Выступления, беседы, монографии Ж. И. Алферова

Выступления, беседы, монографии Ж. И. Алферова

Выступление Ж. И. Алферова на заседании Государственной Думы 11 октября 2000 г.

Председательствующий (Г. Н. Селезнёв). Уважаемые депутаты, доброе утро! Прошу вас пройти в зал и приготовиться к регистрации. Группа электронного голосования, включите, пожалуйста, режим регистрации депутатов. Уважаемые коллеги, вчера мы с вами услышали очень приятную весть. Наш академик Жорес Иванович Алфёров, он сегодня будет в Государственной Думе, стал лауреатом Нобелевской премии. Поэтому я пока предлагаю его поздравить заочно. (Аплодисменты.) Видимо, перед обеденным перерывом с Жоресом Ивановичем здесь увидимся и, как говорится, с удовольствием его поздравим в его присутствии.

Председательствующий. Владимир Сергеевич, я думаю, мы сейчас прервемся на несколько минут. Не каждый день в зал Государственной Думы входит лауреат Нобелевской премии. Давайте мы от имени нашей палаты от всей души поздравим Жореса Ивановича с Нобелевской премией, причем с Нобелевской премией в области физики. Мы давно ждали эту премию. Наконец-то это свершилось! (Продолжительные аплодисменты.)

Алфёров Ж. И., фракция Коммунистической партии Российской Федерации. Глубокоуважаемые коллеги, дорогие друзья, товарищи! Конечно, я бесконечно рад присуждению в этом году Нобелевской премии по физике мне. Рад я, конечно, сам, рад, что премия присуждена представителю российской науки, советской физики, потому что исследования, которые составили основу этих работ, за которые присуждена премия, были выполнены в конце 60-х - начале 70-х годов. Я думаю, что Нобелевская премия поможет мне в моей работе в Государственной Думе. Я не могу точно сказать... мне недавно сказали, что вроде бы я единственный нобелевский лауреат, который одновременно является членом парламента. (Аплодисменты). У нашей страны замечательные научные традиции. Я думаю, что не было в ХХ столетии других стран, кроме Соединенных Штатов и Советского Союза, которые бы вели научные исследования по всему непрерывному фронту во всех областях науки. И не нужно думать, что это вот мы растрачивали деньги. Это на самом деле необходимо для научного и технического прогресса. Сегодня в очень трудных условиях научно-технический потенциал сохранен. Конечно, он очень сильно пострадал. Он очень сильно пострадал в той области, для развития которой я, в общем, отдал всю свою жизнь, потому что полупроводниками, физикой полупроводников, полупроводниковой электроникой я занимаюсь с 1950 года. Я эти работы начал на третьем курсе института, когда и слово "полупроводники" еще не было широко распространено.

Я думаю, что самое страшное для нас сегодня, страшное действительно, по большому счету, - это то, что даже тогда, когда мы сохранили научный потенциал, когда наши лаборатории сохраняют научное лидерство в мире, практически наши результаты почти не востребованы в нашей, в своей, стране. Нужно совершенно четко понимать, что даже фундаментальная наука, абстрактные науки погибнут, если не развивается экономика, основанная, что называется, на наукоемких технологиях. Это первостепенная задача нашей державы! Потому что Россия сильна не нефтью и не газом, не сырьевыми запасами, Россия сильна прежде всего своими талантами, талантами в науке и технике. И для того, чтобы эти таланты были по-настоящему востребованы, нужно развивать именно эту, реальную, экономику, основанную на наукоемких технологиях. Я думаю, что это особенно актуально сегодня, когда Дума рассматривает бюджет. Подумайте снова, задумайтесь еще один раз: как может быть так, что великая научная держава мира имеет в крошечном бюджете, который в 10 раз меньше, чем был бюджет РСФСР в эквивалентном исчислении, 1,72 процента на науку? А в советские времена, между прочим, при значительно большем бюджете мы тратили на науку 3,8 процента, например, в 1988 году. Как могло получиться так, что на Минфин, налоговые службы и прочее, на финансовые органы, представляющие собой чисто чиновный люд, тратится в полтора раза больше (в проекте бюджета), чем на всю науку России?! Как могло случиться так (и депутаты, я думаю, меня поддержат), что в проекте бюджета записано: строительство специального дома для депутатов - 1,1 миллиарда рублей, что в четыре с лишним раза превышает все капитальные вложения во всю науку России? Только этот дом дал бы возможность нам построить ряд новых лабораторий!

Я думаю, что мы, рассматривая новый бюджет, должны понимать (еще раз!), что наше будущее совершенно в другом плане. Я, в общем, первый раз выступаю вот так широко на пленарном заседании Думы. Я все эти годы работал в очень хорошем комитете - Комитете по образованию и науке, возглавляемом блестящим профессионалом, полностью отдающим себя работе, Иваном Ивановичем Мельниковым. Я думаю, что вообще в работе нашей Думы нужно как можно больше, обсуждая и рассматривая те или иные законы, принимать во внимание мнение, результаты обсуждения в профессиональных комитетах. В том числе и комитет по бюджету, рассматривая проекты бюджетов по науке и образованию, рассматривая те или иные мероприятия, то, где их проводить - в Думе или в университете при большом количестве народа, должен принимать во внимание прежде всего мнение профессиональных комитетов.

