Восхождение на политический олимп

Восхождение на политический олимп

Между тем «семья» Ельцина находилась в эту пору на грани истерики. И было отчего: был поставлен вопрос об импичменте президента, и хотя он не прошел, оппозиция продолжала оставаться очень сильной и жаждала крови. Беспокоил союз Примакова с Лужковым в будущей борьбе за президентство. Евгений Примаков, заявив о коррупции в окружении президента Ельцина, объявил о том, что намерен баллотироваться в президенты. При поддержке Лужкова, мэра Москвы, он создает политический блок «Отечество — вся Россия».

При ужасающе низком рейтинге Ельцин не мог конкурировать с ними. Политическая элита, чувствуя это, качнулась в сторону противников Ельцина.

Именно тогда возник прагматический вопрос о возможном добровольном уходе Бориса Ельцина с политической арены.

При этом нужно было сохранить себя и свою семью в том состоянии, каким оно было в эту пору, со всем нажитым. Кроме нового президента, никто не мог дать такой гарантии экс-президенту РФ. Однако не каждый человек мог и сдержать свое слово ввиду многих обстоятельств. Ельцин это отчетливо понимал и потому, избрав Владимира Путина, подчеркнул, что «собирался предложить ему не просто «повышение по службе». Он «хотел передать ему шапку Мономаха. Передать ему свое политическое завещание: через победу на выборах, через нелюбимую им публичную политику, во что бы то ни стало удержать в стране демократические свободы, нормальную экономику. Донести эту ношу до 2000 года будет очень и очень непросто. Даже такому сильному, как он».

Для осуществления своей задачи Ельцин выбрал август, рассчитав, что этот месяц «самая отпускная пора. Назначение Путина будет как гром среди ясного неба. Все мгновенно накалится. Но несколько амортизирующих недель, когда людям так не хочется влезать в политику, выходить из благостного настроения, у нас будут. У Путина будет время, чтобы взять разгон».

Стремительное карьерное движение Путина объяснить качествами его характера нелегко. «Путин человек эмоционально сдержанный и достаточно скрытный. Понять его отношение к обсуждаемому предмету не всегда просто. Как правило, он работает «на прием». Люди, умеющие слушать, анализировать информацию и не делящиеся результатами этого анализа, обычно очень трудны для восприятия. Поэтому его знают ровно настолько, насколько он позволяет о себе знать. Наверное, поэтому в затруднительном положении находятся политологи, которые привыкли анализировать простые натуры, где все понятно и все на виду и где все реакции можно легко вычислить. А здесь впервые за многие годы появилась достаточно сложная натура, которая не очень легко просвечивается».

Что же могло заставить Ельцина, искушенного человека, испытывающего на себе сильнейшее давление со стороны окружавших его людей, ищущих его внимания, стремящихся к внеслужебным с ним отношениям, начать присматриваться к Путину и, в конечном счете, остановить свой выбор на нем?

Прежде всего, как он сам отмечал, его поражала постоянная готовность этого молодого человека, казалось бы, ко всему, что могло интересовать президента РФ. Ему импонировали простота, четкость и ясность суждений Путина в сочетании с отказом выходить за рамки чисто служебных отношений. Эти черты личности Путина в чиновной среде ценились высоко.

Но хотя Ельцин подчеркивал приверженность Путина демократии и государственности, его притягивали не эти черты личности. Главное, что оценил тогда Ельцин, начав пристально вглядываться в Путина, — надежность, порядочность. Истории с Собчаком и Скуратовым Ельцин расценил в свою пользу. Но это не дает полного ответа на вопрос, почему все же Ельцин остановил свой выбор на Путине, назначив его сначала в качестве и.о. премьер-министра, а затем — в качестве своего преемника.

В свое время в печати муссировалась версия о «заговоре», в итоге чего Ельцин был обязан назначить преемника. Кто же в этом случае были «заговорщиками»? Одни западные журналисты называли армейский генералитет и силы безопасности, другие считали, что ими являются российские олигархи. Конкретным покровителем Путина называли Березовского.

