Стивен Дедмен Кое-что о змеях

Родители моего отца были бурами (разрешаю произносить чертово слово, как кому заблагорассудится, на любой манер), которые удрали из Южной Африки аккурат перед приходом черного большинства. Мать была первой австралийской аборигенкой, добившейся статуса беженки. Смешение рас наделило меня именно тем перспективным мышлением, которое так необходимо истинному лингвисту. Кроме того, оно же автоматически делает меня персоной нон грата почти и любом обществе.

Подчеркиваю: почти. Но именно поэтому меня не было в Молле[12], когда это произошло.

И еще потому, что Впокга/ро/тжж говорит по-английски лучше самого президента, так что переводчик ей не требуется. Да и от протокольных церемоний у меня скулы сводит. Я даже не смотрела нее это дерьмо по телеку, мало того, настолько самозабвенно погрузилась в другие дела, что в результате у меня ушло не менее полминуты, чтобы освободиться и схватить трубку видеофона.

— Сара ван Елвен. И надеюсь, у вас хорошие новости.

Жуткое молчание было мне ответом. Наконец Пасторелли прохрипел не своим голосом:

— Э-э-эээ… нет. Плохие.

Я сделала знак Джерри, который немедленно принялся вытаскивать мою одежду из-под негодующе мяукавшего Ивена.

— Что там у тебя, Луи?

— Прием в честь Впокга/ро/тжж…

— Ну?

Луиджи опять надолго замолчал.

— Она застрелила государственного секретаря и директора Управления национальной безопасности. Почему она это сделала, объяснений не дает, — сообщил он и, немного помедлив, добавил: — Через четыре дня прибывает корабль с Лагвы. Если до этого мы не узнаем, в чем дело…

* * *

Лагва имеет в своем распоряжении транспортные средства, развивающие сверхсветовую скорость, антигравитацию (очевидно, одно не может существовать без другого, как политика и коррупция) и карманныедвигатели, работающие на антивеществе. Жители Лагвы также не удосужились изобрести телевидение, что я считаю неоспоримым доказательством превосходства их интеллекта над нашим. Правда, более тривиальное объяснение заключается в их плохом зрении: хлор, которым они дышат, может вызывать самые различные визуальные искажения, и это также означает, что никто на Земле до прилета Впокга/ро/тжж по-настоящему не представлял, как они выглядят. Оказалось, что они похожи на людей почти так же, как пауки, если, разумеется, вы когда-нибудь видели пауков высотой семь футов. Та же двусторонняя симметрия, четко выраженная голова, шея и торс, восемь мускулистых ног, любые три из которых могут служить и руками, если позволяет сила притяжения, рот, губы и что-то напоминающее зубы, а также три глаза и десяток стратегически расположенных ушей. Да какого черта, мне доводилось видеть людей куда уродливее: обычно из тех, кто ошивается у ночных клубов. А Впокга/ро/тжж была идеалом хороших манер и средоточием всех добродетелей до тех пор, пока…

— Кстати, почему она оказалась вооружена?

Пасторелли сокрушенно поцокал языком.

— Закон, запрещающий послам носить оружие, не поддается однозначному толкованию. Оружием можно посчитать деталь латной рукавицы, сапога… словом, все, что придет на ум…

— То есть, по мнению посла, смертоубийственная штучка может не являться оружием. Сигнальное устройство, усовершенствованный эквивалент ракетницы…

— Или передающий лазер.

— О'кей, в детстве я сама увлекалась научной фантастикой, и писатели до сих пор приходят ко мне за советом.

Он едва заметно пожал плечами, и дальнейший путь мы продолжали в молчании: как большинство итальянцев, Луи считает дурным тоном беседовать, когда руки заняты.

— Только не говори, что никто не ожидал покушения.

Луи что-то проворчал.

— В том числе и профессиональные параноики, — продолжала я.

— Но ведь настоящей войны у нас давно не было, — уклончиво пробормотал он. — Думаю, поэтому все оказались столь беспечны… Кстати, если дело дойдет до схватки между Землей и космической базой Лагвы, на кого бы ты поставила?..

— Надеюсь, вся эта трагедия записывалась?

— Разумеется.