Ну а заключая (я и так у вас, по-моему, отнял уже достаточно много времени), я хочу сказать еще раз. Знаете, у меня вчера брали много интервью, в том числе из-за рубежа. Звонили из многих газет американских. Звонило венесуэльское радио, колумбийское радио. Из многих стран. И эти газеты и радиостанции спрашивали: вот Нобелевскую премию получаете, а как вообще вот российская наука? И я им отвечал, что, в общем, российская наука тем не менее жива, хоронить нас рано. Нам непросто, мы боремся. Я вчера и генеральному секретарю Шведской академии наук, когда он мне позвонил, еще до официального объявления, и сообщил об этом, сказал, что это очень важно для поддержки российской науки, а не только вот просто для меня большая радость. И я отвечал так: мы - страна оптимистов, потому что пессимисты все уехали. (Оживление в зале.) А мы вот остались здесь и будем трудиться за то, чтобы страна наша не только выжила, но стала наконец по-нормальному развиваться. Спасибо за внимание.

Выступление Ж.И. Алферова на XII съезде КПРФ 3 марта 2005 г.

Дорогие товарищи!

Разрешите мне приветствовать этот съезд партии -Коммунистической партии Российской Федерации, наиболее последовательно отстаивающей интересы народа, интересы нашей страны. Съезд открылся сегодня, 29 октября, в день рождения Ленинского комсомола. И когда вручались здесь комсомольские билеты ребятам и девушкам, я при этом, когда смотрел на них, вспомнил, как я вступал в комсомол. Это было в 1943 году, мне было тогда 13 лет. В комсомол принимали с 14 лет и, принимая меня в райкоме комсомола, задали только один вопрос: "Тебе только 13 лет, это нарушение Устава. Мы формируем Уральский комсомольский молодежный лыжный батальон. Ты пойдешь туда?" Я ответил: "Да". И тогда секретарь райкома сказал: "Можно принимать в комсомол".

Сегодня еще один особый день для меня и для многих работников науки, ученых, работников образования. Сегодня 125 лет со дня рождения великого советского физика, основателя отечественной физической школы, из которой вышли многие лауреаты Нобелевской премии, создатели атомного щита нашей Родины, многих отраслей промышленности высоких технологий. Сегодня 125 лет со дня рождения Абрама Федоровича Иоффе.

Вчера и позавчера мы проводили у нас в институте международный симпозиум, посвященный этой дате, "Физика - человечеству". Было много докладов, приехали наши коллеги из многих стран, потому что авторитет российской науки, несмотря на ее тяжелое положение, по-прежнему очень высок. Рассказывая об Абраме Федоровиче Иоффе на открытии этого симпозиума, я сказал о том, что, когда он учился у первого лауреата Нобелевской премии по физике Вильгельма Конрада Рентгена в Мюнхене и под его руководством защитил докторскую диссертацию, Рентген предложил ему остаться в Мюнхене. И предложил ему позицию профессора Мюнхенского университета, рассматривая талантливого ученого как возможного своего наследника. Это был 1906 год. В России очень силен антисемитизм, Иоффе попадал в так называемую трехпроцентную группу для того, чтобы занимать какие-либо эффектные посты. Но он был настоящий патриот своей страны. Он не принял предложение Рентгена, поехал работать обратно в Россию, приняв должность внештатного старшего лаборанта кафедры физики Политехнического института.

Здесь он создал нашу советскую физику и в 1918 году основал Физико-технический институт (в будущем - имени Иоффе), из которого вышли и Курчатов, и Александров, и Ландау, и Семенов, и Капица, и Арцимович, и многие, многие другие. Он получал такие предложения уехать за рубеж и потом. В 1911 году ему предложили стать профессором Калифорнийского университета в Беркли, в 1926-м снова сделали эти предложения, и он всегда от них отказывался. В 1942 году, когда была блокада Ленинграда, когда шла тяжелейшая война, Абрам Федорович вступил в Коммунистическую партию, и я думаю, что наши ученые должны брать пример с наших великих предшественников.

Сегодня, безусловно, положение российской науки очень непростое и непростое положение нашей страны в целом. Я думаю, что в этих условиях нам обязательно нужно проводить четкий анализ и недавних событий прошлого. Почему произошла эта величайшая трагедия ХХ века — разрушение Советского Союза? Это действительно величайшая трагедия нашего времени. И когда-нибудь даже американское руководство поймет, что, помогая разрушить Советский Союз, оно нанесло тяжелейший удар в том числе и по развитию Соединенных Штатов Америки.

Я не забываю, когда в 2000 году я получал Нобелевскую премию и компания Би-Би-Си проводила "круглый стол" со всем отрядом новых лауреатов, рядом со мной сидел профессор Чикагского университета Джеймс Хекман, получивший Нобелевскую премию по экономике. И он сказал, что во второй половине ХХ века весь научно-технический прогресс мира осуществлялся благодаря соревнованию СССР и США. Сказал: очень жаль, что это соревнование окончилось. Нам нужно анализировать, почему это произошло.

В воспоминаниях одного из старых коммунистов я читал, что как-то Владимир Ильич Ленин сказал, что если и суждено погибнуть Советской власти, то это произойдет не от врагов внешних, а от порожденной ею самой бюрократии. И действительно, вырождение партийной бюрократии способствовало этому делу очень сильно. Поэтому я слушал ваши выступления внимательно и особенно обращал внимание на то, что эти явления не должны никоим образом возникать у нас. Нам нужно изучать обязательно, как это все произошло.

