военный поход. Вы можете решить лишь одно: поцелует ли он ваш перстень, войдя в Рим, или насадит вас на вертел.

* * *

Жить в страхе – это значит жить без Господа.

* * *

– Ты веришь в нас?

– После того, как я всю жизнь считала вас своим дядей?

* * *

Иди, командуй своей армией. Смягчая свою власть добрыми чувствами!

* * *

– Мне не пристало противоречить вашему отцу, но как священник я считаю, что для матери церкви таинство брака – это священный союз мужчины и женщины, заключаемый Господом и никем иным.

– Но как быть, если Джованни видит иначе? Страх наказания охладил его страсть.

– Тогда вы должны сделать то, что делают все женщины, чтобы сохранить свой брак: скажите вашему мужу то, что он хочет услышать. Неважно – правда это или нет.

* * *

Женщины – божье испытание для смиренных мужчин.

* * *

– Ты настолько сведущ в военной стратегии?

– Я страдал в школе не потому, что не учился, а потому, что изучал дела Юлия Цезаря, вместо дел Христа.

* * *

– Где герцог Урбино?

– Захвачен в плен. Орсини требуют за него выкуп – пятьдесят тысяч дукатов.

– Когда ты их заплатишь?

– Я не стану платить, это был бы знак слабости. Война не уличная драка.

* * *

Укрепите стены вокруг Рима, особенно, вокруг нашего дворца. Пусть вокруг замка святого ангела будет прорыт ров. Мы должны быть готовы к тому, что Орсини нападут на нас раньше французов. А пока мы устроим пир!

* * *

– Считается, что на платке святой Вероники отпечаталось лицо Христа. Я рассмотрела платок. На нем лишь несколько коричневых пятен, ничего больше.

– И что же?

– Нет ничего подлинного. Все лгут! Рассказы о святых – сказки.

– Святая Вероника проявила сочувствие к тому, кого покинул весь мир, кому предстояло умереть страшной смертью на кресте. Даже если бы она не отерла лоб Христа, даже если бы он не существовала, мы должны быть благодарны за этот рассказ о проявлении доброты, за этот пример.

* * *

Люди во всем мире любят своих и ненавидят чужаков.

* * *

– После тридцати лет преданности, я сделала единственную ошибку! Одну единственную! Только одну!

– Одна – это слишком много.

* * *

Ради нас люди умирали в бою, рушились семьи. Тех, кто стоял нашем пути, заставили замолчать. Но теперь кровь пролита у самого нашего порога. Этот акт возмездия, это убийства меняет всё.

* * *

– Да примет Господь душу Фридриха-Миротворца.

– Фридриха прозвали «миротворцем», потому что он проигрывал все сражения и был вынужден заключать мир.

* * *

Я хочу, чтобы ты стал разумом своего брата. Будь ему советчиком, а не соперником.

* * *

Не смей учить меня дипломатии, девчонка, и не пытайся мной манипулировать. Я мастер и в том и в другом.

* * *

Скажите Марку Антонию, чтобы наслаждался зимним бризом, пока может, ибо в аду климат гораздо жарче.

* * *

– Есть известия из Испании от нового императора?

– Нет, Ваше Святейшество, но прибыл посланец от короля Карла.

– Враги прежде друзей…

* * *

Королю Фердинанду напиши, что из-за вторжения французов его дорогая племянница Мария Энрикес оказалась в опасности. Если ее изнасилует швейцарский наемник, трес ее нижнего белья будет слышен в самой Барселоне.

– Я слышал, Его Святейшество собирается отлучить от церкви семью Колонна.

– Только Марка Антония. Папа хочет иметь козырь на переговорах с остальными членами семьи Колонна.

– Вы, христиане, любите разные фокусы.

– Не фокусы, а ритуал с колоколом, библией и свечами. Сначала звонит колокол как по покойнику. Таким образом, отлучаемый обрекается на духовную смерть. Затем Его Святейшество закрывает книгу жизни, которая теперь недоступна для отлучаемого. И наконец, двенадцать свечей, символизирующих свет Бога, гаснут. Душа отлучаемого повергается во мрак отчаяния.

* * *

– Верная служанка Лукреции должна потакать ее желаниям.

– Даже греховным желаниям?

– Особенно этим!

* * *

– Могу я вам услужить?

– Да, нам нужно умертвить животное.