— Но не транслировалась?

— Произошла семисекундная задержка вещания: кому-то удалось навалиться на переключатель, едва началась пальба. Всех присутствующих заставили дать подписку о неразглашении, кого-то посадили под замок, так что у нас есть три дня, прежде чем это выйдет наружу… хотя я и на это бы не поставил.

— Ты там был?

— Да. Я пытался достать тебе приглашение, но…

— Неважно. Забудь. Так или иначе, подобные вечеринки не в моем стиле, даже если обходятся без двух трупов… — начала я, но, заметив, что Луи слегка поморщился, осеклась: — Больше двух?

— Три выстрела. Третий человек еще жив, но едва-едва. Он стоял подальше, и луч оставил в его груди вмятину диаметром двадцать сантиметров и глубиной — два.

— Кто он?

— Алистер Понци. Из Администрации.

— Что он там делал?

— Там — не знаю. Но он провел две последние успешные кампании по выборам президента.

Я долго молчала, переваривая услышанное.

— Значит, можно с полным основанием сказать, что Впокга/ро/тжж прикончила едва ли не всю верхушку в этой стране.

— Близко к тому, — мрачно согласился Пасторелли.

— Подобные совпадения позволяют стереть клеймо позора с паранойи. Это просто обязано быть совпадением. Не так ли?

— И на это я бы тоже не поставил.

— Что Лагва знает о нас?

— Понятия не имею. Они слушали наше радио, ловили телепередачи, но ни одна из жертв не стремилась мелькать на экране. В отличие от президента; тот берет на себя эту обязанность, поскольку хорошо смотрится на «картинке». Секретная служба ожидает, что на него время от времени будут покушаться, в конце концов, это часть его работы. А вот Тоуи, Мэлидон и Понци… — Луи покачал головой.

— А Тоуи сказал что-то перед тем, как в него выстрелили?

— Не знаю. Я стоял недостаточно близко, чтобы услышать, но, думаю, в его булавке для галстука был спрятан микрофон. Спроси лучше Сергея: наши допустили его к расследованию.

Я откинулась на сиденье и улыбнулась, впервые за все утро. Сергей Иванович Арсеньев был одним из последних великих чиновников КГБ до распада СССР. Сплетники, утверждающие, будто он по-прежнему облачен в тот же костюм, что и тридцать лет назад, безбожно врут. Сейчас он носит «ливайс» и меховую шапку.

Я познакомилась с ним, когда он явился на одну из моих лекций о диалектах индейцев навахо: вообще он отличался чисто русским ненасытным любопытством, невероятной способностью к языкам и поразительной памятью — лучшей я ни у кого не встречала. Он занимал какой-то невеликий дипломатический пост, но чем занимался на самом деле, было никому не ведомо. Кроме, вероятно, наших спецслужб, которые, надо сказать, относились к нему с уважением — если сотрудникам спецслужб вообще знакомо такое понятие.

Я отнюдь не была уверена, что мы сможем распутать эту долбаную головоломку, но хоть по крайней мере получим удовольствие, работая мозгами.

* * *

Впокга/ро/тжж держали в резиденции вице-президента. Охраннику у ворот не понравились мои джинсы и футболка с надписью NARAL[13], так что пришлось почти целую минуту говорить в его булавку для галстука. За это время подошел Сергей.

— Сара! Ужасно рад встрече! Как поживает Ивен?

— Лучше некуда.

В свободное время Сергей выращивает кошек — в основном, снежных барсов и дальневосточных тигров.

— А как Впокга/ро/тжж, если, конечно, от нее что-то оставили для допроса?

Сергей кисло улыбнулся и повел нас в коридор, забитый докторами наук в умопомрачительно дорогих костюмах.

— Ваши ребята разрешили мне побеседовать с ней. Но она не желает разговаривать. Совсем.

Он употребил лагвианское местоимение, означающее «взрослая женщина, не беременная, чья сексуальная ориентация — не ваше собачье дело». И все это в двух слогах: лагвианцы просто чудеса творят с местоимениями.

— Не помешало бы узнать ее имя, — сказала я. — «Впокга/ро/тжж» означает всего лишь «пилот одноместного корабля». Возможно, у них табу на произношение имен вслух.