Мы мыслили, я думаю, некоторыми старыми категориями. Как говорится, генералы всегда, готовясь к новой войне, оперируют опытом предыдущей войны. Советский Союз на самом деле блестяще решил очень многие проблемы. Сегодня можно сказать, что наша система отраслевых промышленных министерств была уникальной, дав возможность в международном окружении, очень жестком, создать по-настоящему конкурентоспособную экономику. И вот решили разрушить ее! Вместо того, чтобы развивать на базе каждого министерства с его мощным главным научно-техническим управлением. Тогда могли бы возникнуть наши, российские, транснациональные компании, которые могли бы соревноваться с западными компаниями. Но реформы проводили, не думая, как развивать лучшее, что мы имели. Вместо этого разрушали то, что имели. И сейчас, между прочим, в науке пытаются с Российской академией наук поступить аналогичным образом.

Я недавно был по приглашению генерального директора ЮНЕСКО гостем Всемирного "круглого стола" министров науки и образования мира, где были представлены 110 стран. Был там и советник Буша по науке. И выступали — сначала я, а потом он. О проблемах науки и образования говорили многие министры. Министр науки и образования Пакистана сказал: для того чтобы развивать науку и образование, правительство Пакистана приняло решение, что зарплата профессора должна быть в три раза больше зарплаты министра. Я сказал моему соседу, советнику Буша: "А вы знаете, что в России зарплата профессора в 10 - 15 раз меньше, чем зарплата министра? И мы были бы рады постановлению, по которому зарплата профессора стала бы всего в 3 раза меньше зарплаты министра".

Сегодня одна из важнейших задач страны - возрождение экономики, основанной на высоких технологиях. Мы должны этому активно помогать, прилагая все усилия. Это будет способствовать практическому решению очень многих задач, в том числе развитию квалифицированного рабочего класса, возрождению позиций Коммунистической партии. И самое главное - это будет означать возрождение страны. Сегодня это очень трудно делать. Но если мы этого не сделаем, то страна окончательно свалится в сырьевую яму. Не нужно забывать, что нефти хватит на 40 - 50 лет в мире, а в России она, возможно, кончится раньше. Газа в мире - на 60 - 70 лет, и опять же у нас он может иссякнуть раньше. Повышение цен на энергоносители будет происходить и дальше. И если эти средства не использовать для развития науки и высоких технологий, то для нас это тупик. Не нужно забывать и того, что простые меры такого сорта, как повышение зарплаты, увеличение финансирования науки, на самом деле не решают главного вопроса для российской науки - ее невостребованности у себя в стране. Потому что, когда наука нужна экономике, находятся деньги. Так было все годы Советской власти, и Абрам Федорович Иоффе это прекрасно понимал, создавая физическую науку в СССР.

Я родился, окончил школу в Белоруссии, часто бываю в своей родной республике. Три недели назад я встречался с Александром Григорьевичем Лукашенко. Это самородок, я отношусь к нему с большим уважением, и мы проговорили с ним два часа. Думаю, что развивать наше сотрудничество нужно и дальше, и во многом мы должны брать пример с Белоруссии, у которой нет ни нефти, ни газа, ни металла, но, между прочим, средняя зарплата сегодня - 200 долларов. Все это достигается работой! Здесь работает промышленность, работают такие современные отрасли экономики, которых уже почти нет у нас.

Между прочим, на том "круглом столе" в Париже я сказал советнику Буша: "Зря вы тратите деньги на Белоруссию. Все равно у вас ничего не выйдет, и Лукашенко будет избран на следующий срок и получит 70 - 80 процентов голосов. Вы просто должны больше знать, что сделал этот человек. Сохранил, не дал разворовать республику, и поэтому даже те, кого он лично обидел, все равно будут голосовать за него, понимая, что он сделал для своей страны и как он помогает ей развиваться дальше".

Предстоит непростая, трудная работа. И я был бы бесконечно счастлив, если бы дожил до того дня, когда пришел бы гостем на съезд Коммунистической партии в Кремле.

Выступление Ж. И. Алферова на XIII съезде КПРФ 4 марта 2008 г.

Глубокоуважаемые делегаты, гости Съезда, товарищи коммунисты!

ХШ Съезд - очень важное событие в жизни нашей страны, в жизни нашей партии. Глубоко содержательный доклад Геннадия Андреевича Зюганова, информационный доклад о новой редакции Программы Ивана Ивановича Мельникова - они имеют и глубокое содержание и открывают целый ряд проблем, которые мы должны решать в самом ближайшем будущем.

Сегодня снова необычайно актуальными становятся произведения классиков марксизма-ленинизма. Сегодня, я знаю, в Германии исчез на рынке «Капитал» Маркса, он стал сразу очень и очень популярным. Я недавно перечитывал «Манифест коммунистической партии» Маркса и Энгельса и с грустью должен сказать вам, чувствовал актуальность слов, которыми Маркс и Энгельс характеризовали капиталистическую формацию, когда говорили, что такие вечные профессии, как учитель, священник, ученый, юрист стали предметом купли и продажи, что всё стало покупаться и продаваться. Когда в студенческие годы я читал Коммунистический манифест, это всё звучало, как говорится, в далеком прошлом. А сегодня, читая его, ты чувствуешь, что это относится к нашей стране, к нашим странам. Сегодня не является государственным праздником 7 ноября - годовщина Великой Октябрьской революции. И, тем не менее, никто никогда не преуменьшит значения этого величайшего достижения в истории человечества. (Аплодисменты).

Я не раз рассказывал, встречаясь со студентами и молодежью, такой случай в моей жизни, когда отец моего друга профессор Никола Никап в Соединенных Штатах Америки (это было в 1971 году), старый шахтер на пенсии, отдавший 50 лет работе в американских шахтах, приехавший мальчиком в Соединенные Штаты Америки, сказал мне: Жорес Иванович, я расскажу тебе то, что редко можешь услышать от американского рабочего. Я приехал сюда в Америку мальчишкой, и мы работали по 10 — 12 часов на шахтах, мы получали гроши и жили в бараках. А потом русские рабочие устроили революцию, и наши буржуи изменили социальную политику. И мне американский шахтер на пенсии сказал такие слова: «Американские рабочие живут хорошо благодаря Великой Октябрьской социалистической революции!». (Бурные, продолжительные аплодисменты).

