Цели, задачи и приоритеты развития вооруженных сил Грузии при Саакашвили

Цели, задачи и приоритеты развития вооруженных сил Грузии при Саакашвили

Говоря о структуре и динамике развития вооруженных сил Грузии в «доавгустовский» период, следует предварительно остановиться на тех целях и задачах, которые официально были выдвинуты режимом Саакашвили в области военного строительства. После прихода к власти в конце 2003 г. Саакашвили и его команды был принят ряд концептуальных документов и программ, в той или иной степени освещающих данный вопрос. Среди них стоит выделить Концепцию национальной безопасности Грузии (National Security Concept, NSC), [10] Анализ угроз (Threat Assessment Document, TAD), [11] Национальную военную стратегию (National Military Strategy, NMS), [12] Стратегический обзор обороны (Strategic Defence Review, SDR), [13] Видение министерства обороны на 2008–2011 гг. (Minister`s Vision, MV). [14] Данные документы принимались в течение нескольких лет (с 2005 по 2007 г.), при этом наблюдается некоторая эволюция взглядов на цели и задачи грузинских вооруженных сил, равно как и на угрозы грузинскому государству со стороны государственных и негосударственных субъектов. Более того, в сами документы вносились поправки в связи с новым видением ситуации грузинским военным и политическим руководством, о чем будет сказано ниже.

Первым принятым концептуальным документом стала NSC, которая носила глобальный характер и затрагивала не только военную сферу, но и ценностную, политическую, экономическую, экологическую, культурную.

Среди основных интересов Грузии декларированы:

• обеспечение территориальной целостности Грузии;

• региональная стабильность на Кавказе и в бассейне Черного моря;

• обеспечение роли Грузии в качестве транзитного государства.

Конкретизация задач, стоящих перед вооруженными силами Грузии, производилась в NSC посредством определения основных угроз национальной безопасности, а именно:

• нарушение территориальной целостности Грузии, под которой понималось существование неподконтрольных Тбилиси квазигосударственных образований Республики Абхазия и Республики Южная Осетия;

• распространение конфликта со стороны соседних государств, в первую очередь со стороны российского Северного Кавказа;

• военная агрессия со стороны иностранных государств (авторами концепции считалась маловероятной) или негосударственных субъектов (более вероятна);

• теракты и диверсии, в первую очередь против объектов инфраструктуры, таких как нефтепроводы и газопроводы, а также представительств иностранных государств;

• контрабанда и деятельность транснациональной преступности;

• военные базы Российской Федерации в Грузии в качестве краткосрочной угрозы до их полного вывода.

Документы TAD и NMS в целом повторяли перечень основных угроз безопасности Грузии. В качестве дополнения в NMS говорилось об угрозе не только со стороны российских военных баз, но и со стороны российских миротворцев в Абхазии и Южной Осетии. В принятом в ноябре 2007 г. новом варианте TAD говорилось о снижении вероятности масштабной агрессии против Грузии на что, кроме прочих причин, видимо, повлиял вывод российских баз из Грузии.

В опубликованном в 2007 г. SDR конкретизировалась зависимость военного строительства от угроз, среди которых выделялись:

• полномасштабная агрессия против Грузии (подчеркивалась ее низкая вероятность);

• возобновление боевых действий на территории бывших автономий ГССР;

• распространение конфликта с территории Северного Кавказа;

• распространение конфликта со стороны государств Южного Кавказа;

• международный терроризм.

При этом военное планирование должно было исходить из реализации наиболее вероятной и наиболее тяжелой по последствиям угрозы. В течение периода с 2007 по 2012 г. наиболее вероятной угрозой декларировалось возобновление боевых действий на территории бывших автономий, а наиболее опасной – полномасштабная агрессия. В период с 2013 по 2015 г. наиболее вероятной угрозой авторами SDR считалась угроза со стороны международного терроризма, а наиболее опасной – распространение конфликта с территории Северного Кавказа – при условии, что к этому времени конфликт с бывшими автономиями будет урегулирован мирными средствами с их интеграцией в состав грузинского государства, а значительная интеграция Грузии в структуры НАТО предохранит ее от полномасштабной внешней агрессии, в противном случае планирование должно будет исходить из угроз предыдущего периода.

Стоит подчеркнуть два момента. Во-первых, несмотря на акцентирование внимания на маловероятности широкомасштабной агрессии против Грузии со стороны иностранного государства (читай – России), подготовка к такому развитию событий более чем учитывалась в военном строительстве грузинской армии, что находило отражение и в практической деятельности, о чем будет сказано в следующем разделе. Во-вторых, вступление в НАТО рассматривалось как гарантия от подобной агрессии, что нашло отражение и в более ранних концептуальных документах (NSC, NMS). Причем, кроме цивилизационной ориентации на Запад, желание вступить в НАТО также имеет под собой материальную основу – ограниченность грузинских ресурсов негативно влияет на способность грузинских ВС противостоять полномасштабной агрессии со стороны намного более сильного государства, каким является Россия. Это нашло отражение в соответствующих документах (NMS).

Необходимо отметить, что на том этапе к вооруженным силам Грузии предъявлялись требования по ведению боевых действий как в рамках коалиционных сил, так и самостоятельно, в том числе и при отражении агрессии со стороны иностранного государства. При этом решение задачи по интеграции в военные структуры НАТО путем адаптации грузинской армии к действиям в составе сил НАТО в различных операциях за пределами Грузии требовало реконфигурации ее вооруженных сил в направлении, противоположном требованиям самодостаточности. Негативные последствия от данного противоречия усиливались ограниченностью ресурсов Грузии.