Если вспомнить громкое утверждение Эдуарда Тополя о том, что в эпоху Ельцина к власти в России пришли евреи, то спрашивается: если это так, почему тогда именно коренному тверяку Путину вдруг была отдана высшая государственная должность, а не Гусинскому, Березовскому, Смоленскому или Ходорковскому? Словом, одному из тех, к кому обращался Эдуард Тополь в своем, теперь уже знаменитом, письме к олигархам.

Пожалуй, ближе всего к разгадке истины подошел Николай Федоров, когда сказал: «Тут комплекс причин. Но одну я бы выделил. Это отношение Путина к Анатолию Собчаку, своему учителю. Он не отступился от него… Это важное качество Путина — для него самого, как я понимаю. И для Ельцина — как я понимаю его».

Путин не отступался от тех, с кем приходилось работать, даже если эти люди теряли посты и должности. Иными словами, Борис Ельцин, перебирая свое окружение, примеряя их на пост премьера, тем более — президента, искал прежде всего надежности, уверенности в том, что его не предадут. Он не мог не осознавать, что ему нужны гарантии безопасности от будущего президента и от жаждущих реванша оппозиционных сил. Поэтому он расстался со всеми, в ком хоть чуть сомневался, хотя и ценил их деловые качества. Чутье Ельцина не подвело.

В одном из своих интервью на вопрос Людмилы Телень: «Как вы принимали решение о преемнике?» — он ответил так: «Я довольно долго изучал его (Путина), и не только по анкетам. Хорошо был знаком с его работой в Питере у Собчака. А когда он переехал в Москву, тем более стал присматриваться. Я довольно много времени на это потратил. Вижу, человек не просто умный и грамотный, но очень выдержанный и порядочный».

Под «порядочностью» Ельцин понимал надежность слова. А оно ему было необходимо как никогда, так как ненависть и презрение россиян достигли по отношению к нему и его семье апогея. Нужно было срочно уходить, чтобы не испытывать судьбу.

После долгих размышлений Ельцин пригласил Путина к себе и сказал о том, что хочет предложить ему пост премьер-министра. По Степашину он уже принял решение. Владимир Путин вспоминает: «Накануне увольнения Степашина мне позвонили и попросили утром приехать к Ельцину в Горки. Мы сидели вчетвером — Борис Николаевич, Степашин, Аксененко и я. Сергею президент объявил об отставке. Представляете мое состояние! Я же его товарищ. Оправдываться мне вроде перед ним не в чем. Ну что сказать: «Сергей, все равно тебя уволят… Когда назначили премьером, было интересно, почетно. Думал, ну поработаю год, и то хорошо… А дальше…»

9 августа 1999 года появился Указ президента РФ о назначении Путина и.о. председателя правительства РФ.

Ельцин поставил одно важное условие: Путин должен организовать победу на выборах в Государственную думу. Владимир Путин с тоской вспомнил о выборах мэра Санкт-Петербурга, проваленных в прошлом, и спросил Ельцина: на кого же он должен опираться на выборах? На что тот ответил: «Не знаю. Будем строить новую партию».

Чубайс по-прежнему ощущал в Путине чужака и потому всеми силами противился его назначению. Уговаривал Ельцина не передавать власть. Не найдя понимания со стороны президента РФ, Чубайс пытался надавить и на самого Путина: «Ты просто не знаешь, что это такое. Лучше поэтому отказаться сейчас самому, чем позднее под влиянием обстоятельств». На что Путин кратко ответил: «Извини, это решение президента. Я обязан его выполнять. Ты на моем месте поступил бы точно так же». «Ельцин не спрашивал, согласен ли я стать премьером или нет. Он лишь сказал, что относительно Степашина уже принял решение. Кстати, в разговоре со мной он не произносил слова «преемник». Ельцин говорил о «премьере с перспективой», что если все пойдет нормально, то он считал бы это возможным. А потом, уже в эфире, президент сказал обо мне как о будущем возможном президенте. Он произнес это вслух на всю страну. И когда меня сразу после этого забросали вопросами, я ответил: «Раз президент сказал, то так и сделаю».