Но характерная черта социализма - это прежде всего общенародная собственность на орудия и средства производства и на землю. И нужно сказать, и революция в нашей стране, и великая китайская революция, и после войны социалистическая победа в странах Восточной Европы, победа Кубинской революции с её замечательным лидером Фиделем Кастро (аплодисменты) - все эти достижения были получены не парламентским путем. (Бурные, продолжительные аплодисменты).

Нужно отдавать себе отчёт, самой большей трагедий ХХ века был, конечно, развал СССР, самой большой трагедией для нас, жителей Советского Союза, и самой большой трагедией ХХ столетия для всей планеты.

И нам нужно постоянно заниматься анализом, как это могло произойти, как могло произойти в стране, где 20 миллионов коммунистов, где 40 миллионов комсомольцев. Как могло произойти, что Съезд народных депутатов Российской Советской Социалистической Федеративной Республики, где большинство было коммунистов, членов партии, принял Декларацию суверенитета России? От кого?! От Советского Союза?! И это нам нужно анализировать, потому что стоит очень непростая задача вернуть достижения и завоевания Октября.

Я могу сказать по этому поводу: я не люблю ярлыков. И должен сказать, что не очень радуюсь, когда мы, занимаясь современными проблемами, навешиваем ярлыки «неотроцкисты» и прочие, это, скорее, проблемы истории партии. (Аплодисменты).

Но я могу сказать, что, между прочим, развал СССР был запланирован Гитлером. Власов, когда сдался в плен, предлагал Гитлеру - возьмите Украину, Белоруссию, Прибалтику, Кавказ, а вот Россию оставьте за мной.

Поэтому то, что произошло в начале 90-ых годов, это к власти пришли власовцы.(Аплодисменты).

И я всегда помню, как мне говорил мой старший брат, возвращаясь после тяжелого ранения на фронт в конце 1943 года (он погиб потом на Украине), он говорил такие слова (я их помню до сих пор) о власовцах: «Они для нас были хуже эсесовцев и в плен мы их не брали». (Аплодисменты).

Извините за такое эмоциональное выступление. Мой любимый поэт был всегда Владимир Владимирович Маяковский, я помню его замечательные слова, когда он в 1924 году приехал в Америку и написал такие строки: «Я стремился за семь тысяч миль вперед, а приехал на 7 лет назад». (Аплодисменты).

А сегодня мы оказались на столетие назад у нас, в родной стране!

И сегодня перед нами, конечно, стоят чрезвычайно важные и сложные задачи. Но я - человек науки, и поэтому, конечно, научнотехнический прогресс, это то направление, которое помогает нам и решать многие социальные задачи. И очень много у нас произошло и ошибок в свое время, что мы не вовремя отзывались на крупнейшие изменения, например, в информационных технологиях, которые вели к очень серьезным социально-экономическим изменениям.

Я недавно был на форуме нобелевских лауреатов в Пекине, посвященном информационным технологиям и инновациям. И там я сделал несколько докладов, а в последний день был форум, посвященный инновациям и подготовке кадров для решения крупнейших инновационных проектов. И, начиная свой доклад, я вспомнил о двух, с моей точки зрения, самых крупных инновационных проектах в ХХ столетии. Это было два крупнейших инновационных проекта, когда начинали их, не знали, получатся ли они, не представляли, какие новые технологии родятся. В итоге, эти два проекта изменили лицо ХХ века, и до сих пор играют огромную роль. Я говорю о Манхэттенском проекте в США и проекте советского атомного оружия. При этом, можно говорить о том, что приоритет этих проектов был обусловлен тем, что нужно было создавать бомбу. В Штатах и у Гитлера она есть, и правительство тратило огромные средства и, естественно, предавало этому огромное значение. Нужно было создавать бомбу у нас, мы не могли допустить монополии США. И тоже был, естественно, огромный приоритет. В случае нашего проекта иногда говорят и о положительной роли нашей разведки, но она не сыграла никакой решающей роли. Решающую роль в успехе этих двух инновационных проектов (это имеет значение для всех инновационных проектов) сыграли кадры, люди, которые выполняли эти проекты. (Аплодисменты).

Кадровую проблему для Соединенных Штатов Америки решил Адольф Гитлер, потому что основу выполнения проекта составляли ученые Европы, которые эмигрировали от гитлеровского режима в США, и они были основной кадровой силой, блестяще решившей Манхэттенский проект.

Кадровую проблему советского атомного проекта в значительной степени решил человек, который непосредственного участия в проекте не принимал. Это академик Абрам Федорович Иоффе, создатель советской физической школы, из которой вышли и Курчатов, и Харитон, и Семёнов, и Ландау, и Капица, и Арцимович, и многие другие. И именно советская физическая школа, созданная у нас, и обеспечила успех этого блестящего инновационного проекта.

И нужно прекрасно понимать, что сегодня, если мы говорим об инновационной технологии, о развитии информационного общества, то эти успехи могут быть связаны только с успешной подготовкой кадров в этой области. И те реформы науки и образования, которые проводились реформаторами в последнее время, только ухудшают реальную ситуацию. Достаточно сказать, что сегодня у нас где-то в районе трех миллионов студентов. И всего лишь полмиллиона студентов, обучающихся на естественнонаучных и технических специальностях. А остальное - менеджеры, экономисты, юристы, а на самом деле теперь снова народ прекрасно начинает понимать, что реальная экономика есть решение основных задач, которые стоят перед нами.

