Болезни Сталина

Болезни Сталина

Во время и после войны Иосиф Виссарионович стал стремительно дряхлеть. В 1944 году у него появились первые признаки гипертонии и атеросклероза. Читатель, видевший документальные кадры с Гитлером после разгрома Польши и Франции, помнит, что тот предстает перед нами веселым, здоровым и бодрым человеком (даже ножкой притопывает!). На кинокадрах 1945 года Гитлер – старик с трясущимися руками и мешками под глазами. А ведь прошло всего 5 лет: так сказались на нем нервные перегрузки и осознание огромной ответственности за Германию, которую он на себя взвалил. Та же история произошла и со Сталиным. Неужели вы думаете, что Сталин не переживал во время войны? Переживал, конечно: невосполнимые потери Красной Армии в начальный период войны, немцы под Москвой, Сталинград, эвакуация заводов и фабрик, руководство армиями и фронтами, тысячи больших и малых дел требовали его неусыпного внимания и контроля. И опять же – груз огромной ответственности за судьбу СССР и народов, его населяющих. За судьбу социализма, наконец, который он строил всю жизнь. Все это, естественно, сказалось на состоянии его здоровья. Это просто удивительно, что он не свалился еще раньше.

Вячеслав Молотов, беседуя с поэтом Феликсом Чуевым, сказал в 1971 году: «Немножко в последние годы стал сдавать, по-моему, Сталин. Но он столько пережил! Я просто удивляюсь, как он это все мог вынести!»

Способствовали этому возраст и образ жизни вождя. Он работал в Кремле в прокуренном кабинете, а потом – на даче, по 13–15 часов в день и после обильного ужина ложился спать в 3–4 часа утра. Когда переводчик Бережков впервые во время войны увидел Сталина, он даже не узнал его: перед ним предстал старик, «исхудавший, с землистым, уставшим лицом, изрытым оспой». Сталину тогда еще не было и 70 лет (для кавказца – смешной возраст), а он уже выглядел глубоким стариком.

Никаких выходных дней и отпусков у него не было (выезжая до войны в отпуск на юг, он продолжал работать и там). На поздний ужин, который одновременно был и рабочим совещанием, он обычно приглашал своих соратников; за столом они употребляли алкоголь. Спиртное, как известно, является снотворным средством и иногда рекомендуется врачами.

Чрезмерные физические и нервные перегрузки во время войны дали о себе знать: первый инсульт у Сталина случился в октябре 1945 года. (Рой Медведев считает, что это произошло в 1949 году.) К сожалению, от «Истории болезни И. В. Сталина» остался только X том. Может, Сталин перенес два инсульта? Куда подевались остальные тома, неизвестно. Возможно, их уничтожили по его же распоряжению: никто в народе, а уж тем более вражеские разведки, не должен знать, что вождь болен.

Дочь вождя Светлана Аллилуева вспоминает, что осенью 1945 года «…отец заболел и болел долго и трудно». Ей не разрешили в этот период навещать его и даже звонить ему по телефону. Больше месяца никто не мог дозвониться до Сталина; у него была кратковременная потеря речи. Это был микроинсульт. Такие микроинсульты могут приводить к параличу или потере речи, однако больные обычно выздоравливают и частично восстанавливаются. После такого инсульта следует изменить режим и меньше работать. Если этого не сделать, то инсульты могут повториться в еще более тяжелой форме. Вот почему Сталин с 1946 года стал реже появляться в Кремле. Он резко изменил свой график. Больше трех часов Сталин в столице уже не работал, а для решения текущих вопросов посетителей приглашали к нему на дачу. Разговоры велись или днем, или за поздним ужином.

А еще он был очень одинок. Непутевый сын Василий и еще более беспутная дочь Светлана. Он виделся с ними редко. Яков погиб в немецком плену… Общение с близкими ему заменяли вырезки из «Огонька», которыми была увешана его спальня.

В последний раз Светлана приезжала к отцу на дачу 21 декабря 1952 года. Это был его 73-й день рождения. «…Он плохо выглядел в тот день. По-видимому, он чувствовал признаки болезни, может быть, гипертонии, так как неожиданно бросил курить и очень гордился этим – курил он, наверное, не меньше пятидесяти лет». Светлана обратила внимание на то, что у отца изменился цвет лица; обычно оно всегда было бледным, а теперь стало красным. Дочь полагала, что у отца сильно повышено кровяное давление.