– Какое животное?

– Лошадь. Старую клячу. Избавить от мучений.

– Как велика ваша лошадь?

– Она размером с мужчину.

* * *

– Молодой герцог был отравлен?

– Я не разбираюсь в медицине. Только в людях.

* * *

Что проку в вере, если нас убьют? Вера – награда, достающаяся победителю.

* * *

Мы приказываем тебе как римский Папа. А как родной отец, я надеюсь, что ты меня ослушаешься.

* * *

– Как ребенок?

– Сразу после рождения она была отвратительна. А сейчас – просто прелесть!

* * *

Мы еще встретимся. Но только один раз.

* * *

Это было слишком легко. Франциск, почему я чувствую себя как царь Приам, открывший ворота Трои огромному деревянному коню?

* * *

– Где мой отец?

– Кардинал Борждиа?

– Где моя семья?

– Прячутся в замке Святого Ангела.

– А вы остались, чтобы что-нибудь стянуть?

* * *

Рыдайте сколько угодно, Ваше Святейшество, но вы все равно должны мне заплатить.

* * *

– Король Фердинанд уже близок к решению.

– А мы близки к краю пропасти!

* * *

– Как с тобой обращался Колонна? Как подобает обращаться с кардиналом святой нашей матери-церкви?

– Вообразите, отец: раз в день мне давали лазанью с маслом и сахаром.

* * *

Ты имеешь полное право страшиться прикосновения мужчины, но я, прежде всего, твой сын. Позволь утешить тебя, как ты когда-то утешала меня.

* * *

Моя супруга ревностная католичка. И хотя она молода и румяна, она никогда не дает мне забыть, что является английской герцогиней и могла бы выйти замуж за Тюдора. Перед моим отъездом из Лиона она сказала: «Верховная королева, – так она себя величает, – приказывает своему супругу, – не королю, – прежде всего, защищать достоинства Его Святейшества. Если ты нарушишь мой приказ, то больше не увидишь моей постели». Этот высокомерный тон, хотя и вызывает досаду, будит во мне желание еще больше угодить ей. Это безумие, но я не хотел бы излечиться от него даже за всю Италию.

* * *

У вас есть мать, Бриконе? Значит, вы знаете, за что умираете.

* * *

В военное время, кардинал Делла Ровере, мы все должны чем-то поступаться, чтобы что-то приобрести.

* * *

– С самого моего приезда в Рим я знал, что являюсь всего лишь спицей в великом мировом колесе. Но Цезарь ваша плоть и кровь! Я бы предпочел тысячу раз умереть, чем отдать сына врагам.

– И где же ваш сын, шехзаде?

* * *

Признак настоящего мужчины – не страдания, которые он перенес, а уроки, которые он извлек из страданий.

* * *

Принц, если вы не прекратите истерику, я прикажу сделать вас евнухом. Без детородных органов сатана станет наименьшей из ваших бед.

* * *

– Отошли Фердинанда обратно к дяде.

– Я думал, вы намеревались использовать мальчика как инструмент давления на переговорах.

– Лучше лишиться тиары, чем еще день слушать его вопли.

* * *

Простите, мой друг, я не знаю мусульманских молитв, чтобы направить вашу душу к Аллаху. Пусть ваш бог позволит вам сидеть рядом с сыном.

* * *

Одна ночь с одним из членов вашей семьи позволяет мне с удовольствием изнасиловать другого.

* * *

– Мы дружим с тех пор, как я учила тебя латыни много лет назад, и все же Хуан не знает моего имени.

– Оно и к лучшему.

* * *

– Мой брат, герцог Людовико, желает присоединиться к вам, Испании, Венеции, Мантуи, Сиене и Священной Римской империи.

– Какое совпадение! Именно когда тридцать тысяч вместе с армией короля Фердинанда пошли в атаку на французов на суше и на море, вы вдруг приезжаете и заявляете, что Милан присоединяется к нам. Должно быть, у французов плохи дела, ведь Богу известно, что Сфорца всегда на стороне победителей!

– Чем мы отличаемся от вас, Ваше Святейшество?

* * *

– Меня зовут не кардинал Фарнезе, а кардинал Френьезе. Это игра слов. «Френье» на уличном жаргоне означает «лоно». Поскольку я получил красную шляпу через сестру, я – кардинал из лона. Смешно. Глупая зависть.