Товарищи коммунисты!

Мы имеем прекрасные примеры. Сегодня, например, в Белоруссии развитая экономика, потому что в Белоруссии сохранился не только Красный флаг (бурные аплодисменты), но и другие принципы ведения народного хозяйства. Когда-то, по-моему, в 2001 году на Съезде белорусского народа в Минске я сказал Александру Григорьевичу Лукашенко: «Белоруссия у нас замечательная страна, вот теперь она прославилась Беловежскими соглашениями, как было бы хорошо, если бы вы взяли президентов России и Украины - и в Брестскую крепость, пока не подпишут!» (Аплодисменты). Единство славянских народов всегда играло огромную роль.

Я хочу сказать, что у нас нет русского социализма, и такой термин не нужно употреблять (аплодисменты), потому что сразу в голову приходит другой термин «национал-социализм». У нас был советский социализм, потому что это вполне определенная модель социализма. (Аплодисменты). Так же, как в науке, нет русской физики, американской физики, есть физика. И есть достижения мировой научной практической мысли. Социализм - социалистическое справедливое устройство общества, которое может иметь свои специфические черты в Китае, России, на Кубе, но социализм - интернациональная вещь. (Аплодисменты).

И в заключение я хочу сказать то, что уже говорил на одном из предыдущих съездов: «Мне очень хотелось бы дожить и участвовать в Съезде Коммунистической партии Российской Федерации, который снова соберется в Кремлевском Дворце Съездов». (Бурные продолжительные аплодисменты).

Выступление Ж.И. Алфёрова на Пленуме ЦК и ЦКРК 30 марта 2011 г.

Мировую науку нам нужно догонять, перегоняя

Во фракции КПРФ в Государственной думе я прежде всего потому, что полностью разделяю идеалы и принципы Коммунистической партии, а Компартия всегда поддерживала и законы, и предложения и, по существу, всегда работала на развитие образования и науки в нашей стране.

Дорогие товарищи, мы выслушали очень серьезный и важный доклад Ивана Ивановича Мельникова. И мне очень трудно его комментировать, потому что практически почти по всем аспектам этого доклада мне приходилось очень много и думать, и работать. Я вспомнил сейчас, слушая доклад, что когда в 2000 году была присуждена Нобелевская премия.

По традиции обычно нобелевские лауреаты читают лекции в ведущих университетах Швеции. И одна из первых лекций была в Королевском Стокгольмском технологическом институте. Там мне после лекции о полупроводниковых гетероструктурах задали вопрос: а каково сейчас положение в России, как там вообще у вас идут дела, есть ли оптимистический взгляд на развитие вашей страны? Я им ответил, что Россия - страна оптимистов, потому что пессимисты все уехали.

(Оживление в зале, аплодисменты.)

Сегодня, я думаю, перед нашей страной нет более важной задачи, чем развитие науки и образования. Это на самом деле вопрос жизни и смерти нашей страны. Если мы не сможем по-настоящему возродить высокотехнологичные отрасли промышленности, то мы так и останемся (тем, во что мы превращаемся) колонией, сырьевой колонией других государств. При этом ситуация на самом деле бесконечно тяжелая, потому что эти 20лет мы потеряли.

Я уже как-то говорил, что 50% высокотехнологичной гражданской продукции при правильном подходе с учетом наступавших реформ могли бы стать транснациональными компаниями. Вместо этого их воровским способом приватизировали практически во всех наших странах, за исключением разве только Белоруссии, где сегодня эта промышленность работает.

Безусловно, технологическая модернизация страны, которая может вестись на основе научных исследований, высокообразованными людьми, - это основная наша задача. Вспомним исторические примеры. Вот 1921 - 1922 годы, страна, перенесшая мировую и Гражданскую войну, лежит в разрухе. И появилась программа модернизации. Программа модернизации прежде всего возникла в Государственной плановой комиссии, которая была создана тогда.

Владимира Ильича Ленина спросили: что есть две кандидатуры на пост председателя, один - блестящий администратор (эффективный менеджер по нынешним правилам), а второй ученый, в административном отношении гораздо более слабый, Глеб Максимилианович Кржижановский, - кого предпочесть? И Ленин сказал: председателем должен быть ученый, а высокоэффективный менеджер будет у него заместителем, чтобы помогать все это делать. Кстати, одним из первых рожденных Госпланом проектов был план ГОЭЛРО, который блестяще был выполнен и явился реальным скачком в технологической модернизации России. И не зря Владимир Ильич Ленин произнес ставшую знаменитой формулу: «Коммунизм - это есть Советская власть плюс электрификация всей страны». Можно приводить много и других примеров в истории развития нашей страны, при этом чрезвычайно важно было всегда, что находилась совершенно конкретная проблема, ставилась задача, которую нужно решить. И для решения этой, совершенно конкретной, задачи изыскивались средства.

Сегодня очень часто у нас все поставлено с ног на голову. Раньше (а я занимаюсь полупроводниковыми технологиями с 1953 года) постановлениями ЦК и правительства определялось развитие высокотехнологичных направлений в стране и привлекались вполне определенные средства. У нас сегодня «распиливаются» средства и подыскиваются под это необходимые задачи.

При этом очень важным является и то, что реальный прогресс может развиваться только на основе совершенно конкретных идей.

Почему мы смогли, грубо говоря, «надрать» и американцев в водородном оружии? Потому что были предложены совершенно конкретные идеи, на основе которых это было сделано.

