VIII. Культурная работа и «пролетарская культура»

VIII. Культурная работа и «пролетарская культура»

Товарищи! Основное, что я себе наметил сказать о клубах, я сказал. Я хочу только эту работу включить в известную перспективу, и перспектива эта, мне кажется, может быть правильнее всего дана, если мы критически подойдем к вопросу о клубе, как о «кузнице пролетарской классовой культуры». Я беру формулу тов. Плетнева. Если я хочу с ним полемизировать, то не потому, что не ценю его культурной работы, которой, наоборот, придаю, как и все вы, большое значение, но думаю, что есть момент в его теоретической установке в этом вопросе, который представляет известные опасности. В своей брошюре о клубной работе – издание 1923 г. – Плетнев говорит: «Сам клуб, как таковой, должен стать для всех его членов кузницей, в которой выковывается пролетарская классовая культура. Необходимо со всей остротой подчеркнуть, что строительство пролетарской культуры есть процесс классовой борьбы, очередной бой (бой!) пролетариата против буржуазного господства». В статье этого года та же формула повторяется, но с очень интересным смягчением: «Клуб – центр подготовки пролетарской общественности, где пролетариат выковывает элементы пролетарской классовой культуры». Там было сказано: «пролетарскую классовую культуру», а здесь: «элементы пролетарской классовой культуры», т.-е. чуть-чуть осторожнее. Товарищи, отнюдь не из доктринерства и из придирчивости, а из соображений принципиального и тем самым практического характера я должен указать на то, что это неправильная постановка вопроса. В статье, которую я цитирую, т. Плетнев спорит с одним из профсоюзных работников (статьи этого последнего я не читал) и дает общую характеристику работы клуба, по-моему, вполне правильно, но заканчивает теоретической формулировкой, которая наполовину ликвидирует позицию статьи. Как это в самом деле клуб будет выковывать пролетарскую классовую культуру? Что это значит? Тов. Ленин писал в одной из своих последних статей, «Страничка из дневника»,[49] о пролетарской культуре. Эти строки цитировались много раз и цитировались часто для того, чтобы за цитатой скрыть мысли прямо противоположного характера, – прием, который встречается нередко. Вот что говорит тов. Ленин: «В то время как мы болтали о пролетарской культуре и о соотношении ее с буржуазной культурой», обнаружилось, что мы культурные неучи в школьном деле и т. д. «Это показывает, сколько еще настоятельной черновой работы предстоит нам сделать, чтобы достигнуть уровня обыкновенного цивилизованного государства Западной Европы». Здесь по-ленински подчеркнуто «обыкновенного цивилизованного», т.-е. буржуазного, государства. Вот, мол, какого уровня нужно прежде всего достигнуть! В статье о кооперации Ленин говорит: «Центр тяжести… переносится на мирную организационную „культурную“ работу». И далее: «Если оставить в стороне (вопросы международной политики и революции) и ограничиться внутренними экономическими отношениями, то у нас действительно теперь центр тяжести работы сводится к культурничеству». А тов. Плетнев культуртрегерство (т.-е. культурничество) всегда употребляет с оттенком презрения и противопоставляет культурничеству «выковывание пролетарской культуры»! Что же понимать под пролетарской культурой? Каким образом клуб может стать кузницей пролетарской культуры? Каким образом клуб, – эта очень важная живая частица, но все же лишь частица нашей общественной ткани, частица, которая сама по себе не может, конечно, дать чего-то такого, что качественно отличалось бы от того, что дается всей общественной тканью, – каким образом клуб может быть кузницей пролетарской классовой культуры? Вопрос, который требует прежде всего ответа, что понимать под пролетарской классовой культурой? Мы строим всеми средствами, в том числе и через клубы, социалистическое хозяйство, социалистическое общество и, следовательно, социалистическую бесклассовую культуру. До завершения этого остается еще длительный переходный период, который тоже будет иметь свою культуру, пока еще очень нескладную, очень противоречивую. Я хочу вас понять так, что эту именно культуру переходного периода вы хотите называть пролетарской культурой. Разумеется, термин можно употреблять по-разному, и из-за слов мы не будем драться. Но нужно ясно условиться относительно содержания термина, для того чтобы без путаницы подойти к существу вопроса. Я возьму для сравнения другой, параллельный термин. Мы идем к социалистическому хозяйству через переходную эпоху. Как называется хозяйство этой переходной эпохи? Мы называем его нэп. Есть ли это научный термин? Ни в малейшей степени. Это условное обозначение за отсутствием более подходящего. Владимир Ильич нередко называл переходный режим государственным капитализмом, при чем каждый раз прибавлял: «в кавычках», или: «государственный капитализм совсем особого рода» – чего многие не понимают, говоря прямо: государственный капитализм, и даже называя государственные тресты и синдикаты органами государственного капитализма, что, конечно, грубо неправильно, как разъяснил Владимир Ильич в статье о кооперации. Итак, Лениным предложено очень условное название (в кавычках!) «государственного капитализма» для переходного строя к социализму. Если угодно, давайте назовем этот переходный хозяйственный период периодом «выковывания пролетарского хозяйства». Мне это не нравится, ибо не выражает сути дела (вся суть именно в переходности), но если будут уговаривать и скажут: возьмем в кавычки, да еще двойные, – то я почти готов сказать: ну, что ж, ничего не поделаешь, если это может доставить удовольствие тов. Плетневу. (Плетнев с места: «Никакого». Смех.) Тем лучше. Но ведь здесь же полный параллелизм: под пролетарской культурой, если брать это слово всерьез, должен быть базис в виде пролетарского хозяйства, – тем более, что культура от базиса малость отстает. И если вы отказываетесь (и вполне основательно!) назвать наше переходное хозяйство «пролетарским классовым хозяйством», то вы тем самым уже изрядно подкапываете почву под абстракцией пролетарской культуры. Чем характеризуется наше хозяйство? В книжке о продналоге Ленин разъяснил, что в нашем переходном хозяйстве имеются значительные остатки патриархальщины, бесчисленные элементы мелко-товарного хозяйства, есть частно-капиталистические элементы, есть государственно-капиталистические элементы и есть, наконец, элементы социалистического хозяйства. Все вместе составляет хозяйство переходного периода, которое можно назвать «государственным капитализмом» (в кавычках!) или, – как некоторые предлагали, – товарно-социалистическим хозяйством. Насчет термина можно условиться, но понятие нужно охватить целиком. А культура переходного периода из чего состоит? Из остатков, еще очень властных, культуры дворянского периода, – и не все в ней негоже: Пушкина,[50] Толстого мы не выкинем, они нам нужны, – из элементов буржуазной культуры, прежде всего, буржуазной техники, которые нам еще нужнее… мы пока еще живем на буржуазной технике и в значительной степени на буржуазных спецах, мы еще своих заводов пока не построили и работаем на тех, которые получили из рук буржуазии. Культура переходного периода состоит, далее, из подавляющей мелкобуржуазной, т.-е. прежде всего крестьянской, некультурности. Она состоит из наших партийных и государственных усилий поднять культуру пролетариата, а за ним и крестьянства, – хотя бы до уровня «обыкновенного цивилизованного государства». Она состоит из нашего социалистического строительства и, наконец, из нашего коммунистического идеала, который направляет наше строительство. Вот какие противоречиво-сложные элементы имеются в культуре (и бескультурности) переходного периода. Как же клуб может строить классовую пролетарскую культуру? Это мне абсолютно непонятно! Что клуб, объединяя и сочетая разрозненный опыт рабочих, помогая им свой опыт перевести на язык политики, литературы, искусства, тем самым повышает культурный уровень известных слоев пролетариата и облегчает им социалистическое строительство – это бесспорно; но каким образом клуб, как таковой, может выковывать классовую пролетарскую культуру?! Это, действительно, сильно отдает лабораторной точкой зрения на культуру. Разумеется, можно отобрать десятки способных молодых рабочих и лабораторным путем учить их стихосложению, живописи, театральному делу. Полезно это? В высшей степени. Но надо, чтобы они реалистически представляли себе свое место и свою роль в общем хозяйственно-культурном развитии страны. А ставить перед ними перспективы создания клубным путем пролетарской классовой культуры – значит толкать их на путь, который может привести их к тому, что они окажутся спиной к массе, т.-е. к реальному процессу творчества социалистической культуры, и попытаются противопоставить этому процессу свою «чистую» кружковую работу, как пытались уже в прошлом. Такие рецидивы возможны. Но ясно, что строить некую пролетарскую культуру по лабораторным методам Богданова[51] – это не имеет ничего общего с ленинизмом.

