Самое лучшее

Самое лучшее

Наверное, самым приятным для меня была незыблемая уверенность как Колпакова, так и Тимченко в правоте собственных корреспондентов. Нам доверяли на сто, нет, на тысячу процентов. Правила были негласны, незыблемы, соблюдались неукоснительно: у любой новости должно быть три независимых источника, все разговоры с респондентами записывались, за информацию ты отвечал головой. Наверное, после каждого моего текста в редакцию звонили разгневанные герои статей: одному не нравилось его описание, другой считал, что текста слишком мало, третий – наоборот, слишком много.

Никогда не забуду, как в редакцию звонили из пресс-службы Олега Дерипаски: в расследовании об ученых, занимающихся продлением жизни до фактической бесконечности, упоминалась группа биолога Скулачева, которой Дерипаска выделил внушительную сумму денег на опыты по увеличению продолжительности жизни мышей взамен на обещание избавить самого Дерипаску от заусенцев.

И в тот раз, и во все последующие Ваня Колпаков и Галя Тимченко героически брали удар на себя. Ваня, к слову сказать, был первым в моей жизни редактором, который сказал: «Если тебе звонят недовольные герои заметок, переключай их на меня». А вы не представляете, как это важно для журналиста – знать, что кто-то всегда готов прикрыть его задницу. А я, если представится возможность, готова сделать то же самое для Колпакова и Тимченко.

Вторая особенность «Ленты» заключалась в отсутствии субординации в ее привычном смысле. К главному редактору можно было заходить без стука, доклада и звонка, что изрядно облегчало процесс работы – вопросы решались на ходу и на лету.

Третья особенность касалась лично меня: в «Ленте» я делала большие материалы с неумелым замахом на расследования. Понимая, что в новостном издании никто не будет редактировать мои тексты неделю и отдавая себе отчет в том, что текст объемом в 20 страниц (а в моей практике случалось и это), вряд ли кто из читателей «Ленты» прочтет хотя бы до середины, я вынужденно научилась выстраивать свои мысли четко и ясно. И это, наверное, самый ценный опыт за всю мою относительно долгую журналистскую практику. До этого я была избалована редакторами: сдавала тексты на 200 тысяч знаков, по структуре абсолютно непростроенные. Но за каждый свой текст в «Ленте» я ручаюсь головой, поскольку делала его от первой большой буквы до последней точки.

Тяжелее воспоминаний, чем те несколько дней, когда Тимченко уволили, а мы – дорабатывали положенные по КЗОТу остатки, у меня нет. Вроде бы те же стены в розочку, тот же пол, те же лестницы.

Но все – другое.

И так, как раньше, уже никогда не будет.