ЦАРЬ САУЛ

(1020–1004 гг. до н. э.)

Саул происходил из колена Вениаминова, из знатного израильского рода, и отличался среди других соплеменников своей красотой и ростом. Юность Саула пришлась на время правления пророка Самуила, последнего из судей Израилевых. В те годы южные израильские племена испытывали сильнейшее военное и политическое давление со стороны филистимлян, которые, покорив племя Иуды, пошли войной против колена Ефремова. В битве при Афеке филистимляне одержали победу, убив четыре тысячи израильтян. Тогда израильские вожди во главе с Самуилом вспомнили, что ни Моисей, ни Иисус Навин никогда не ходили в бой без ковчега завета Господня, в котором пребывал Яхве. Поражение при Афеке они объясняли отсутствием ковчега завета и немедленно послали за ним в Силом — религиозный центр того времени. Как только золотой ковчег с крылатыми херувимами прибыл в стан израильтян, воины возликовали и воодушевились. Снова разгорелся бой. Но израильтяне потерпели новое, страшное поражение. На поле брани осталось тридцать тысяч убитых, остальные обратились в бегство. Филистимлянам удалось захватить и священный ковчег завета. Правда, вслед за этим на победителей якобы обрушились всяческие несчастия, и они добровольно вернули израильтянам их святыню.

Филистимляне пришли с Балкан, они были прасла- вянами и потому защищали интересы ханаанеев и амореев, оставшихся в Палестине. Про филистимлян, убоявшихся гнева Яхве за похищение ковчега, Библия говорит таю «И была рука Господня на Филистимлянах во все дни Самуила. И возвращены были Израилю города, которые взяли Филистимляне у Израиля, от Аккарона и до Гефа, и пределы их освободил Израиль из рук Филистимлян, и был мир между Израилем и Аморреями» (1 Цар. 7:13,14). Здесь показательно, что филистимляне отождествляются с амореями. Комментаторы Библии стараются не замечать этого факта, для них это ошибка переписчиков, но мы можем совершенно определенно утверждать, что и те, и другие — суть потомки ариев и праславян, пришедших на Ближний Восток из Европы.

Что же до передачи захваченных филистимлянами городов, то составители Библии несколько торопят события. Исследователи признают, что произошло это значительно позже. Книги Царств обходят молчанием военные и политические последствия поражения израильтян при Афеке. Но по ряду замечаний, которые мы находим в других книгах Библии, можно заключить, что филистимляне полностью использовали свою победу. Вся центральная часть страны находилась под их контролем, филистимские отряды стояли во многих израильских городах. Это продолжалось около двадцати лет, пока на политическом небосклоне не взошла звезда Саула. В качестве обоснования данной точки зрения обычно обращают внимание на то, что с момента поражения при Афеке пропадают и упоминания о Силоме, тогдашней столице Израиля. Пророк Самуил не остался в этом священном городе, где находился шатер Моисея и ковчег завета, а перебрался в Рамафа- им. Какая же судьба постигла Силом? Косвенный ответ на этот вопрос мы находим в Книге пророка Иеремии (7:12), где сказано: «Пойдите же на место Мое в Силом, где Я прежде назначил пребывать имени Моему, и посмотрите, что сделал Я за нечестие народа Моего Израиля». А другой фрагмент из той же книги дополняет эти сведения (26:9): «Дом сей будет как Силом, и город сей опустеет, останется без жителей».

Из этих цитат ясно, что филистимляне разрушили Силом, который просто перестал существовать как столица Израиля. Это было настолько серьезным потрясением для израильтян, что даже спустя четыре века Иеремия приводит его как пример Божьего гнева. Составители Библии замолчали факт разрушения их столицы, зато в ярких красках расписали процедуру возвращения им ковчега завета. Да, он вновь вернулся к израильтянам, однако местом его хранения должна была стать новая столица. В 1926–1929 гг. датская экспедиция открыла развалины Силома примерно в двадцати двух километрах к югу от города Сихема. На одном из холмов обнаружили даже место, где, по всей вероятности, стоял священный шатер с жертвенником Яхве и ковчегом завета. Развалины города были отнесены археологами к XI в. до н. э. и носили явные следы пожара и насильственного разрушения. Таким образом, удалось точно установить, что Силом пал жертвой филистимлян.