Одной из таких блестящей идей было предложение Виталия Лазаревича Гинзбурга, позже получившего Нобелевскую премию за совсем другие работы. Именно он предложил так называемую «литочку», дейтерит лития, который и позволил создать транспортабельное водородное оружие. А технологически метод, развитый академиком Константиновым в нашем Физико-техническом институте, позволил, вообще говоря, «надрать» и американцев в этой области, и развить современный метод, который был крайне необходим для дальнейшего развития.

Сегодня мы очень много говорим о Кремниевой долине в связи с предложением создания «Сколково». Кремниевая долина имеет очень интересную историю, которую я достаточно хорошо знаю, потому что в свое время мне довелось хорошо знать замечательную троицу американских ученых, получивших нобелевскую премию за открытие транзисторов. Моисеем Кремниевой долины был Вильям Шокли, который привел туда группу талантливой молодежи. Идея у Шокли была очень простая. Он считал, что все создают ученые, а получают другие. Нужно создавать ученым компании, и они при этом тоже начнут все получать.

Конечно не получилось. Но он привел талантливую молодежь, и успех Кремниевой долины определялся тем, что там были развиты поворотные, чрезвычайно важные технологии. Успех Кремниевой долины определялся тем, что была развита диффузионная технология кремниевых схем вместе с фотолитографией и современная для того времени технология кремниевых чипов Роберта Нойса. А что делало государство там? Все это возникало в каком-то смысле спонтанным способом. И успеха не было бы у американской Кремниевой долины, если бы государство не создало спрос на эту продукцию. Коммерческий спрос на кремниевые интегральные схемы. А этот спрос определялся тем, что была программа ракеты Минитмен и проекта Аполлон.

Сегодня, я думаю, среди тех бед, которые добивают нашу науку, -плохое финансирование. Ни разу не выполнялся заложенный нами в 1996 году в Государственной думе закон о науке - 4% бюджета. Это никогда не выполнялось, а потом исчезло из закона. Но основной бедой является даже не низкое финансирование, а невостребованность наших научных результатов экономикой и обществом. Потому что тогда, когда экономика и общество нуждаются в научных исследованиях так, как это было все советское время, тогда находятся средства. Совершенно понятно, что без науки мы не можем решать наши экономические задачи.

Дальше совершенно естественно, что для всего этого нужно образованное общество. И Иван Иванович это четко показал. Я это знаю достаточно хорошо, потому что Академический университет, ректором которого является ваш покорный слуга, - это единственный университет в Академии наук. Я потерял 5 лет при его создании, не соглашаясь, чтобы он был в системе министерства образования. Он маленький, но он включает в себе Физико-техническую школу, куда мы отбираем ребят начиная с 8-го класса. Нашему лицею уже 24 года. И число международных медалей, дипломов в несколько раз превышает численность выпускников лицея за все эти годы. Потому что фактически каждый из них получал по несколько таких наград. И университет, который сегодня предлагают создавать в «Сколково», должен включать магистратуру и аспирантуру. По той причине, что сегодня в развитых, высокотехнологичных странах кандидат наук - это уже не только и не столько научный работник университета, сколько просто специалист, работающий в высокотехнологичных компаниях. И поэтому нужно образование в системе магистратуры и аспирантуры, особенно с учетом междисциплинарных исследований, ставить на другом уровне. Мы это поняли давно. А у нас в бюджет входят научные исследования - это мощный научный центр у меня, мы очень много зарабатываем на разных проектах, но из бюджета на образование мы получаем 40 млн. рублей -и на лицей, и на магистратуру с аспирантурой. При этом я заметил еще такую вещь: конкурс, например в наш лицей, очень большой. В апреле проводим собеседование, отбираем лучших ребят из разных школ. Конкурс такой же, какой был 5 - 10 лет тому назад. Но уровень ребят, поступающих в 8-й класс, стал намного слабее. Просто потому, что упало образование в предыдущей школе. Мы сейчас обдумываем, как добыть деньги, чтобы наш лицей начинал работать уже с 5-го класса, а не с 8го. И это - результат того, как велось образование в нашей стране все эти годы.

Все мы помним свою молодость, - я прекрасно помню свои студенческие годы, - большинство студентов в мое время (конец 40-х -начало 50-х годов) работали. Где мы работали? Мы работали на кафедрах и в лабораториях. Мы работали по специальности. Мы получали половину зарплаты старшего лаборанта или инженера, получали очень хорошую стипендию. Между прочим, когда я пришел работать в Физико-технический институт им. Иоффе, моя первая зарплата была меньше, чем сумма моей стипендии и половины зарплаты в лаборатории, на кафедре. Вопрос: а почему это было? Потому что кафедры вели огромный объем хоздоговорных работ. Они были нужны экономике и промышленности. Кафедры нуждались в рабочей силе. И студенты были прекрасной рабочей силой. Мы стараемся делать и сегодня так же, но объемы и заказы научных исследований и разработок намного меньше.

Иван Иванович, когда вы говорили о разделении науки на академическую и прикладные разработки, я хотел просто напомнить. Я часто цитирую слова Джорджа Портера, я его хорошо знал, это блестящий английский физик, долгое время был президентом Лондонского королевского общества - правда, нобелевскую премию получивший по химии. Он как-то сказал, что вся наука прикладная. Разница просто заключается в том, что отдельные приложения возникают быстро, а отдельные - через 100-200 лет. Но практически все, что делает наука, находит свое приложение. И все, чем живет вся современная цивилизация, - это достижения современной науки. Как это используется - другой вопрос. Используется часто не в ту сторону. И те информационные технологии, которые создавали мы, сегодня служат для одурачивания людей, особенно в нашей стране. Здесь нужно всегда помнить то, что говорил великий британский философ Френсис Бэкон: «Знания - сила». Он это сказал, по-английски «Знания - сила» звучит как «Ноледжис пауэр». Но «пауэр» - сила - имеет два значения. И сила, и власть. Так вот, власть должна основываться на знаниях, а не на чем-то другом.