Возможно, это прозвучало не очень уверенно, но по-другому Путин ответить не мог. На высоком посту главы правительства он мог просуществовать столько, сколько и другие до него, а то и меньше. По всей вероятности, Ельцин желал утвердиться в своей мысли о порядочности избранника, а заодно и проверить, как он поведет себя на новом поприще».

Выдающийся русский мыслитель Александр Зиновьев дал точную характеристику личностям Горбачева и Ельцина: «Период российской истории, начавшийся в 1985 году, разделяется на две части. Они персонифицированы именами Горбачева и Ельцина. Эти два человека дали свои имена новому периоду российской истории не в качестве выдающихся личностей, а, наоборот, в качестве самых гнусных порождений советского периода. Они причинили зла своей стране и своему народу больше, чем все их заклятые враги, вместе взятые. Возглавляемые ими клики развязали, мобилизовали самые грязные и разрушительные силы и страсти советского и затем российского общества, опираясь на которые они направили страну на путь капитуляции перед Западом и превращения страны в зону колонизации Запада. Не случайно они удостоились самых высших похвал на Западе. История человечества не знает ничего равного тому, как эти пигмеи были раздуты в средствах массовой информации Запада до масштабов исторических великанов. Правда, лишь на короткий срок, пока они громили свою страну и свой народ согласно инструкциям со стороны Запада и в угоду своим западным хозяевам… Результатом «холодной войны» явилось то, что распался советский блок в Европе и Советский Союз утратил роль второй сверхдержавы планеты. И главную роль в этом сыграли не мудрость и мужество лидеров Запада, а предательская внешнеполитическая стратегия советского руководства. Оно по своей инициативе, добровольно капитулировало перед Западом, само приползло на коленях к противнику со слезными мольбами принять добровольную капитуляцию. На Западе не ожидали такого щедрого подарка. Это было сделано с поистине русской щедростью. Это была своего рода антиатака на Запад: мол, возьмите все, что мы имеем, причем даром, даже с приплатой… было невдомек, что Запад сам уже начал перестройку планеты, но по своим, западным планам и что в этих планах Запада ему, Горбачеву, отвели соответствующую роль — роль разрушителя советского общества…

В ельцинский период произошел антикоммунистический переворот в России. Он начался в августе 1991 года и завершился в октябре 1993 года расстрелом Верховного Совета (Белого дома). Был разгромлен советский (коммунистический) социальный строй, и на его месте наспех сляпан постсоветский строй», который «возник не путем некоей естественной, внутренней эволюции советского общества, а был насильственно навязан России (сверху) в результате капитуляции Советского Союза перед Западом в «холодной войне» — как средство насильственной западнизации России. При этом России навязывался не столько реальный социальный строй западного образца, сколько его идеологически-пропагандистский образ, какой был выгоден победителю с целью разгрома России и удержания ее под своим контролем и использования ее в своих интересах. Этот строй был умышленно сконструирован так, чтобы не допустить возрождения России как мировой державы, способной конкурировать с Западом в борьбе за мировое господство».

После назначения и.о. председателем правительства РФ Владимир Путин повел себя в новом качестве так просто, активно и вместе с тем сдержанно, что вновь полностью оправдал ожидания уходящего президента, а также поразил многих, кто не верил в него. Это было весьма неожиданно для тех, кто снисходительно отнесся к приходу Путина в большую власть. Ведь совсем недавно Юрий Лужков по поводу его прихода пренебрежительно бросил: «Сплошной абсурд власти». Мэра столицы поддержали Геннадий Зюганов и Борис Немцов: «Клиника», «Акт безумия». Правда, депутаты Государственной думы, заслушав 16 августа выступление Путина, сразу утвердили его на посту премьер-министра. Похоже, что-то основательное и надежное проступило в образе Путина в момент представления его думе. Корреспонденты, ожидавшие очередного скандала, были разочарованы: «Было как-то невесело и даже немного скучно». («Московский комсомолец»). Они еще не знали, конечно, что с приходом Путина то скандальное веселье (драки, оскорбление женщин рукоприкладством и т. п.), которому они с таким удовольствием предавались на заседаниях Государственной думы, отойдет в прошлое, наступит время напряженной конструктивной работы, лишенной циркового эпатажа.