Случайно услышавший эти слова известный астрофизик презрительно фыркнул:

— Это высокоорганизованная раса: вы серьезно воображаете, будто…

Я заткнула его непристойным выражением, а заодно напомнила, что табу имеются у всех. Недоуменно моргнув, он отстал. Я поспешила дальше: походка Сергея мало чем отличалась от наступления марсианской боевой машины, хотя бывшие жены, скорее всего, вовсе не поэтому дали ему прозвище «Треножник».

— Разумеется, это может быть и ее настоящим именем, — сказал Сергей. — Но страшно подумать, как подобные имена характеризуют их общество. Я встречал множество Смитов, Куперов и Флетчеров, но никто из них не занимался изготовлением подков, бочонков или стрел… и ни разу не видел человека, по имени Программист или Астронавт.

Он устало покачал головой.

— Правда, я пробовал говорить с Впокга/ро/тжж на лагвианском, но со стороны это звучало, наверное, как лепет младенца. Да ты сама знаешь.

— Сергей, ты ведь однажды добился признания у черепа!

— Верно, но то был человеческий череп. Кроме того, на это ушли часы, а на сей раз у меня было всего тридцать минут, прежде чем заявился другой эксперт.

— Как они доставили ее сюда?

— Шестеро агентов Секретной службы подняли ее и отнесли в фургон, — ответил Пасторелли. — И заметь: она не сопротивлялась. Сейчас сидит в герметичной емкости из пуленепробиваемого стекла — по-прежнему в своем костюме: очевидно, в нем содержатся еда и воздух, вернее, хлор. И ни с кем не желает разговаривать. А через четыре дня прибудет корабль.

— Если она и пыталась связаться с кем-то из своих, — добавил Сергей, — то неизвестными способами. Возможно, лучи нейтрино или подпространственное радио. При мне она не издала ни звука. Наверное, слишком смущена.

— И что привело вас к этому заключению? — полюбопытствовал Пасторелли.

— Занятия антропоморфизмом.

— Понятно.

— Шпионы, — все охранники, цэрэушники и даже копы в гражданском были для Сергея «шпионами», — считают, что она не сопротивлялась либо потому, что шансы были неравны, либо желая сохранить силы. Лично я считаю, что обе версии — дерьмо, но лучших идей и у меня нет.

Я оглядела коридор, вернее, все эти костюмы и мундиры.

— Эти эксперты…

— Да?

— Среди них были женщины?

После секундной заминки Пасторелли покачал головой.

— Это совершенно секретное дело, и…

— Когда я могу получить свои полчаса?

— Бери мои, — сказал Пасторелли.

Я открыла рот, чтобы запротестовать, но он замахал руками и поспешно добавил:

— Чистый эгоизм. Это даст мне время что-то придумать.

Сергей ухмыльнулся и оставил нас.

— Спасибо, Луи, — прошептала я, как только он ушел.

— Не за что. Если уж этот ублюдок не смог из нее ничего вытянуть, где уж мне…

* * *

Я просмотрела записи приема и посмертные фото Тоуи, Мэлидона и Понци. И не заметила ничего, что позволило бы выделить их из толпы. Впрочем, я не лагвианка.

Впокга/ро/тжж лежала на подушках в своей комнате со стеклянными стенами, удивительно похожая на Сфинкса в Гизе. Если не считать того, что глаза, рты и носы были не на тех местах.

— Меня зовут Сара ван Елвен, — начала я. — Я могу вам чем-нибудь помочь?

Ответа я не получила: с равным успехом она могла спать, находиться в ступоре или вообще умереть.

— Мы можем наполнить комнату хлором, если хотите снять костюм…

— Нет, — ответила она голосом, должно быть, позаимствованным в Королевской шекспировской труппе. Скорее всего, у тени отца Гамлета. — Спасибо.

— Еда?

— Спасибо.

Две самые насущные потребности — мимо. Остается еще одна, последняя.

— Что-нибудь почитать?

На этот раз она, представьте, шевельнулась!

— А это возможно?

— Разумеется. Все, что хотите. Мы в нескольких кварталах от Библиотеки Конгресса.

