Россия в XX веке

Опять, как в годы золотые,

Три стертых треплются шлеи,

И вязнут спицы расписные

В расхлябанные колеи…

Александр Блок

Расхлябанные колеи российских дорог… Эпиграф — это первый куплет стихотворения поэта под названием «Россия», где есть и такие праведные слова:

Россия, нищая Россия,

Мне избы серые твои,

Твои мне песни ветровые, —

Как слезы первые любви!

Время правления последнего царя из династии Романовых Николая II — c 1894 по 1917 год — отличалось относительно заметным экономическим ростом, бурным строительством железных дорог, неразрешимостью крестьянского вопроса, катастрофами, неудачными войнами и революциями. Кроме того, он получил прозвище Николай Кровавый после коронации и двух проигранных войн: Русско-японской и Первой мировой.

Премьер-министр царского правительства П. А. Столыпин — глубокочтимый сегодня в России государственный деятель — пытался навести в стране порядок. Он думал сбить волну революционного движения с помощью террора и репрессий. Расстрелы и виселицы — «галстуки Столыпина» — через введенные им ускоренные чрезвычайные суды ничего положительного экономике не дали, но в конечном счете привели к войнам и революциям. И сам он погибнет в результате покушения в 1911 году в Киеве, потому что был, по мнению экспертов, дилетантом в политике и экономике.

Нынешние чиновники либерального толка в России часто, как индийскую мантру, повторяют только первые фразы обращения Столыпина к думцам 10 мая 1907 года:

«Вам, господа, нужны великие потрясения, нам — нужна великая Россия. Дайте Государству двадцать лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России».

Но почему-то забывают другие его слова:

«Нельзя создать правового государства, не имея независимого гражданина: социальный порядок первичней и раньше всяких политических программ. Бывают роковые моменты в жизни государства, когда государственная необходимость стоит выше права и когда надлежит выбирать между целостью теорий и целостью отечества.

Для лиц, стоящих у власти, нет греха большего, чем малодушное уклонение от ответственности. В политике нет мести, но есть последствия. Власть не может считаться целью. Власть — это средство для охранения жизни, спокойствия и порядка.

Наш орел, наследие Византии, — орел двуглавый. Конечно, сильны и могущественны и одноглавые орлы, но, отсекая нашему русскому орлу одну голову, обращенную на Восток, вы не превратите его в одноглавого орла, вы заставите его только истечь кровью.

Главное, что необходимо, когда мы пишем закон для всей страны, — иметь в виду разумных и сильных, а не пьяных и слабых. В России любят затевать реформы только потому, что так легче скрыть неумение править».

Сказано метко и современно. Он хотел «как лучше», но вышло, по Черномырдину, «как всегда». Это было красное словцо прожектерства, приведшее в конце концов к двум революциям 1917 года. Требующихся двадцати мирных лет Россия не получила. Их Запад не дал, как не дает РФ и сейчас, и никогда этого покоя не даст. Так устроен окружающий Россию мир — как внешний, так внутренний в лице пятой колонны.

Для прорыва есть запрос на нового Сталина, но без репрессий, умеющего видеть перспективу и выстроить быстро мощное Государство за какой-то пяток лет. А ведь он за десять лет до войны — в 1931 году говорил:

«Мы отстали от передовых стран на 50 — 100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».

И Сталин решил задачу Столыпина в условиях приближающейся Второй мировой войны. А вот Столыпин не чувствовал пульса своего времени и не видел на шахматной доске мировой политики удачных дебютов со стороны России. Просто в 1907 году у России не было и не могло быть двадцатилетнего мирного развития в силу международных осложнений. Главы европейских государств на встречах за столом острых переговоров и кризисов уже расписывали политическую пульку на локальные стычки и большую войну. Россия в ней разумными политиками виделась участницей кровавых событий.