– Алесандро, это не шутка и не зависть, а прямое оскорбление для тебя и твоей сестры!

– Вот в этом разница между нами – там, где я смеюсь над собой, ты воспринимаешь каждое слово как удар меча.

* * *

Напомни нам никогда не обижать тебя.

* * *

Ваше Святейшество, я буду отражать вас, как мои доспехи отражают солнце.

* * *

– Где ваш отец?

– Его здесь нет, но мы подготовили для вас покои.

– Где – здесь? Где он?

– Я не знаю.

– Я спрашиваю еще раз, и если в ответ услышу «я не знаю», прикажу казнить вашего брата. Где Папа Александр шестой?

– Я не знаю.

* * *

– Я больше не девственница. Твой брат Хуан овладел мной.

– Изнасиловал?

– Нет.

– Ты сама ему отдалась? Как ты могла! Разве я тебе не рассказывала, что он сделал со своей женой?

– Да-да, сейчас не время для нотаций. Моя жизнь кончена, отец отрекся от меня. Я мертва, Лукреция, мертва!

– Да нет, глупая! Ты не мертва, пока не умрешь.

* * *

– Она так быстро растет, наша Лаура. Мы должны папским эдиктом поверить всем дочерям вечно оставаться невинными.

– Я тоже дочь. Хотел бы ты, чтобы я была невинной?

* * *

– Евреи приносят чуму.

– Чуму приносят беженцы, скопившиеся в еврейском квартале.

– Я имел в виду духовную чуму.

* * *

Любовь – та война, в которой у меня не было побед.

* * *

Я взвешиваю свои слова, часто фальшивые, чтобы получить то, что мне нужно.

* * *

Беда Борджиа в том, что их дети тоже истинные Борджиа.

* * *

– Мне сказали, что в монастыре есть сестра Лучия, у которой появились на теле стигматы. Увидев ее страдания, Лукреция укрепилась в своем намерении стать монахиней.

– Это Лючию осмотрит врач. Узнав, что раны на ее теле всего лишь умелая подделка, Лукреция изменит свое решение.

– Но что, если раны действительно чудо Господне?

– Наш врач поставит тот диагноз, который потребуем поставить мы. Есть правда, но под ней есть еще более глубокая правда. Нашей дочери не нужны ни притворные слова, ни фальшивые раны. Ей нужен друг. Сможешь ли ты стать ей таким другом?

* * *

– Папа приказал моему брату исповедаться и очистить душу в надежде получить трон Неаполя. Я намерен перехитрить Хуана: его исповедь буду слушать я.

– Но ты еще не священник.

– Чтобы получить прощение, надо пообещать больше не поступать дурно. Прекратит ли Хуан поступать дурно? Особенно, если станет королем?

– Нет. Определенно, нет!

– Тогда какая разница, кто выслушает его исповедь: брат Якопа или я?

* * *

– Как я должен каяться?

– Расскажи все своему отцу.

– Ни за что!

– Тогда ты не обретешь милости божией.

– Пошел ты!

– Нет, ты пошел!

* * *

Порой любовь Родриго сочетается с его безразличиям к чувствам других людей.

* * *

Я окажу эту услугу тебе, как ты оказала услугу мне. Но после этого мы будем в расчете и сможем снова стать врагами.

* * *

Верность – награда, которую дают не тому, кто больше платит, а тому, кто лучше как человек.

* * *

– Это наше последнее слово.

– Твое слово не бывает последним, Родриго. Ты не бог!

* * *

– Я пришла к тебе просить, чтобы ты направила меня, чтобы научиться у тебя терпению и чистоте.

– Этим добродетелям нельзя научить, они идут из глубины сердца.

* * *

Знаки, доказывающие святость не выставлены на продажу. Требуя их у Господа, ты показываешь, что не заслужила его благодати.

* * *

Вы знаете, какой звук у голоса Господа? Он как шелест крыльев голубей, летающих под легким снегопадом.

* * *

Мои грубые мысли, конечно, мало что значат для такой образованно особы как вы, но на поле боя я понял, что есть события, которые нам дано пережить лишь однажды. Если они счастливые, надо с радостью о них вспоминать, ведь они были в первый и в последний раз. А после событий горестных надо утешиться, ведь они были в первый и последний раз.

– Что он приказал вам сделать?

– Стать вашим другом.

