Вопросы быта

Вопросы быта

Одним из важнейших вопросов, входящих в сферу деятельности рабкоров, – об этом я уже не раз говорил и писал – является быт трудящихся масс в процессе его ломки и перестройки. Но вопросы этого порядка уже гораздо сложнее вопросов цеховых или заводских. Здесь особенно важен правильный подход. Иначе запутаться нетрудно. Бытовые вопросы сводятся в основе своей к хозяйственно-культурному строительству и к культурно-воспитательному воздействию. Тут очень важно научиться правильно, реалистически, не заносясь, оценивать нашу собственную работу. Она состоит из двух элементов разного исторического значения. С одной стороны, мы постепенно вводим в семейно-хозяйственный быт элементы коллективизма. Здесь при всей еще скромности наших достижений мы, по направлению работы, принципиально отличаемся от всего того, что делается на этот счет в капиталистических странах. Но, с другой стороны, мы ведем работу в том направлении, чтобы усвоить трудящимся массам нашей страны те культурные навыки, которые являются общими всем цивилизованным народам: грамотность, чтение газет, опрятность, вежливость и пр. Таким образом, в то время как основная линия нашей культурной работы направлена на социализм и коммунизм, нам одновременно приходится работать над тем, чтобы продвинуть вперед огромнейшие участки нашего культурного фронта хотя бы до линии культурности, достигнутой в передовых буржуазных государствах. Вот этот двойственный характер нашей работы, обусловленной целиком нашим историческим прошлым, надо себе уяснить как следует быть, чтобы не ошибаться самим насчет смысла и содержания нашей работы.

Так, например, некоторые местные общества нового быта ставят себе задачей выработку «коммунистической этики», при чем оказывается, на поверку, что под этим они понимают уничтожение грубости, борьбу с пьянством, взяточничеством и прочими грехами. Совершенно уж очевидно, что, ставя вопрос так, мы сами становимся жертвами известного оптического (зрительного) обмана. Выходит, будто грубость, сквернословие, пьянство и взяточничество характеризуют весь капиталистический мир, и будто только мы себе впервые ставим задачей создание «коммунистической этики» путем очищения нашей страны от перечисленных грехов и пороков. На самом же деле по части грубости, сквернословия, взяточничества и пр. мы получили отчаянное наследство царской России, которая на многие десятки лет, а в иных отношениях – на столетия отставала по части культурности от европейских государств. В ликвидации этого добуржуазного варварства состоит добрая доля наших культурных задач, а следовательно, и работы рабкоров-культурников. Я настаиваю на этом потому, что для нас самое важное – отдавать себе правильный отчет в том, что мы делаем. Вы помните, как Маркс говорил, что о партии, как об отдельном человеке, нельзя судить по тому, что эта партия о себе думает. Почему? Потому что все партии прошлого, особенно же партии мелкобуржуазной демократии, питались иллюзиями, скрывая от себя самих прорехи и противоречия своей программы и своей работы. Буржуазно-демократические партии не могут жить без иллюзий. Именно в силу этого меньшевики и эсеры, например, считают себя «социалистами». Эти их иллюзии прикрывают тот факт, что на самом деле они выполняют служебную работу в интересах буржуазии. Но нам, коммунистам, иллюзии не нужны. Мы – единственная партия, которая при выполнении своей великой исторической работы не нуждается ни в каких иллюзиях, самообманах, фальшивых прикрасах. Окрестить борьбу с грубостью и пьянством и взяточничеством каким-нибудь архи-торжественным именем, вроде борьбы за коммунистическую этику или за пролетарскую культуру, вовсе не значит приблизить наступление коммунистического строя, а значит лишь украсить свою черную подготовительную работу фальшивой этикеткой, что нам, марксистам, не с руки и не к лицу.

Но этим я вовсе не хочу умалить значение нашей повседневной борьбы за повышение культурного уровня масс. Наоборот, от успеха ее зависит все. Когда-то мы говорили, что тифозная вошь может съесть социализм. Борьба со взяточничеством, как и с вошью, сама по себе еще не означает насаждение коммунистической этики, но ясно, что на нечистоте физической и моральной коммунизма основать нельзя.

В городе и деревне считают: «комсомольцу пить нельзя». Это завоевание нужно укрепить и развить. Теперь нередко встретить болтуна, который с глубокомысленным видом станет разъяснять, что борьба с алкоголизмом есть… толстовство. Трудно представить себе большую глупость и большую пошлость. Борьба с алкоголизмом для трудящихся масс есть борьба за физическое, духовное и, прежде всего, за революционное самосохранение. Мы только-только начали подниматься вверх. Всего у нас в обрез. Заработную плату мы можем поднимать лишь очень и очень медленно. А ведь заработная плата – основа рабочего быта и основа культурного подъема. Врезываясь в быт рабочего, алкоголь урывает значительную долю заработной платы и тем самым подсекает культурный подъем. Надо ясно понять всю глубину алкогольной опасности в наших условиях, когда хозяйственный организм страны еле начинает оправляться после тяжкой болезни и еще всюду несет на себе следы худосочия. Рабкоры должны уметь борьбу с алкоголизмом тесно связать со всеми условиями жизни каждой данной группы рабочих, со всей их заводской, культурной, семейно-бытовой обстановкой. Но тот рабкор не рабкор, кто легко относится к алкоголизму, злейшему врагу революции и культурного подъема масс!

В связи с вопросами быта меня спрашивают, как я отношусь к «октябринам», и являются ли они фактом нового быта? Конечно, преувеличивать значение октябрин никак не нужно, а тем менее допустимо бюрократизировать их; но, как признак сдвига, они представляют несомненный шаг вперед. Как раз сегодня я получил письмо из Елисаветградского уезда, одного из самых «махновских» уездов, перенесшего наиболее жестокие испытания бандитизма. Там в деревне (забыл, в какой) уже до 10 крестьянских семейств совершили октябрины, при чем собирались на этих октябринах и старики. Само собой, повторяю, это еще не меняет быта, но это – критический сдвиг, обнаруживающий стремление к чему-то новому. Так на них и нужно смотреть…

Религиозность у нас ведь часто держится не в голове, не в сознании, не в убеждении, а в быту, в обиходе, в обстановке. Вот почему одними научными доводами далеко не всегда можно добиться успеха. Но зато сильнейшие щелчки религиозным предрассудкам можно нанести, рассказывая, как они проявляются в жизни. Нужно ясным и критическим глазом посмотреть, как проходят церковные крестины, или венчание, или похороны, и рассказать просто, или со смешком, кому дан смешок. Вот этакие религиозно-бытовые корреспонденции могут и должны сыграть гораздо более крупную роль в борьбе с бытовой церковностью, чем замысловатые и надуманные карикатуры некоторых наших рисовальщиков.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.