Правда, выражение «пролетарская культура» иногда употреблял и Ленин, но замечательно, что он употреблял иногда это выражение в 1919, в 1920 г., а позже, насколько могу припомнить, перестал, именно потому, что опасался хотя бы косвенно, т.-е. недостаточно определенным термином, дать поддержку ложной точке зрения. Но в каком смысле упоминал Ленин о «пролетарской культуре»? В речи его на III съезде молодежи в 1920 г.[52] говорится: «Пролетарская культура должна явиться закономерным развитием тех запасов знания, которые человечество выработало под гнетом капиталистического общества, помещичьего общества», – заметьте: планомерное развитие, а ни в коем случае не «бой» и не клубное «выковывание», – развитие в хозяйстве, в школе, в государстве, во всей работе, во всем нашем строительстве. Таким образом, Ленин употреблял термин «пролетарская культура» только для того, чтобы бороться против его идеалистического, лабораторного, схематического, богдановского истолкования. То, что нам в первую голову нужно, – это грамотность: грамотность простая, грамотность политическая, грамотность бытовая, грамотность гигиеническая, грамотность литературная, грамотность в области развлечений… Из грамотностей во всех этих областях слагается грамотность культурная. Скажут, пожалуй, что это внеклассовое как будто бы понятие. Ничего подобного! Пролетариат, он-то у нас правящий класс, – а дело идет именно о нем, – из сокровищ культуры, накопленных другими классами, именно он берет наиболее важное, неотложное, элементарное. Сейчас он должен усвоить себе элементарнейшую часть культуры: поголовную грамотность, четыре правила арифметики. Да если бы вся страна была у нас грамотна и знала четыре правила арифметики, то мы оказались бы уж почти в социализме, ибо социализм, как мы слышали, есть не что иное, как общество культурных, т.-е. прежде всего грамотных, кооператоров. Пролетариат у власти, он – хозяин государства, о нем мы говорим, о повышении его культуры, здесь основной классовый критерий дан не только субъективно, но и объективно. Но нельзя брать клуб и говорить ему: «Строй пролетарскую классовую культуру», потому что тогда он замкнется, повернувшись спиной к пролетариату. Нет, мы говорим: «клуб, повышай культурно-гражданский уровень безграмотного, малограмотного и полуграмотного рабочего и этим самым подготовляй социалистическую культуру». (Аплодисменты.) Вот правильная постановка вопроса. И вот почему слова «культурничество» Ленин не боялся. Конечно, мы издевательски употребляли это слово до завоевания власти, потому что «культурники» не понимали главной предпосылки для культурной работы широкого исторического масштаба, – необходимости низвержения буржуазии и завоевания власти пролетариатом. Но когда власть завоевана, тогда культурничество является важнейшим содержанием работы построения социализма. Издеваться теперь над этим словом нельзя. Сейчас слово культурничество для нас, для революционеров, для коммунистов Советской Республики, совершенно потеряло тот крохоборческий оттенок, который имело раньше. На основе национализации промышленности, под диктатурой пролетариата, в стране, огражденной монополией внешней торговли и защищенной Красной Армией, основная задача строительства социализма равносильна тому, чтобы заполнять шаг за шагом новую форму культурным содержанием. Работа культурническая есть для нас основная революционная работа.