В сентябре прозвучали четыре взрыва, разрушившие дома: дважды в Москве, в Буйнакске, Волгодонске. Ответственность за них была возложена на чеченцев.

Владимир Путин, став премьером, решил для себя: раз его миссия скоро может так же внезапно, как и у Степашина, без видимых причин быстро закончиться, надо всерьез взяться за разрешение ситуации на Северном Кавказе. Успеть хотя бы это сделать, так как в противном случае России грозит распад, какой с полной уверенностью уже предрекает Запад. Позже он вспоминал об этой непростой полосе своей жизни: «Тогда совсем непонятно было, чем все закончится, но мне, и не только мне, наверное, было ясно, что на Северном Кавказе «башку себе этот паренек сломает». Я к этому так относился. Сказал себе: Бог с ним, у меня есть какое-то время — два, три, четыре месяца, — чтобы разбабахать этих бандитов. А там уж пусть снимают».

Став главой правительства, Путин, первым делом направил свои силы на разрешение кавказской проблемы. Обеспокоенный ситуацией в Чечне, он срочно вылетел туда и там понял: то, что делалось до него, было «любительство». Надо бить по базам, а не гонять зайцев по лесам.

Еще в 1990–1991 годах, на прежней службе, он был осведомлен о том, что, кроме чеченских боевиков, с Россией воюют международные силы, желающие поставить ее на грань распада. Он лично убедился в этом, желая остановить войну. Это было страшное время. «Моя оценка ситуации в августе, когда бандиты напали на Дагестан: если мы сейчас, немедленно это не остановим, России, как государства, в ее сегодняшнем виде, не будет. Тогда речь шла о том, чтобы остановить развал страны. Я исходил из того, что мне нужно будет это сделать ценой политической карьеры. Это — минимальная цена, которую я готов был заплатить. Поэтому, когда Ельцин объявил меня преемником и все сочли, что для меня это начало конца, я был совершенно спокоен. Ну и черт с ним. Я посчитал: несколько месяцев у меня есть, чтобы консолидировать вооруженные силы, МВД и ФСБ, чтобы найти поддержку в обществе. Хватит ли времени — вот только об этом и думал…

Первое, что я обязан был сделать, — это преодолеть ведомственную разобщенность: когда армия не понимает, что делает МВД, а ФСБ критикует всех, но сама ни за что ответственности не несет. Мы — одна команда, единый организм. Только тогда будет успех».

Путин понимал, что получившую независимость Чечню международные силы используют как плацдарм для дальнейшего наступления на Россию: «Вот захлестнуло бы Дагестан — и все. Кавказ отошел бы весь, это же понятно. Дагестан, Ингушетия, а потом вверх по Волге — Башкортостан, Татарстан. Это же направление в глубь страны».

Для Владимира Путина вопрос о Чечне был вовсе не борьбой против ее самостоятельности, а войной против агрессивных устремлений международного терроризма и их пособников. «Мы не нападаем. Мы защищаемся. И мы их выбили из Дагестана. А они опять пришли. Мы опять выбили, а они пришли. И в третий раз выбили. А когда дали им серьезно по зубам, они взорвали дома в Москве, в Буйнакске, в Волгодонске».

После утверждения Путина на посту премьер-министра приоткроется еще одна черта его характера. Находясь в Казахстане и отвечая на вопрос, заданный журналистами по поводу ситуации в Чечне, Владимир Путин неожиданно для присутствовавших страстно и жестко скажет: «Мы будем преследовать террористов всюду. Если в туалете поймаем, то и в сортире их замочим», раскрыв на мгновение свое высочайшее душевное напряжение. При этом все, кто видел в этот момент выражение его лица, заметили, как оно посуровело и как жестко сверкнули глаза. И вдруг стало понятно, что у этого человека есть воля и решимость довести дело до логического конца, что этот человек обладает необычайной силой характера. Людям это понравилось: появилась надежда на приход в большую российскую власть сильной личности.