– Если вы хотите быть мне другом, знайте, мне нужна от вас не дружба. Стань моим любовником.

* * *

– Шлюха!

– Я та, кем сделал меня ты, кардинал Борджиа.

* * *

Я люблю историю. Но свежий воздух и свет солнца я люблю больше.

* * *

– Я зарежу тебя как быка.

– Режь, если от этого ты будешь больше собой гордиться. Но я тебя знаю, Цезарь: через час тебя охватят страшные угрызения совести, и ты будешь рыдать над моим трупом. Я поступил дурно, но из чувства любви. А тобой сейчас движет гордыня и самый тяжкий грех против Господа – себялюбие.

* * *

Лаокоон. Реликвия великой эпохи Древнего Рима. История предостережений. Верховный жрец Лаокоон пытался предупредить троянцев о большом деревянном коне: «Бойтесь данайцев, дары приносящих». В отместку богиня Афина наслала змея, который выполз из моря и задушил Лаокоона и его сыновей. Троянцы решили, что смерть Лаокоона доказывает его неправоту. Бог может убить человека, но человек при этом все равно может быть прав.

* * *

Изгнанные возвращаются, причем обычно с иностранной армией.

* * *

Я приказал убить моего брата, а он все еще жив. Ты либо плохой исполнитель, либо предатель. Но я знаю, что ты отличный исполнитель.

* * *

Брат, у тебя есть шлем, но нет головы, чтобы его носить; есть меч, но нет руки, чтобы его держать.

* * *

Дыхание такой простой акт, пока оно не становится невозможным!

* * *

– Скажи, чему ты научилась, живя в семье Борджиа?

– Получать то, что хочу. Любой ценой. И не важно, кто пострадает.

* * *

Франциск, я молился за Хуана в базилике один. И вдруг услышал ужасные стоны горя. Я обыскал каждый угол, но никого не нашел. Потом факелы поплыли, окружили меня будто в танце, и я понял, что голос, издававший стоны, мой собственный.

* * *

– Когда я спросил, не видели ли вы чего-то необычного, вы сказали «нет».

– Я не солгал! Каждый год в Тибр сбрасывают сотни трупов, и никто их не ищет.

* * *

Что же это был за человек, если собственная мать не рыдает о нем?

* * *

– Вы убили мою дочь! Мою красавицу Розалину!

– Она самоубийца. И вовсе не красавица.

* * *

– Чтобы быть хорошим воином, надо поступать так, как поступил бы твой ваг, даже если он жестокий и подлый трус. Нет, я не сделаю того, что сделал бы ты, Борджиа – я не стану умолять сохранить мне жизнь.

– Таким образом, Верджинио, вы вновь победили! А в качестве триумфа вы проведете остаток своих дней в этой клетке, согнутой пополам. Через много лет вы умрете, забыв, что значит вытянуть ноги.

– Я, по крайней мере, в отличие от вас, отправлюсь в рай.

* * *

– Я уплатил штраф, исповедался и дал слово больше никогда не убивать.

– Обещания, данные в исповедальне, эфемерны и улетучиваются как дым!

– Вы, Борджиа, думаете, что все семьи похожи на вашу, но я искренне раскаиваюсь. И боюсь за свою бессмертную душу!

* * *

– Отпусти и я сознаюсь в чем угодно!

– Ты жалок, Гофредо. А потому невиновен.

* * *

– Кто убил моего сына?

– Бог.

– Бог не настолько жесток.

– Убил же он собственного сына. Почему он не мог убить твоего?

* * *

Счастье не в похоти, дитя мое, а в верности божьим заповедям.

* * *

– Вы отсылаете собственную плоть и кровь и окружаете себя врагами?

– Хоть они и были врагами, они всегда говорили честно и открыто. В отличие от наших сыновей.

* * *

В райском саду Ева проявила больше отваги, чем Адам. Когда змей предложил ей запретный плод, она поняла, что есть нечто лучшее, чем рай.

* * *

Тот, кто дотронулся до нашего одеяния, обретает неприкосновенность. Брось оружие!

* * *

Сын рождается, чтобы прославить жизнь своего отца, какой бы бессмысленной и бесполезной ни была эта жизнь. Но если мальчику суждено стать мужчиной, он должен прославить самого себя и сделать свое имя более великим, чем имя отца. Таким, чтобы оно осталось в истории.