После поражения при Афеке Израиль страдал от филистимского ига. И именно в те тяжелые для страны годы в народе укоренилось убеждение, что только вождь с выдающимся военным талантом может освободить евреев. Самуил был верховным жрецом и судьей. Благодаря своему авторитету он сумел восстановить в Израиле теократический режим. Его тайной мечтой было то, чтобы должность судьи и верховного жреца стала наследственной. Но этим мечтам не суждено было сбыться. Его сыновья оказались никчемными правителями, они брали взятки и выносили несправедливые приговоры. А вместе с тем народ израильский требовал от Самуила назначить царя, чтобы походить на соседние народы. Это глубоко задело судью. Требование избрать царя он воспринял как личную обиду и поражение. Он с горечью спрашивал у представителей племен, в чем его вина, и изображал в самых мрачных тонах те беды, которые принесет избрание царя. Когда же и это не возымело действия, то он заявил, что, отвергая верховного жреца, израильтяне тем самым отвергают и Яхве.

В конце концов, Самуилу пришлось уступить. Но вместе с тем он совсем не хотел упускать из своих рук власть. Его выбор пал на скромного юношу из самого небольшого израильского племени. Самуил надеялся сделать Саула послушным орудием своей воли, и поначалу казалось, что умудренный правитель рассчитал все безукоризненно. Шли годы, а Саул все не мог открыто править, ибо в его родном городе Гиве, как и во многих других израильских городах, стояли филистимские охранные отряды. Саул по–прежнему занимался земледелием, обзавелся семьей, воспитывал двух сыновей и ждал своего часа. И он пришел. К востоку от реки Иордан, в горах Галаада, был расположен израильский город Иавис. Наас, царь аммонигян, осаждал его и готовился к решающему штурму. Жители Иависа вступили с Наасом в переговоры. Тот, однако, заявил, что после принятия их капитуляции выколет каждому из израильтян правый глаз.

Старейшины Иависа попросили семь дней перемирия, чтобы обдумать эти условия. В то же время они направили послов к Саулу с просьбой о помощи. Саул, выслушав посланцев, пришел в ярость. Он рассек на части двух волов, которыми пахал землю, и разослал их по всем племенам израильским, объявляя, что участь волов постигнет всякого, кто не примет участия в священной войне. Израильтяне испугались угрозы, и вскоре собралось огромное ополчение, во главе которого Саул двинулся против аммонитян. Его войска ворвались в их лагерь и учинили там кровавую расправу. После этого Саул стал национальным героем.

После своей блистательной победы царь Саул распустил ополчение, оставив оружие только трем тысячам воинов. Тем самым он создал свою «гвардию», или полк постоянной готовности, какие были у всех царей Востока. Одну тысячу воинов Саул передал под командование сына Ионафана. И вот однажды ночью тот со своим отрядом напал на филистимский охранный отряд в Гиве, разгромил его и убил коменданта. В результате родной город Саула обрел свободу. Эта радостная весть разнеслась по всему Израилю, и, как и в случае войны против аммонитян, быстро организовалась повстанческая армия. Саул призвал израильских воинов в Галгал (город к востоку от Иерихона, расположенный в нескольких километрах от Иордана). Но и филистимляне, понимая всю серьезность ситуации, не медлили с ответом. Они сосредоточили свои войска совсем неподалеку в городе Михмасе. «И собрались Филистимляне на войну против Израиля: тридцать тысяч колесниц и шесть тысяч конницы, и народа множество, как песок на берегу моря» (1 Цар. 13:5). В армии Саула, как раз наоборот, не хватало оружия. «Кузнецов не было во всей земле Израильской; ибо Филистимляне опасались, чтобы Евреи не сделали меча или копья. И должны были ходить все Израильтяне к Филистимлянам оттачивать свои сошники, и свои заступы, и свои топоры, и свои кирки, когда сделается щербина на острие у сошников, и у заступов, и у вил, и у топоров, или нужно рожон поправить. Поэтому во время войны [Михмас- ской] не было ни меча, ни копья у всего народа, бывшего с Саулом и Ионафаном, а только нашлись они у Саула и Ионафана» (1 Цар. 13: 19–22).

Прервемся «на минуту», ибо мы открыли для себя информацию, в высшей мере замечательную. Библия подчеркивает, что израильтяне, с одной стороны, и филистимляне (вкупе с ханаанеями) — с другой, стояли на принципиально разных уровнях хозяйственного развития. По свидетельству археологов, в XII–X1 вв. до н. э. бронзолитейные мастерские были распространены по всей Палестине. Несмотря на появление железа, бронза сохраняла абсолютное преобладание в сфере производства оружия, орудий, металлических сосудов и украшений. Продолжали функционировать местные медные рудники, поступало сырье и с Кипра, так что кузницы не простаивали. Но израильтян в них не допускали. Металлургия и металлообработка были целиком в руках ханаанеев и филистимлян. А это значит, что первые два века своего существования в Палестине израильтяне выступали в роли учеников. Ни одна армия не может сражаться без оружия, а его у израильтян во времена Саула явно не хватало.