Царь и Столыпин не могли не понять, кто и что стоит за танжерским кризисом 1905–1906 годов, потом боснийским в 1908–1909 годах, агадирским — весной 1911 года с участием Франции, Германии, Австро-Венгрии и других стран. Германия, чувствовавшая себя обделенной при колониальном разделе мира, пыталась вступить в союз то с Францией, то с Великобританией. Не получилось. Тогда она, запертая в центре Европы, заключила союз с Австро-Венгрией и Италией. Надо отметить, что в Европе на первом месте в гонке вооружений шла Германия. Увидевшая слабость России в Русско-японской войне, она быстро укрепляла армию. То же самое через двадцать лет узрел Третий рейх в советско-финском конфликте…

Бернхард фон Бюлов, канцлер Германской империи в 1900–1909 годах, с укоризной большим соседям — Франции и Великобритании заявлял:

«Миновали те времена, когда немец уступал одному соседу землю, другому — моря, себе оставляя небо. Мы требуем себе места под солнцем!»

Фитилем к военному пожару совсем не явилось убийство 28 июня в Сараево сербским террористом Гаврило Принципом наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда. Европа, и особенно Германия, была беременна войной, хотя многие ее не прогнозировали. Кадет Владимир Набоков, отец писателя Владимира Набокова, вспоминал слова, сказанные в августе 1914 года военачальником Владимиром Драгомировым:

«Ни один человек на свете не поверил бы, если бы ему сказали в 1914 году, что тогдашние тринадцатилетние дети окажутся участниками войны, что через четыре года она будет в полном разгаре…»

* * *

Отлистаем книгу истории на несколько лет назад. Россия начала войну с Японией с целью установить контроль над Маньчжурией и Кореей и таким образом в ходе «небольшой» войны поднять упавший международный престиж монархии. Однако не получилось победоносного парада. Она потерпела оскорбительное поражение, подорвав авторитет внутри страны и одновременно ослабив позиции России в мире. Именно поражение в войне стало причиной появления первой русской революции 1905 года.

Революция началась Кровавым воскресеньем — расстрелом царскими войсками демонстрации рабочих в Петербурге. После чего вспыхнули забастовки, царь запаниковал из-за баррикадных сражений, что заставило его подписать манифест о легализации политических партий. Была установлена Государственная дума, которую царь ненавидел.

Вот в таком политическом раскладе Россия доковыляла до 1914 года, когда началась пятидесятимесячная Первая мировая война. Она выступила как союзница Сербии и воевала на стороне Франции и Великобритании против Австро-Венгрии и Германии. На мобилизацию горячо откликнулся русский мужик, в основном крестьянин. Планка патриотизма была поднята так высоко, что на мобпунктах военные не успевали обрабатывать документы на призывников.

Но российская армия намного отставала от других европейских армий: не хватало винтовок, пулеметов, артиллерийских систем. Возникали противоречия между офицерами и рядовыми солдатами. В подразделениях и частях резко падала дисциплина — солдаты, распропагандированные большевиками, нередко братались с неприятелями, считая их такими же жертвами политиков, какими являлись и они. Под большевистский агитпроп попадали даже офицеры. Война вызывала в стране раздражение, массовые беспорядки, стачки и митинги. Мюнхен и Петроград в этом смысле были побратимами.

Атаман донского казачества Петр Николаевич Краснов в своем романе «От двуглавого орла к красному знамени», передавая атмосферу того времени — завершающей фазы войны, — говорит такие слова устами одного из персонажей:

«Правительство… Недавно Гучков приезжал в сопровождении своих революционных офицеров во дворец. В коридоре один из офицеров, говорят, пьяный, увидел стоящих на лестнице дворцовых служителей и стал кричать на них: «Вы наши враги, мы ваши враги. Вы здесь все продажные».

Лакей ответил ему: «Вы бы, ваше благородие, лучше молчали. Мы Государя не продали и служим ему, а вы кому продались?»

Царь, находясь в заточении в Царском Селе, когда его предупреждали, что толпа может расправиться с ним, а потому есть смысл покинуть Россию и уехать с семьей в Англию, отвечал: «Народ не предаст меня и не сделает мне ничего худого». И просчитался государь — новая власть лишила его, семью и близкое окружение жизни.