Завершение второй чеченской войны, несмотря на то, что оно сопровождалось серией террористических актов, как на территории Чечни, так и за ее пределами, способствовало росту популярности Владимира Путина. Премьер-министр воспринял международных террористов как преступников, поэтому он сразу четко обозначил свою позицию: «С этими людьми бесполезно проводить профилактическую работу, их нужно выковыривать из подвалов и пещер, где они до сих пор прячутся, и уничтожать». Позже, став президентом и давая интервью американской радиостанции, он еще раз вернется к этой теме: «Террористы — это преступники, заслуживающие самого жестокого с ними обращения. Когда Буш говорит о Бен Ладене как «о злодее» — он очень интеллигентно выражается. У меня есть другие определения. Но я не могу их использовать в средствах массовой информации».

Для Путина международные террористы и местные чеченские боевики рассматривались как преступники, использующие стремление народа Чечни к самостоятельности и процветанию.

Военная кампания привела к тому, что Путин за короткий срок стал самым популярным политиком в России.

Одновременно с решительными действиями на Кавказе новый глава Правительства не упускал из виду внутриполитические проблемы. За три месяца до выборов было создано новое центристское объединение «Единство». Само по себе оно не приковало большого внимания россиян. Однако как только Путин заявил, что будет голосовать за партию Сергея Шойгу, это мгновенно придало «Единству» зримую весовую категорию.

19 декабря состоялись выборы в Думу. Они ознаменовались, в сущности, победой Путина, так как «Единство», за которое голосовал премьер, взяло 20 % голосов. Это был успех.

Многих поразила тогда электоральная победа Владимира Путина на думских выборах. Все помнили провалы предыдущих премьерских партий.

Однако эта избирательная кампания открыла Путину глаза и на то, как в современной России можно с помощью грязных технологий, черного пиара и неправедных денег растоптать в сердцах людей идеалы справедливости, дезориентировать общество. Он еще раз убедился в зависимости журналистов от своих хозяев, от денежных сумм, которыми оплачивались авторские программы и содержание газет. Образ телекиллеров был тому ярким свидетельством. Убедился он и в том, что частные телеканалы способны внедрить в массовое сознание за считаное время все, что угодно. «То, как прошла избирательная кампания, избавило меня от главной необходимости — необходимости вводить в заблуждение массы населения». Неслучайно позже, отвечая на один из вопросов журналистов о независимости СМИ, Путин мгновенно остроумно парировал: «А что — есть независимые?»

После успеха «Единства» Владимир Путин принял участие в Дне работников органов безопасности: восстановил на стене здания на Лубянке памятную доску в честь Юрия Андропова, а вечером, перед своим выступлением, шутливо сообщил: «Я хочу доложить, что группа сотрудников ФСБ, направленная в командировку под прикрытием в правительство, на первом этапе со своими задачами справилась».

Думается, прав был политолог Николай Ульянов, когда объяснял причину популярности Владимира Путина у россиян: «Причина быстрого роста популярности председателя правительства уже не в том, что Путин говорит и действует жестко, а это приходится по душе населению, уставшему от криминального беспредела, бесхозяйственности и воровства чиновников, а в ощущении, что этот премьер, в отличие от предыдущих, знает, что нужно делать для исправления кризисной ситуации в стране, и имеет осмысленный план действий. И не боится проявить самостоятельность, не оглядываясь на президента и его окружение. Поэтому даже полная поддержка Путина со стороны Ельцина, демонстрируемая президентом на каждой встрече с премьером, не снижает рейтинг доверия к последнему со стороны российских граждан. Если судить о качествах премьер-министра на примере его действий на Северном Кавказе, то первое, что бросается в глаза, — Путин дает обещание и выполняет. Так было в Дагестане и так происходит в Чечне, где за последние месяцы не отмечено ни одного серьезного случая несогласованных действий военных и подразделений МВД, которые повлекли бы за собой неоправданные человеческие жертвы».