В этом смысле нет ничего удивительного, что приближение к Галгалу филистимской армии вызвало панику в стане израильтян. Люди покидали свои жилища и искали спасения в горных пещерах, многие переправились через Иордан, чтобы быть подальше от филистимлян. Саул в то время находился в Галгале, ожидая Самуила, который должен был прибыть и принести Яхве жертвы всесожжения. Саул прождал Самуила семь дней, и с каждым днем его армия становилась все меньше и меньше. В конце концов, с царем осталось только шестьсот самых преданных воинов. Положение было отчаянным, военные действия могли начаться с минуты на минуту, а борьба без благословления Яхве была обречена на неудачу. В этой ситуации Саул решился на шаг, который мог показаться посягательством на привилегии верховного жреца. Он приказал соорудить жертвенник, и сам принес жертвы Богу. Самуил, явившись в лагерь и узнав об этом, был крайне возмущен. Он пригрозил даже, что Яхве лишит Саула престола и выберет себе другого, более послушного царя. Не помогли никакие извинения. Самуил, не простившись, покинул лагерь и вернулся к себе.

Для Самуила стало ясно, что он серьезно просчитался. Робкий юноша превратился в блестящего полководца и энергичного правителя, принимавшего самостоятельные решения. Правда, о ведении настоящей войны с филистимлянами не могло быть и речи, поэтому Саул решил наладить партизанские действия в тылу филистимлян, укрепить израильскую государственность в неподвластных филистимлянам землях и только затем уже окончательно освободить свой народ от филистимского ига. К этому времени относятся два героических эпизода древнеееврейской истории.

Первый из них связан с подвигом сына Саула, Ионафана. Однажды тот вместе со своим оруженосцем ворвался внезапно в филистимский лагерь, убил двадцать человек караульных и вызвал такой переполох, что остальное войско в панике бежало. Саул немедленно двинулся в наступление, и его люди стали громить убегающего противника. Поражение филистимлян превратилось в полный разгром. Этот момент военной кампании интересен одной своей подробностью. У нападавших в стане филистимлян были союзники. О последних Библия говорит так (1 Цар. 14:21): «Тогда и Евреи, которые и вчера и третьего дня были у Филистимлян и которые повсюду ходили с ними в стане, пристали к Израильтянам, находившимся с Саулом и Ионафаном». Любопытнейший факг: внутри армии филистимлян были и израильские формирования, которых те, в буквальном смысле себе на голову, обучали и вооружали! Вот тайна роста боеспособности армии Саула: евреи вступали в филистимскую армию, а впоследствии дезертировали из нее, прихватывая с собой оружие.

Второй эпизод замечателен тем, что в нем во всем блеске проявляет себя будущий преемник Саула на царском троне — Давид. Он вышел сражаться против самого сильного филистимского воина Голиафа. Для всех этот поступок выглядел как самоубийство, ибо Голиаф был великаном, а Давид худеньким и неприметным юношей. Но поединок развивался по такому сценарию, который никто предвидеть не мог. Давид, готовясь к сражению, взял только свой пастушеский посох и пращу. Это расслабило Голиафа. Уверенный в своем превосходстве, он даже не следил за движениями Давида. Между тем юноша достал украдкой из сумки камень и изо всех сил бросил его из пращи. Камень просвистел в воздухе и вонзился в лоб Голиафа, который беспомощно рухнул на землю. Давид быстро подбежал к великану, вырвал из его рук меч и одним ударом отрубил ему голову. Такой неожиданный исход поединка так окрылил израильтян, что они обратили в бегство войско филистимлян и преследовали их до городов Гефа и Аккарона.