Так повелось, когда властный вельможа падает с трона, он накликает на себя обиды и гнев толпы, готовившей новых властелинов страны. Вспоминается в такие моменты именно все худое, появившееся за время его правления, увеличенное в разы, даже на порядок. И тогда наступает беда.

Россия в XX веке разрушалась дважды: в 1917 и 1991 годах. И каждый раз новая власть начинала воевать с прошлым: запрещала и сжигала книги, демонтировала и рушила памятники, критиканствовала над прошлым и пыталась изменить его. Но с прошлым нельзя воевать — оно не меняемо. В борьбе с ним появляются социальная стигматизация и навешивание на прошлое заслуженных, но больше всего незаслуженных ярлыков. Историю даже единичного лица нельзя ни изменить, ни повернуть в нужном направлении. Отменить прошлое и уничтожить великую историю отечественных князей, царей, императоров, генсеков и президентов невозможно. Та жизнь, в которой они обитали, пусть принадлежит им, но настоящее и будущее — никогда. Они в этих двух измерениях уже не окажутся. Лучшее из прошлого надо взять и над ним или с ним работать, а худшее — забыть, чтобы из года в год не бередить раны живущим.

После поражения России в Первой мировой войне и двух революций 1917 года распалась Российская империя. На смену ей в тяжелейших гражданских бойнях и противостояниях Антанте родилась Красная империя — с Рабоче-крестьянской Красной армией (РККА), — просуществовавшая более семидесяти лет.

В результате Победы Советского Союза во Второй мировой войне — Великой Отечественной — через неполный десяток лет появилась обновленная страна с мощной промышленностью, сильными армией и флотом, ядерным арсеналом со средствами доставки атомных боеголовок тяжелыми бомбардировщиками и межконтинентальными баллистическими ракетами. Страна была окружена не врагами, а многими союзниками и величалась в мире второй Сверхдержавой!

Предательской акцией либералов во главе с Ельциным в 1991 году был разломан СССР. Возникла Российская Федерация с отпавшими республиками и союзниками. А в ходе чубайсовской приватизации она оказалась с разрушенными промышленностью, армией и флотом, а также с раздербаненным сельским хозяйством. Создалась урезанная Россия в границах XVII века, и люди по вине тогдашних властей, состоящих из либерал-демократов, стали подопытными мышами неразвитого, воровского капитала «переходного периода».

Как-то Умник заметил, что вообще власть не портит людей, зато люди, не обремененные высоким интеллектом, когда они у власти, портят власть. Сказано, как говорится, в масть. Именно с такими пастырями Россия подавала сигнал бедствия: три точки, три тире, три точки — SOS в 1917 и 1991 годах. От напастей последней беды мы уже тридцать лет отбиваемся и никак не можем встать в полный рост — значит, больны. А лекарей в прямом и переносном смысле нет, вот и мучаемся, хотя, надо признаться, с нулевых годов ремень и портупею обороны державы подтянули на отвислом животе ельцинской безнадеги. Сирия показала, что наши солдаты и офицеры умеют воевать, как подобает россиянам. Значит, традиции живы!!! Не помогли англосаксам, пытавшимся подкинуть дровишек в костер человеческих страстей между армией САР и ИГИЛ* — организации, созданной США, никакие затеи и планы, даже «Томагавки».

Американцы в штыковую не воевали. Советская армия показала пример, как она умеет владеть оружием, тактикой и стратегией, не раз избавив англосаксов от разгрома немцами на Западном фронте.

Сегодня российская армия быстро перевооружается под вызовы времени и учится воевать в Сирии небольшим контингентом войск с громадой ИГИЛ*, практически разгромив бандитов. Горстка наших парней обезвреживает минные поля в Ливии и с «нашей, и с не нашей стороны», помогает охранять экономические объекты России в Венесуэле, но не воюет на юго-востоке Украины. Ополченцы Донбасса с небольшим числом российских добровольцев, сражаясь с подготовленными военными инструкторами США, Канады и Польши, частями и подразделениями ВСУ, добробатов и правосеков, уже не раз устраивали котлы своим противникам.

