Ближний Восток: мечты о многополярном мире

Ближний Восток:

мечты о многополярном мире

Мы являемся свидетелями проявления воли США к построению американоцентричного мира. Это и есть главный модуль объяснения происходящего. В сегодняшнем мире остается только один субъект мировой политики — это США, и этот субъект хочет протестировать свои возможности — в юридическом, стратегическом, политическом, геополитическом и экономическом смыслах.

В такой ситуации американцев волнует не столько поведение той или иной арабской страны, сколько реакция остального мира на утверждаемую Штатами однополярность. Заметим, что эта однополярность строится не в вакууме: в жертву ей приносится как останки бывшей двуполярности, так и будущая возможная многополярность. Начиная войну против Ирака, поддерживая «повстанцев» в Ливии и Сирии или революционеров «арабской весны», США внимательно следят за тем, какие конкретно шаги предпримут те мировые силы, которые втайне лелеют надежду на то, чтобы стать самодостаточными геополитическими полюсами. Это и есть главный смысл всего происходящего.

Показательно, что начало первой крупномасштабной операции по построению проатлантистского «Большого Ближнего Востока» — войны в Ираке 2003–2011 годоы, совпало с принятием новой военной доктрины США, закрепляющей основные постулаты стратегической однополярности. В этой доктрине США провозглашают возможность превентивных ударов против потенциального противника. Это фактически означает провозглашение стратегической гегемонии Вашингтона в мировом масштабе и право единолично распоряжаться судьбой народов и государств.

Чья реакция на нарочито вызывающее поведение США более всего интересует американцев? Всех остальных потенциальных субъектов мировой геополитики. Всех тех, кто претендует на статус самостоятельных полюсов.

Это в первую очередь Евросоюз. С другой стороны — это Россия, которая в процессе закрепления однополярности утрачивает не только остатки геополитического веса прежней двуполярной модели, но и возможность играть роль самостоятельного геополитического субъекта в будущем.

В случае радикального развития ближневосточного конфликта геополитической жертвой станут те страны, которые никакого отношения ни к оружию массового поражения, ни к «международному терроризму» не имеют, все это не более чем прикрытие.

Если Россия мыслит себя великой державой, о чем говорил президент Путин, заявляя, что «Россия будет либо великой, либо никакой», то, безусловно, ее будущее зависит от возможности установления многополярного мира. Следовательно, национальный интерес России состоит в противодействии американскому вмешательству в дела суверенных государств.

Может ли Россия противодействовать этому самостоятельно? Очевидно, что не может. Для того чтобы блокировать намерения американцев, необходима консолидированная позиция практически всех субъектов (пусть частичных) мировой политики. Но это не может на сегодняшний день произойти спонтанно — для подобных консолидированных решений требуется длительная и последовательная проработка. Приходится констатировать, что Россия, став безоглядно на сторону США после трагических событий 11 сентября 2001 года, упускала время для того, чтобы ее осуществить.