Но, само собой разумеется, мы не можем замыкаться в рамках советского государства, огражденного Красной Армией. Во весь рост еще стоит перед нами вопрос мировой революции. Есть нации, государства, – и их большинство, – где основной вопрос состоит не в культурничестве, а в завоевании власти. И поэтому в цитированной мною статье Ленина говорится, что наша работа на 9/10 сведется к культурничеству, если отвлечемся от вопросов международной политики и революции. Но отвлечься от этих вопросов можно логически, в целях выяснения вопроса, а политически отвлечься нельзя. Вот почему наша культурная и культурническая работа в клубах и через клубы должна теснейшим образом примыкать к международной революционной работе. От всех шкивов мелких частных вопросов должны идти приводные ремни к маховому колесу мировой революции. Именно поэтому я указывал на такие вопросы, как события в Италии и Германии: это вехи революционного развития, необходимые для того, чтобы дать правильную ориентировку каждому рабочему в международной обстановке.

От мельчайших задач цеха и мастерской и до основных задач мировой революции, – все должно пройти через клуб. А для этого необходимо укрепить клуб, улучшить клуб, повысить квалификацию руководителей клуба, улучшить всемерно материальное положение клубов и клубных работников. Если Ленин писал о том, что мы должны поставить учителя на такую высоту, на которой он нигде в мире не стоит, то это, разумеется, полностью и целиком относится и к клубному работнику. Нам, может быть, следовало бы сделать уже в ближайшее время опыт постановки во главе нескольких клубов работников первоклассного масштаба – для опыта, чтобы посмотреть, что можно сделать с нашими ресурсами, с нашим человеческим материалом, при инициативе, при широком кругозоре. Если клуб и не является кузницей, где выковывается классовая пролетарская культура, то он есть одно из ценнейших звеньев всей нашей системы воздействия на трудящиеся массы и построения новой, социалистической культуры. Поскольку мы привлекаем все более широкие массы к общественной активности, клуб должен подвести их к ленинизму не как к грозной истине, являющейся сверху и требующей – «стань передо мной на колени», а как к обобщению их собственного опыта, разрозненного, раздробленного, через клуб собранного, партией политически обобщенного, государством властно закрепленного. И если мы научимся через клуб учить каждого рабочего и работницу из основ этого мира извлекать основы нового мира, то мы не только сделаем их способными понимать этот мир, но научим их перестроить его, сделать его более широким, просторным и счастливым. (Шумные аплодисменты.)

«Правда» N 165, 23 июля 1924 г.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.