— «Библиотека» — это я понимаю. А «Конгресс»? Метод воспроизводства?

— Нет. Нечто прямо противоположное «прогрессу», — пояснила я. — Сейчас заставлю их принести терминал. Терминал — это маленький компьютер, соединенный с большим, а не ожидаемая продолжительность жизни.

Она взглянула на меня так, словно хотела улыбнуться, но не знала, как это делается. Я осторожно улыбнулась в ответ, ухитрившись не показать зубы (во многих культурах, даже человеческих, это считается дурным тоном или признаком агрессии), и, заметьте, никто в меня не выстрелил. Пока обошлось.

* * *

— Читает она без труда? — спросила я.

— Еще бы! — воскликнул Пасторелли. — Просто пожирает книгу за книгой и при этом следует достаточно разумному плану. Начинает каждый раз с энциклопедии, продолжает до более высокого уровня специализации и возвращается к энциклопедии. Изучила развернутые очерки истории человечества, вернулась к энциклопедии, потом занялась физиологией и психологией человека, а также психическими болезнями. В настоящий момент… — он глянул на монитор, — …читает работы по паразитологии.

— Парапсихологии? — встрепенулась я.

— Исследования паразитов, — поправил Сергей. — Полагаю, между этими двумя областями есть некоторое сходство… Так или иначе, судя по тому, что я вижу, последние полминуты она глазеет на снимки ленточных червей.

Мы с Пасторелли переглянулись.

— Я тоже не понимаю, — кивнул Сергей. — К Тоуи это точно не относится: у него брюхо было больше дирижабля. Мэлидон трудился, как маньяк, а у Понци, насколько мне известно, черный пояс по ипохондрии. Погодите…

Он снова глянул на монитор.

— Теперь она штудирует биологический труд по классификации животных видов… и, судя по всему, перешла от ленточных червей к миногам и змеям.

— Змеям?

— Змеям.

* * *

Лагвианцы всеми силами старались не выдать никаких сведений о своей биологии, науке или истории, зато дали нам фонетический лагва-английский/англо-лагвианский словарь — весьма увлекательное чтение. Самые важные термины культуры всегда обозначаются самыми короткими словами. Либо старыми, либо такими, которые мы используем слишком часто, чтобы маяться с числом слогов больше двух. Поэтому «автомобиль» у нас стал «тачкой», «телевизор» — «теликом», а всяческое оружие — «пушками». Коротко и ясно.

Сергею действительно легко давались языки, хотя он не знал лингвистики — что, скорее, напоминает разницу между бессмертием и наличием врачебного диплома. Но и он быстро понял, что я ищу.

— Один из ваших политиков давным-давно, когда я был еще мальчиком, заявил, будто в русском языке нет слова для обозначения свободы, и следовательно, мы — раса рабов и рабовладельцев.

Пасторелли, не владеющий русским, едва не уронил чашку.

— Он также считал, что деревья служат причиной куда большего загрязнения, чем тяжелая промышленность, — продолжал Сергей: — Разумеется, и в том, и в другом случае он был не прав, но рекламу себе создал неплохую.

Он нашел четырехсложное лагвианское слово, обозначающее «войну», и шумно поскреб подбородок. К этому времени мы уже тридцать часов обходились без сна, и в голове у меня все смешалось.

— Все их технические термины труднопроизносимы, — продолжал Сергей. — Если вы правы, значит, космических полетов у них не было уже очень давно… что весьма интересно, поскольку их обозначение инопланетян — Ар'в, всего два слога… Конечно, имеются культуры, которые считают необходимым обозначать повседневные понятия длинными словами, но такое бывает редко. Французы по-прежнему пытаются сделать это, но неизменно терпят неудачу, Бисмарк обожал изобретать зубодробительные термины для замены слов, которые считал «неточными», и, думаю, все мы слышали о войнах, называемых «политическими акциями»…

Я взглянула на изображение Впокга/ро/тжж и какой-то частью разума воспарила к грекам и скифам. Впервые увидев человека на лошади, греки предположили, что всадник и животное составляют одно целое — кентавра с человеческой головой и торсом и лошадиным задом. Американские индейцы, ацтеки и инки, подумали то же самое, когда увидели…

И тут в моем мозгу что-то щелкнуло. Я снова посмотрела на Впокга/ро/тжж и перевела взгляд на Сергея с Пасторелли.