Когда большая группировка украинских вояк, посланных на братоубийственную войну президентом Порошенко, попала в окружение под Иловайском, Киев запросил у Вашингтона срочную помощь оружием. Американцы ответили главкому Украины гробовым молчанием. Напрямую они никогда не воевали с Россией, понимая — не выдержать им натиска украинских россиян Донбасса, если ярость появится на кончиках штыков. Боялись они и в Сирии идти на прямую конфронтацию с нашими воинами. Пока у нас будет хоть одна солидная ракета — мы защищены, а ястребы пусть трепещут. Войн таких, какие были в XX веке, сегодня и завтра не будет. Океанские водные эскарпы не защитят США, они их могут только проглотить.

Россия, вширь и поперек ты — галактика! Ты богата и могуча ресурсами и неприхотливыми людьми, из которых появляются лучшие воины в мире. Ты должна и обязана стать вновь Великой. Но почему же в течение тридцати лет никак не получается превратиться в обеспеченную, без социальных ножниц и контрастов городского элитаризма и «глубинного» народа, богатую страну?

Ответов много, но с учетом того, что Госдума приняла закон о защите власти от народных упреков в жесткой форме, в душе, наверное, у каждого россиянина комок невысказанной боли. Его можно или проглотить, или выплюнуть. Но тогда мало не покажется тем, кто при власти приворовывает, кто лицемерит и только обещает райские кущи, кто затягивает или даже игнорирует выполнение разумных указов президента…

Увы, пока нет российского благополучия. Может, что-то случилось с человечностью? Но духовный тупик не вечен! Раскрепощение придет.

Помните знаменитое у Пушкина:

«Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног — но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство. Ты, который не на привязи, как можешь ты оставаться в России? Если царь даст мне слободу, то я месяца не останусь.

Мы живем в печальном веке, но когда воображаю Лондон, чугунные дороги, паровые корабли, английские журналы или парижские театры — то мое глухое Михайловское наводит на меня тоску и бешенство. В 4-й песне «Онегина» я изобразил свою жизнь; когда-нибудь прочтешь его и спросишь с милой улыбкой: где же мой поэт?..»

Без сомнения, текст написан после ссылки. Вспышка эмоций — и жертва «бурных заблуждений и необузданных страстей» выговорился о том, что презирал. Ведь все его произведения пронизаны любовью к России. Молодой, экспансивный и дерзкий, он мог любить и ненавидеть. Хотел жить в России и желал уехать из нее?! Противоречие? Нет! Он хотел жить дома так, как живут люди за границей. Возможно, он бы и уехал в цивилизованность от российских дикостей, но Россия ему Родина. Он ее любил, и любовь не может быть расчетной и равнодушной при виде болезней родной земли по причине недалекой власти. Достаточно вспомнить строчку из письма Пушкина к Чаадаеву:

«Хотя лично я сердечно привязан к государю, я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя. Как литератора — меня раздражают, как человек с предрассудками — я оскорблен, — но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, какой нам Бог ее дал».

Петр Великий пытался, прорубив окно в Европу, догнать ее и обороной, и цивилизованностью, но не представлял реально возможным поднять сразу «весь дремучий, в глубинке веками спящий народ». Ставку он сделал на авангард того общества — дворян. Они во многом оживили страну. Но дворяне — это не современные олигархи и чиновники, немалая часть которых облучена болячками мздоимства, коррупции и квасного патриотизма. С дворян при государевой службе царь, долгое время воевавший, строго спрашивал и беспощадно бичевал вороватых из них. Поэтому многие дворяне, прикрепленные к гражданской и военной службе, превращались в хороших исполнителей воли императора.

Враги России во все времена демонизировали страну и ее лидеров. При демонтаже власти им была нужна Россия без россиян, которых всячески изводили агрессивными войнами с их горестными последствиями.

Взорванный войнами, революциями и контрреволюциями XX век чуть было не погасил Россию — и чужими до зубов вооруженными ордами, и своими пятыми колоннами внутри страны. Россияне выдержали все напасти — победил Русский дух, который постепенно превратился в Русский мир, у которого есть могучие созидательные перспективы на будущее с условиями серьезной корректировки системы управления многонационального Отечества и молодых поводырей-умников.