В описании противоборства двух воинов, очевидно, присутствуют как элементы исторического, так и эпического описаний. В рассматриваемый период победы израильтян над филистимлянами были крайне редки. Не случайно против Давида выступает великан, это образ врага, который превосходит по всем параметрам и кажется неприступным. У него в руках меч, тогда как Давид вооружен только пращой. Победа над столь сильным противником, действительно, должна была запечатлеться в памяти еврейского народа. Другое дело, насколько реалистичен сам рассказ об убиении Голиафа. Не есть ли это некая аллегория? Ведь библейское имя Голиаф — это, скорей всего, искаженное славянское «Голова» («Голован»), то есть предводитель неприятельского воинства. Попадание Голиафу камнем в голову, а затем и ловкое срубание ее мечом можно рассматривать как некие ритуальные акты. И не заимствован ли здесь сюжет с отрубанием головы из наших сказок о бое чудо–богатыря со змеем? Тем более что для самого Давида отрубленная голова Голиафа имеет какое–то священное значение. «И взял Давид голову Филистимлянина и отнес ее в Иерусалим, а оружие его положил в шатре своем» (I Цар. 17:54). Здесь составители Библии сделали как бы перескок во времени. На самом деле Давид завоевал Иерусалим намного позже, уже будучи израильским царем. Разные по времени подвиги израильского богатыря совмещены во времени, и это, конечно же, свойство эпического произведения, а не исторической хроники.

Кстати сказать, во 2 Цар. (21:19) сообщается, что Голиафа убил Елханан, сын Ягаре — Оргима Вифлеемского. Библеисты неоднократно пытались объяснить это расхождение. В частности, была высказана мысль, что Давид, так же как и в текстах аморейского города Мари термин «давидум», не является именем собственным, а служит обозначением вождя. Следовательно, Давид и Елханан — одно и то же лицо. Нам эта гипотеза кажется тем более интересной, что имя «Давид» можно возводить к названию верховного общеиндоевропейского бога Дия (Дива, Дэва) и переводить как «божественный» или, лучше сказать, «обожествленный». В таком случае оно выступает прозвищем израильтянина Елханана, которое он получил от филистимлян или ханаанеев, и чрезвычайно соответствует тому образу Давида, который рисует нам Библия. Давид подобен небожителю. «Он был белокур, с красивыми глазами и приятным лицем» (1 Цар. 16:12), он великий воин и прекрасный музыкант. Традиция приписываает Давиду большинство библейских псалмов — гимнов во славу величия и могущества Яхве. И еще один важный аргумент. Свою победу над Голиафом Давид одержал, уже будучи помазанным на царство. «И взял Самуил рог с елеем и помазал его среди братьев его, и почивал Дух Господень на Давиде с того дня и после… А от Саула отступил Дух Господень» (1 Цар. 16: 13,14). Если Саул не мог одолеть Голиафа, то Давид сделал это, причем сделал в ранге Божьего избранника.

Самуил помазал Давида на царство в тайне от Саула. Думается, именно он способствовал стремительному возвышению юноши при дворе и подготавливал его приход к власти. В награду за одержанную победу Давиду доверили командование крупным отрядом воинов. Несмотря на свой юный возраст, он прекрасно справлялся с обязанностями военачальника. Давид предпринял ряд успешных походов против филистимлян. В израильских городах юного героя встречали восторженно. В его честь сложили песенку, которую распевали на улицах городов и которая вскоре дошла до Гивы:

Саул победил тысячи, а Давид десятки тысяч!

Слова песни сильно задели Саула. Они оскорбляли его и ставили военные заслуги Давида выше всего того, что он сделал для израильского народа за многие годы борьбы. Саул страдал от такой незаслуженной обиды. Кроме того, он подозревал, что распространяли песню «люди Самуила», с которыми был в сговоре и сам Давид. Царь чувствовал, что народ все больше отворачивается от него. В его душе копилась ненависть к более удачливому сопернику. Однажды, когда Давид играл для царя на арфе, Саул, потеряв рассудок, схватил копье и метнул его в юношу. К счастью для себя, Давид успел уклониться от копья и спастись.

Тогда Саул решил погубить героя не мытьем, так катаньем. Он назначил Давида командиром отряда в тысячу человек и обещал, что даст ему в жены свою старшую дочь Мерову, если тот принесет краеобрезания ста убитых филистимлян. Царь надеялся, что его недруг погибнет, выполняя столь опасную задачу. Юноша, разумеется, разгадал планы Саула. Под предлогом того, что он недостоин быть зятем царя, Давид попытался уклониться от похода. Но Саул настаивал, так что противиться ему не было никакой возможности. Давид в конечном итоге уступил и отправился в филистимский тыл с небольшой группой своих самых преданных соратников. Вскоре он убил не сто, а двести филистимлян и принес их краеобрезания. Саул был очень разочарован и захотел, по крайней мере, унизить Давида. Вопреки обещанию, он дал ему в жены не старшую, а младшую дочь Мелхолу. Казалось бы, женитьба на дочери царя гарантировала Давиду безопасность, но ненависть Саула не знала пределов. В минуту гнева он вторично метнул копье в своего теперь уже заклятого врага и снова промахнулся. На этот раз Давид понял, что нужно спасаться, пока не поздно, и, как только стемнело, покинул царский дворец, убежав к себе домой. Тогда Саул подослал к нему убийц, но любящая супруга спасла мужа, сама едва избежав наказания.