Нужно сказать, что финансовая проблема в науке, конечно, очень-очень важна. С моей точки зрения, у нас произошло бесконечное увлечение грантами и проектами в ущерб базовому финансированию научных исследований и научных организаций. Появились специалисты по грантам, которые знают, как их писать, и зарабатывают на этом гораздо больше, чем реальные сотрудники, выполняющие эти исследования. Если сегодня любой руководитель посмотрит, какая зарплата у него в учреждении на совершенно законных бюджетных основаниях, - это вообще кошмар. Да, гранты нужны, проекты нужны, соревнования в этом деле нужны. Но базовое финансирование научных учреждений и вузов должно быть достаточно велико. Я как-то сказал своим молодым коллегам: если бы мне стало сегодня снова 32 года, и не было гетероструктур, на основе которых развивались и мобильная телефония, и интернет, и многое другое, и все эти идеи пришли бы мне в голову сейчас, ничего бы не реализовалось.

Как-то мне попалась на глаза стенограмма выступления Александра Николаевича Яковлева, известного члена Политбюро. К сожалению, Академия наук выбрала его своим действительным членом (я голосовал против, но чуть-чуть не хватило наших голосов). Он говорил в начале 1991 года, как нужно относиться к Академии наук СССР: никакого базового финансирования, это «министерство науки» (в кавычках) должно быть ликвидировано, То есть ставилась и эта задача. Слава богу, не удалось. Российская академия наук существует. И бесконечно вредным является противопоставление академической и вузовской науки. Наука в вузах развивается и будет развиваться вместе и благодаря в значительной степени ученым, работающим в Академии наук.

Несколько слов о «Сколково». Безусловно, я могу вам сказать, когда мне предложили быть сопредседателем «Сколковского» Научноконсультативного совета, я согласился. Считаю, что это все-таки еще одна возможность развития высокотехнологичных отраслей промышленности и создания новых компаний. Удалось создать очень неплохой Научно-консультативный совет (Юрий Васильевич Гуляев может подтвердить - он является членом его), в том числе и с зарубежной компонентой. Она нужна сегодня. Международное научное сотрудничество всегда было - наука интернациональна. И оно нужно всегда. Сегодня по-настоящему я могу сказать, что в начале 90-х годов, когда бюджет моего родного Физико-технического института упал в один день в 20 раз и бюджет Российской академии наук в целом - в 10 - 15 раз, о сохранении научного потенциала России заботились больше, чем власть предержащие, наши зарубежные коллеги. И когда нам пытались навязать развитее Сколковского университета на базе одного западного, с обычной методой: мы заплатим им деньги, они все сделают (они все сделают только для себя, а не для нас), то тут же сразу в поддержку со словами, что российская наука и образование имеют и огромный потенциал, и замечательные традиции, выступили наши зарубежные коллеги. Поэтому международная солидарность настоящих ученых всегда будет работать в интересах науки.

Безусловно, эти вопросы бесконечно важны. И здесь чрезвычайно важными являются совершенно конкретные идеи (правильно сказал Иван Иванович в докладе): нам нужно догонять, перегоняя, выходя на новый уровень. Потому что за эти 20 лет мы потеряли технологии. А просто копировать нынешние технологии не получится - для того чтобы найти по-настоящему новое, нужно работать и в международном сотрудничестве, и нужно кардинально менять систему поддержки образования и науки, которая реально существует у нас. В качестве простого примера могу вам сказать, как сегодня это работает. Бюджет Роснанокомпании, известной вам, составляет многие миллиарды рублей. Бюджет фундаментальных исследований в области нанотехнологий Российской академии наук, объединяющей многие десятки институтов, -180 миллионов рублей.

Надеюсь, сохраняю оптимизм, что прежде всего благодаря позиции нашей фракции, благодаря росту ее авторитета в целом в стране нам удастся все-таки по-настоящему заставить, чтобы образование и наука работали на пользу нашему народу!

«Алферовские чаепития»

В рамках «алферовских чаепитий» наиболее широкая и острая дискуссия развернулась по теме «Инновационный путь для России: осознана ли необходимость?». В ней приняли участие вице-президент РАН академик Жорес АЛФЕРОВ, председатель комитета по науке и высшей школе Администрации Санкт-Петербурга профессор Александр ВИКТОРОВ, депутат Государственной думы РФ, член-корреспондент РАН Сергей ГЛАЗЬЕВ, академик РАН Дмитрий ЛЬВОВ, губернатор Санкт-Петербурга профессор Владимир ЯКОВЛЕВ и другие.

Суть дела

Жорес АЛФЕРОВ:

- Не секрет, что российская наука находится в очень тяжелом положении. В 1992 году, когда «исполнительным директором страны» стал Борис Николаевич Ельцин, бюджет науки сократился на порядок. Финансирование крупнейших научных центров, к которым относится, скажем, Физико-технический институт имени Иоффе, упало в 20 раз. С тех пор нам удалось увеличить его втрое, в основном, за счет грантов и контрактов, но до уровня 1987 года, когда я стал директором, еще далеко. Особенно беспокоит то, что научные результаты, которыми все еще можно гордиться, не востребованы внутри страны, хотя многие из них имеют огромное прикладное значение. Поэтому основная задача -возрождение и развитие наукоемких отраслей промышленности. Деньги, заработанные в сырьевом секторе, тоже должны идти на развитие наукоемких отраслей. Это чрезвычайно важно, потому что меняет не только экономику, но и социальное лицо страны, дает возможность миллионам людей работать творчески.