— Луи, кому-нибудь уже удалось разговорить Впокга/ро/тжж?

— Насколько я знаю — нет…

Я снова уставилась на экран и принялась шарить в файлах, пытаясь найти запись приема.

— И все они были мужчинами, верно?

— Как мне известно, да, но… хочешь сказать, что Впокга/ро/тжж не станет разговаривать с незнакомыми мужчинами?

— Нет. Уверена, что она даже не распознала во мне женщину. Некоторые из этих мужчин меньше меня ростом. У кого-то волосы длиннее или темнее, голоса выше… кое у кого из военных даже бюст больше. Но у всех есть кое-что общее.

Я прогнала запись стрельбы на повышенной скорости и немного отмотала ленту. Сначала Тоуи. Потом Мэлидон. И, наконец, Понци. Еще минута — и я расплылась в идиотской улыбке.

— Не понимаю, — озадаченно пробормотал Пасторелли.

Сергей всмотрелся… и его челюсть отпала.

— Галстук власти.

— Что?

— На них одинаковые галстуки, — пояснила я. — Желтые с маленькими темно-синими чешуйками…

— Крапинками, — поправил Сергей. — Я и раньше видел его на Тоуи, но никогда…

— Змеи, — произнесла я. — Боа-констрикторы. Миноги. Ленточные черви. Паразиты. Галстуки.

* * *

Корабль приземлился три дня спустя и был встречен делегацией, весь состав которой носил рубашки с расстегнутыми воротничками (бьюсь об заклад, каждый вполз в свой галстук, стоило лагвианцам отвернуться). Впокга/ро/тжж рассказала нам историю Гала'ват, расы наделенных разумом червеподобных паразитов, обвивавших шею своих жертв и проникавших в их мозг, порабощая несчастных. Их собственное общество, похоже, могло считаться геронтократией, дополняемой сменой цветов каждый раз, когда сбрасывалась старая кожа: желтое в синюю крапинку было знаком древнейших. Правда, некоторые лагвианцы считали, будто Гала'ват сами были выведенной с помощью генной инженерии расой рабов каких-то неизвестных, наделенных разумом существ, плохо приспособленных (или чертовски ленивых) для космических путешествий, и что эти цвета обозначали искусственно созданный интеллект. Так или иначе, этим способом Гала'ват завоевали десятки самых различных миров, и только Лагва сумела им противостоять.

* * *

Полагаю, киноверсия всех этих событий просто обречена на успех. Сергей продал права на сценарий, пока остальные ушами хлопали.

Меня, естественно, не пригласили на встречу лагвианцев. Сергей и Пасторелли материализовались на моем пороге, размахивая бутылками с водкой.

— Впокга/ро/тжж передает привет, — объявил Пасторелли, когда камера прошлась по ряду сановников, нервно теребивших воротнички. — Секретная служба решила, что будет вполне безопасным показать ей Смитсоновский институт. Я пытался дозвониться до тебя, но ты не отвечала.

— Потому что спала. Тебе тоже стоит попробовать. Хоть иногда.

— По ее мнению, наше предубеждение к змеям может служить доказательством того, что в отдаленном прошлом мы встречались с гала'ватцами. Этим, вероятно, объясняются и наш страх перед большими удавами, и мифы о змеях, умных и агрессивных. Вспомни Змея в «Книге Бытия» и Змея Кундалини, поклонение кобрам в Индии… Это также может объяснить, почему галстуки — совершенно, между нами говоря, бесполезные куски ткани — призваны обозначать социальный статус или принадлежность к определенному классу, университету, полку или корпорации… Все это, разумеется, полная бессмыслица, — заключил Сергей, погладив свернувшегося у него на коленях Ивена. — Теории заговора существовали всегда. Никакая раса пришельцев никогда не управляла нашим разумом, верно, кот?

Ивен поднял глаза, покачал головой и громко мяукнул.

Перевела с английского Татьяна ПЕРЦЕВА