Уже тогда, изучая обстановку на Кавказе, Путин остро осознал, что Чечня будет способна своим примером объединить все кавказские республики. Но для этого мало победить, надо сделать так, чтобы народ стал ощущать защиту государства, чтобы в нем было безопасно жить.

После Беслана Путин откровенно заговорил о поддержке некими силами на Западе сепаратистов с целью ослабления России. Обращаясь к россиянам, он сказал: «Мы проявили слабость, а слабых — бьют». И тут же «западники» начали цепляться к этой фразе: «Ах, славяне любят и признают только силу. Ах, это свойство национальной психологии». А он имел в виду другое. Для того чтобы стать сильными, надо осознать свои слабости, работать на восстановление российской экономики, обороноспособности страны, а не ныть и ходить по миру с протянутой рукой, в надежде на чужую помощь. Он верил в свое отечество, говоря: «Россия может подняться с колен и как следует огреть», а «кто нас обидит, тому в течение трех дней мало не покажется».

Сегодня, после горбачевской и гайдаровской инфантильности, вновь стал очевидным тот факт, что силу любят США и Западная Европа. Об этом можно судить по Югославии, Афганистану, Ираку, Ливии, Сирии, где лилась и льется кровь в результате явных и неявных вторжений военного блока НАТО.

Владимир Путин провел детство, молодость и часть зрелых лет в мирной стране, когда страшная война была уже позади, когда росло благосостояние народа, когда СССР имел колоссальный авторитет на международной арене. Он привык гордиться своей страной, народом-победителем. И когда это ощущение в одночасье было отнято, он, как и весь народ, был уязвлен.

Понимая, что на чужой роток не накинешь платок, он иронично относился к подковыркам по поводу того, что служил разведчиком: «Я не очень был взволнован тем, что ночевал на ранчо у Буша. Он должен был сам думать, что будет, если он пустил к себе бывшего сотрудника разведки. Но и сам Буш — сын бывшего главы ЦРУ. Так что мы были в семейном кругу и чувствовали себя неплохо».

Популярность нового премьера росла. Интриганы из кремлевской камарильи пытались внушить Ельцину, что Путина надо опасаться, ведь он, чего доброго, может неожиданно отнять власть у главы государства.

В журнале «Профиль» была тогда опубликована характерная статья, в которой говорилось, что нынешний премьер — фигура, по замыслу, абсолютно протокольная, — вопреки ожиданиям Кремля, оказался профессиональным политиком. «… Этим он напрягает Ельцина и его окружение. Путин не снял и не назначил ни одного министра, а потому не ввязался в войну олигархов. Он выполняет все просьбы администрации. И хотя Путин для президента, как для бывшего члена Политбюро, почти небожителя, никто, потому как снять его можно росчерком пера, но этот «никто» очень умный. Ельцина не может не раздражать, что Путин чрезмерно все правильно делает. Раз так, значит, бережется, значит, какие-то глубинные мысли есть. Вообще Путин не ельцинского духа человек».

Верное было, кстати, замечание: «не ельцинского духа человек»!

Между тем Ельцин, не реагируя на прессу, расширял полномочия Владимира Путина и помалкивал. У него уже не было другого выбора. Окружение президента чувствовало, что близятся последние дни правления Ельцина. Сам он понимал: нужно вовремя уйти, чтобы не пострадать, оставив на посту президента России человека, который сможет сдержать данное ему слово не преследовать по-человечески дорогую ему «семью». Примаков, Зюганов, Лужков были чужими, опасными для ельцинской «семьи» людьми. Путин же был, хотя и не совсем «своим», но неангажированным и предсказуемым человеком.

Первый разговор Ельцина с Путиным о возможном президентстве состоялся 14 декабря 1999 года, еще до выборов в Государственную думу. Ельцин сказал, что хочет уйти с поста Президента РФ и оставить вместо себя и.о. президента Путина. Он добавил, что хочет уйти до Нового года.