Оглянувшись на вторую половину двадцатого столетия, мы увидим, что локомотивом экономики была электроника, прежде всего, -микроэлектроника, а последние 10 - 15 лет - оптоэлектроника, которая привела к настоящей революции в информационных технологиях, в телекоммуникациях. 20 лет назад Советский Союз был третьей электронной державой после США и Японии. Сегодня мы пропустили вперед не менее 50 стран. Даже в тех из них, которые не являются лидерами мировой экономики, эти отрасли развиваются необычайно бурно, но при этом требуют непрерывных вложений, улучшающих технологию. Этим и определяется быстрый прогресс, характерный для конца ХХ века.

Именно в электронике советские физики, инженеры, технологи играли выдающуюся роль. Я могу перечислить десятки открытий, сделанных нами в этой области. Примеров, когда промышленное производство новых компонентов у нас начиналось раньше, чем в США или Японии, уже меньше. Это - к вопросу о том, нужны ли России инновации и насколько они востребованы.

Александр ВИКТОРОВ:

- Жорес Иванович прав: в последние 10 лет востребованность знаний в России оставляла желать лучшего. Вообще, основой для инновационной экономики, основанной на знаниях, являются пятый и шестой технологический уклады. (Коллеги Львов и Глазьев владеют теорией вопроса гораздо лучше меня, поскольку сами ее разрабатывали). А мы в течение нескольких лет двигались назад, от пятого технологического уклада к четвертому. С другой стороны, Россия велика; забытая, к сожалению, наука - экономическая география гласит о том, что ее регионы весьма разнообразны и различны по уровню развития. Поэтому, создавая национальную инновационную систему, надо держать в уме региональный аспект - наличие современных технологий, высокую концентрацию образованных людей и ряд других факторов. В числе регионов, способных развивать экономику, основанную на знаниях, назову Томск, Екатеринбург, Новосибирск, разумеется, Москву и Санкт-Петербург. А какие-то регионы будут неизбежно сохранять сырьевую ориентацию.

В нашем городе более 700 научных организаций, около ста вузов и других интеллектуальных центров. Город первым в стране принял Стратегический план, начал развитие инновационной инфраструктуры, в том числе реализацию программы создания ИТЦ. В Петербурге - по-моему, это уникальный случай - в последние три года растет число молодых людей, работающих в науке и в образовании. Словом, все условия для интенсивного движения к шестому технологическому укладу. И надо разобраться в причинах, мешающих этому движению.

Сергей ГЛАЗЬЕВ:

- Давайте начнем с общих закономерностей современной экономики, предопределяющих не просто желательность, а необходимость перехода на инновационный путь развития.

Сегодня уже аксиома, что до 95 процентов прироста валового внутреннего продукта составляет научно-технический прогресс. Точно также главным источником подъема конкурентоспособности, создания новых продуктов, освоения новых технологий является творческая активность людей. Именно интеллектуальный капитал генерирует новые знания и технологии, а значит и обеспечивает доходы в самых быстрорастущих отраслях экономики (годовые темпы роста в информатике и микроэлектронике - 15 - 30 процентов, в биотехнологиях и генной инженерии - 80 - 100 процентов и т.д.). Интеллектуальная рента - главный приз в современном экономическом соревновании. Она может достигать 50 - 70 и больше процентов стоимости современных наукоемких товаров (скажем, интегральных схем или программного обеспечения).

Те, кто способен создавать и улавливать интеллектуальную ренту, получают сверхприбыль, те, кто не способен, расплачивается за приобретение хай-тека либо дешевым трудом, либо невозобновляемыми природными ресурсами. Это касается стран и регионов, корпораций и отдельных предприятий. Те, кто умеют создавать новую технику, получают колоссальные конкурентные преимущества, и соответственно сверхприбыль, остальные, по сути, служат источником их благополучия, жертвуют качеством собственного развития и скатываются на периферию мировой экономики.

Это первый, очевидный вывод из теории технологических укладов - о неэквивалентности экономического обмена. Другой важный вывод - о нелинейности экономического роста. Во времена структурных кризисов, при смене укладов, для отстающих стран возникают возможности технологических прорывов. Это связано с тем, что у них нет необходимости высвобождения огромных масс капитала из устаревших производств. Концентрируя ресурсы сразу на прорывных направлениях, где издержки входа на рынок гораздо меньше, чем в зрелых производствах, можно выйти вперед, не догоняя, не воспроизводя старые технологические траектории.

Скажем, главный прорывный фактор пятого технологического уклада - микроэлектроника, о ней Жорес Иванович недаром упомянул. Чтобы войти в эту отрасль, построить завод и выпускать продукцию, нужно несколько миллиардов долларов. А чтобы войти на рынок ключевого фактора шестого технологического уклада - биотехнологии, генной инженерии, нужно иметь мозги и совокупные капитальные затраты всего в несколько миллионов долларов для оснащения современной лаборатории, которая уже будет производить конкурентоспособные продукты. Характерное отличие нового уклада в том, что фундаментальная наука сближается с прикладной, тоже становится объектом извлечения прибыли. Результаты сразу не публикуются, коммерциализуются, и на прорывных технологиях фирмы делают огромные деньги.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.