Так, участие в операциях под эгидой НАТО требует от грузинской армии реорганизации в достаточно компактные профессиональные силы, с высокой мобильностью, относительно легковооруженные, с повышенной унификацией с армиями членов НАТО. Плюс само участие в подобных операциях требует определенных материальных средств, которые в противном случае могли быть потрачены на иные программы. Более того, как отмечали авторы грузинских концептуальных документов в сфере национальной безопасности, угроза со стороны международного терроризма напрямую зависит от участия грузинских войск в американских и натовских операциях. Рекомендации НАТО оказали существенное влияние на авторов SDR. Согласно данной работе, грузинские вооруженные силы должны были к 2015 г. трансформироваться в немногочисленную, легковооруженную армию, что не соответствовало потребностям военной самодостаточности Грузии.

Решение основных задач (участие в боевых действиях в случае эскалации конфликта в бывших автономиях и отражения агрессии иностранного государства) самостоятельно требовало от вооруженных сил Грузии способности реализовать свое количественное превосходство (в живой силе и военной технике) над абхазскими и осетинскими силовыми структурами в классической и контрпартизанской войне, для чего необходимо было увеличивать численность профессиональной регулярной армии и количество (и качество) тяжелого вооружения, а также располагать многочисленным и приемлемо подготовленным резервом.

Потенциальная агрессия со стороны более сильного иностранного государства также требовала многочисленной профессиональной армии и резерва (создание эффективного резерва было учтено в поправках 2006 г. к NSC в рамках концепции «Тотальной обороны»), соответствующих систем вооружения (например, ПВО), а также способности вести партизанские боевые действия против более сильного противника (последнее требование нашло отражение в NMS). Так, в последнем документе отмечалось, что основное тактическое подразделение грузинской армии – легкий пехотный батальон – должно быть способно вести как классические боевые действия, так и партизанскую («неконвенционную» в оригинале) войну в автономном режиме, но в рамках общей стратегии (так называемую «сетевую войну»), для чего его личный состав должен быть соответствующим образом обучен. Требование к регулярным (и отчасти резервным) подразделениям быть способными вести партизанскую войну обусловлено специфическим грузинским видением оборонительной войны против более сильного противника. С учетом небольших размеров страны и негативного опыта конфликтов начала девяностых годов, когда возвращение утраченной территории растянулось на многие годы с неопределенными шансами на успех, авторы NMS считали неприемлемым для Грузии стратегическое отступление с оставлением противнику части национальной территории. Потому от подразделений, находящихся на направлениях наступления превосходящих сил противника, требуется переход к партизанской войне на занимаемой территории. При этом наилучшим средством против масштабной агрессии считалось создание условий, при которых потенциальный агрессор понесет ощутимые потери при неопределенных шансах на успех и этим будет удержан от нападения.

В общем, задачи грузинских вооруженных сил определялись NMS следующим образом:

• оборона в широком смысле, включая защиту территориальной целостности страны, что подразумевает и наступательные операции против бывших автономий;

• предотвращение и упреждение потенциальной агрессии;

• высокий уровень готовности вооруженных сил к реагированию на угрозы национальной безопасности;

• международная военная кооперация как со структурами НАТО, так и на двусторонней основе.

В данном документе были также представлены требования, выдвигаемые к вооруженным силам Грузии:

• гибкость применения (способность подразделений противодействовать различным угрозам: от агрессии со стороны государства до борьбы с негосударственными субъектами и ликвидации последствий природных и техногенных катастроф);

• способность проводить операции с привлечением различных видов вооруженных сил и родов войск;

• совместимость с формированиями НАТО;

• качественное оперативное планирование;

• поддержка гражданской власти;

• высокий уровень информационного и разведывательного обеспечения.

В SDR определялись приоритеты развития вооруженных сил Грузии до 2015 г. К ним относились:

• повышение мобильности и боеготовности грузинской армии как сдерживающий фактор для потенциального агрессора;

• эффективный резерв, как основа концепции «Тотальной обороны»;

• повышение эффективности грузинских подразделений при проведении операций в горной местности;

• повышение возможностей по участию в международных и контртеррористических операциях;

• защита объектов инфраструктуры от диверсий;

• защита воздушного пространства Грузии;

• помощь гражданским властям в ликвидации последствий природных и техногенных катастроф.

Обобщая вышесказанное, можно сделать следующие выводы:

1. На военное строительство Грузии в 2003–2008 гг. оказывал существенное влияние дуализм в решении задачи противодействия масштабной внешней агрессии – вступление Грузии в НАТО и решение данной задачи самостоятельно, которые требовали разных приоритетов в развитии ВС при ограниченности материальных ресурсов. На том этапе, несмотря на приоритетность первого пути, в военном строительстве предпринимались шаги в рамках обоих вариантов (как общие, так и специфические для каждого).

2. Основным противником Грузии в тот период открыто считалась Россия и именно на противодействие ей при реализации наиболее опасной для Грузии и наиболее вероятной угрозы (широкомасштабное вторжение и эскалация конфликта на территории бывших автономий) были рассчитаны предпринимаемые режимом Саакашвили шаги в реформировании грузинской армии до интеграции в структуры НАТО.

3. Дуализм угроз, влияющих на военное планирование, определил для Грузии потребность в универсальных вооруженных силах, способных вести как классическую и контрпартизанскую войну в рамках иерархизованной военной структуры, так и партизанскую «сетевую войну» автономными формированиями на базе легких пехотных батальонов.

4. Задача противодействия России вызвала к жизни концепцию «Тотальной обороны» с широким привлечением грузинского общества в рамках многочисленного резерва. При этом приоритет в данном противодействии отдавался сдерживанию России путем угрозы нанесения ей неприемлемых потерь и сомнительности положительного для России исхода конфликта.