Начались скитания Давида. Он понимал, что царь не успокоится, пока не захватит его живым или мертвым. Тем временем преставился Самуил, одна из немногих, надежных «опор» Давида среди знатных израильтян. Поэтому ему не оставалось ничего другого, кроме как покинуть пределы Израиля и скрываться в тех краях, где он был недоступен Саулу. Так Давид оказался на службе у Анхуса, царя филистимского города Гефа. Высокопоставленному беженцу был отдан во владение город Секелаг, близ Газы. «Всего времени, какое прожил Давид в стране Филистимской, было год и четыре месяца» (1 Цар. 27:7). Как верный вассал Анхуса, Давид истреблял врагов филистимлян, но израильтян при этом не трогал. Между тем назревала новая война филистимлян с Израилем. Анхус призвал под свои знамена также и отряд Давида. Но филистимские князья не доверяли израильтянам и решительно потребовали их вывода из армии. Вероятно, еще не был забыт тот случай, когда израильское подразделение филистимской армии целиком перешло на сторону Саула. Давид был рад такому повороту событий, ибо теперь ему не нужно было воевать с соплеменниками.

Филистимлян тоже можно понять. Гадать о том, как поведет себя в критической ситуации Давид, у них не было никакого желания. Кроме того, у них вполне доставало собственных сил, чтобы расправиться с мятежным соседом. Сотни боевых колесниц и тысячи закованных в железо воинов расположились в Сонаме в долине Езреель, в самом центре земли Израильской. В сражении с ними израильтяне потерпели сокрушительное поражение. Оставшиеся в живых воины беспорядочно разбежались. Три сына Саула, в том числе и Ионафан, погибли вместе с тысячами других. Саулу, получившему ранение, удалось бежать с поля боя, но филистимляне следовали за ним по пятам. Тогда, видя, что он обречен, Саул покончил с собой, бросившись на свой меч. Филистимляне отрубили Саулу голову и воткнули ее в капище Дагона, оружие его положили в храме Астарты (1 Цар. 31:10; I Пар. 10:10). А обезглавленное тело повесили на городской стене в Беф — Сане. Впоследствии жители города Иависа выкрали его и похоронили у себя на кладбище.

Трагическая история Саула известна нам исключительно из Библии, поэтому вполне обоснованным является вопрос о степени ее правдивости. В 1922 году американский археолог и востоковед Олбрайт нашел в Тель–эль–Фулле, в пяти километрах от Иерусалима, развалины Гивы, столицы Саула. Раскопки показали, что это была мощная горная и совершенно неприступная крепость. Ее защищали угловые башни и две линии стен из каменных блоков. Между стенами находились потайные переходы и склады продовольствия. Среди развалин нашли огромное количество бронзовых наконечников стрел и каменных снарядов для пращей. Ученые установили, что развалины относятся ко второй половине XI в. до н. э., то есть ко времени правления первого царя Израиля. Филистимляне покорили израильтян. Саул проиграл. Государство, с таким трудом созданное им, перестало существовать.

Были обнаружены также развалины Беф — Сана. Высота развалин составляла более двадцати трех метров, они состояли из восемнадцати слоев, относящихся к различным эпохам. Самый нижний из слоев восходит к IV тысячелетию до н. э., и, следовательно, Беф — Сан был одним из древнейших городов Ханаана. Но для нас наиболее интересным является то, что в слое, относящемся к эпохе Саула, обнаружены развалины двух расположенных рядом друг с другом храмов — Дагона и Астарты, — о которых говорится в Библии. Имя бога Дагона традиционно представляет для исследователей огромные трудности. Но писатель В. И. Щербаков в своей книге «Века Трояновы» убедительно показал, что его образ восходит к русскому Даж–богу (Даждь–богу). Во времена Саула праславяне проживали в Беф — Сане, это следует признать как непреложный факт, но судьба их, по всей вероятности, была такой же незавидной, как у Саула и его сыновей. Археологи открыли, что Беф — Сан пал жертвой внезапного нападения и пожара. Это дало основание некоторым исследователям предположить, что Давид разрушил Беф — Сан в отместку за глумление над телом его предшественника.