— Думаю, я не готов к этому решению, Борис Николаевич, — сказал Путин. — Понимаете, это довольно трудная судьба.

— Я тоже когда-то хотел совсем иначе прожить свою жизнь, — ответил Ельцин. — Не знал, что так получится. Но пришлось… Пришлось выбирать. Теперь вам надо выбирать».

Владимир Путин обещал гарантии семье Ельцина. Однако никаких обещаний на предмет того, каким образом он будет управлять страной, Путин не давал.

Политолог А. Пионтковский так отреагировал на появление и.о. президента РФ: «Путин несколько месяцев назад был никем. Он был создан ельцинской «семьей» и олигархами, близкими к ней. Олигархи предвидят возможность ущемления их возможностей и имеют сценарий для обеспечения лояльности Путина».

Его наблюдения основывались на том, что Путин, приняв власть из рук Ельцина, подписал первый свой указ о пожизненной неприкосновенности как самого Бориса Ельцина, так и членов его семьи. Чутье Бориса Ельцина не подвело его. Путин действительно оказался человеком слова.

Но Пионтковский, говоря о «сценарии для обеспечения лояльности Путина», в сущности, участвовал в создании мифа, который долгое время вредил Владимиру Путину, отпечатавшись в массовом сознании россиян.

В их глазах Путин выступил заступником человека, который развалил советское государство и, оказавшись при этом чрезмерно сытым и богатым, получил гарантии безопасности от преемника.

Принимая власть из рук Бориса Ельцина, Владимир Путин чувствовал, что в действительности не может воспринимать себя стопроцентным «преемником» экс-президента. Быть преемником, означает быть продолжателем его политики, ориентироваться на Запад. Быть, по сути, марионеткой в руках окружения прежнего президента. Для Путина это было невозможно.

По мере того как он погружался в комплекс существующих в России проблем, в глубинах его души вызревал естественный протест, отторжение многих прежних подходов.

Олигархи, вложившие деньги в его избирательную кампанию, заранее потирали руки, предвкушая, что будущий президент России также будет защищать их интересы. В этом заключалась трагическая для некоторых из них ошибка.

Они не учли того, что Путин был подлинным государственником и патриотом России. Как метко сказал Александр Зиновьев, «Путин был выдвинут «семьей» на роль главы правительства, а затем на роль главы «Кремля» как высшего органа власти, но не на роль главы «семьи». И именно это его новое положение, а не эгоистические интересы «семьи» вынудило его играть роль выразителя национальных интересов России, а в сложившихся условиях — оказывать сопротивление Западу».

Путин, наверное, в эту пору был единственным человеком, который точно знал, что в действительности вовсе не является «преемником» Ельцина. В этом случае нужно было быть продолжателем его политики, а он вовсе не ощущал себя одним из тех, кто был доволен ходом российской истории, и поэтому вовсе не был готов двигаться и дальше в этом направлении.

Позже, когда весь мир заговорил о преемничестве, он, внутренне раздражаясь при слове «преемник», испытывал внутреннее сопротивление тому содержанию, что навязывали ему со всех сторон. Видимо, только сам Путин понимал в те дни, насколько он был независим от «семьи».

Во время своего премьерства Путин ощутил силу реальной власти. Его уже не пугала перспектива стать во главе страны, поскольку появлялась возможность реализовать себя наиболее полно. Он мало говорил, но быстро и решительно действовал, тогда как его политические конкуренты много говорили, но при этом не были способны на поступки. Все известные имена, стремящиеся к высшей власти, померкли по сравнению с Путиным.

Все больше россиян стало осознавать, что Путин руководствуется иными принципами, нежели Ельцин, что у него другое понимание жизни, человеческих взаимоотношений. По натуре своей Путин был человеком властным, но сама власть не была для него предметом мечтаний в отличие от экс-президента. 

Данный текст является ознакомительным фрагментом.