Медосмотры Сталин уже давно не проходил; его лечащие врачи сидели по тюрьмам (об этом – потом).

Резкое прекращение курения у людей, организм которых уже привык к никотину, всегда ведет к ухудшению здоровья, продолжающегося несколько месяцев. Из-за этого нарушается обмен веществ и усиливается отложение жира. Кроме того, появляется раздражительность. Всегда худощавый Сталин прибавил в весе именно в начале 1953 года, а увеличение веса, как известно, ведет к повышению кровяного давления. Таким образом, то, что Сталин бросил курить, привело к трагическим последствиям.

К слову. Ныне развернулась активная борьба по борьбе с курением. Но позволю себе одно наблюдение. Сталин резко бросил курить в 1952 году, а в 1953 году умер. Брежнев бросил курить и в 1982 году скончался. Мой отец, едва выйдя на пенсию в 60 лет, бросил курить и через три года отдал Богу душу. И все это – по настоянию врачей! Я провел бы специальное исследование на тему связи резкого отказа от курения со смертностью бывших курильщиков.

А еще Сталин в последние годы очень боялся отравления. Есть свидетельства, что даже лекарство от простуды он инкогнито покупал в обычной сельской аптеке. Никита Хрущев рассказывал, что за обедом он «…буквально ни одного блюда не мог откушать, если при нем кто-либо из присутствующих его не попробовал. У нас имелись излюбленные блюда, и повара хорошо их готовили. Харчо было очень вкусное. Его брали все подряд, и тут уж Сталин не сомневался. А что касается закусок, которые стояли на столе, то он выжидал, когда кто-то попробует. Выждет какое-то время и тогда сам тоже берет. Человек уже довел себя до крайности, и людям, которые его обслуживали годами и были, безусловно, преданы ему, не доверял». Все это Хрущев списывал на мнительность Сталина, вроде бы и не существовало такого способа устранения лидеров нации, как отравление. Да примеров таких в истории не счесть! Правильно боялся: не свои, так чужие отравят, ведь многим хотелось отрешить Сталина от власти. Западные разведки не в счет:

Сталин опасался прежде всего своих. И его опасения были не напрасны, но об этом – чуть ниже.

Кроме того, Сталин в последние годы опасался покушений. Его машина, выезжая из Кремля на дачу в Кунцево, петляла по улицам Москвы. Хрущев как-то поинтересовался, отчего они так петляют, а не едут прямо. Охранники ему ответили, что не они выбирают маршрут, а Сталин. «Не надо быть умным, чтобы догадаться, что он принимал меры, чтобы ввести в заблуждение врагов, которые могли бы покушаться на его жизнь. Он даже охране заранее не говорил, каким поедет маршрутом, и каждый раз менял маршруты…» Гости Сталина, приезжавшие к нему на дачу, стали замечать нововведения: «…На дверях и воротах усилились запоры. Появились всякие новые задвижки, затем – чуть ли не сборно-разборные баррикады». Хрущев тогда сделал правильные выводы: «Сталин занимал такое положение, что для врагов советского строя был весьма “привлекательной” фигурой. Тут шутить было нельзя…» Еще бы: только за время войны на Сталина было задумано несколько покушений, один полковник Таврин со своим panzernakke (ручным кумулятивным гранатометом) чего стоил! Также имеются смутные сведения о том, что однажды внешняя охрана дачи вела настоящий бой с вражеским десантом. Так что у Сталина был резон устраивать всевозможные заграждения. Только вот не внешний враг его свел в могилу, а внутренний…

Продолжим. Есть еще одно свидетельство плохого состояния здоровья Сталина. В начале февраля 1953 года он встречался с работниками госбезопасности по вопросу реорганизации закордонной разведки. Среди них был и генерал Судоплатов. В своих воспоминаниях он пишет: «Я был очень возбужден, когда вошел в кабинет, но стоило мне посмотреть на Сталина, как это ощущение исчезло. Я увидел уставшего старика. Сталин очень изменился. Его волосы сильно поредели, и хотя он всегда говорил медленно, он явно произносил слова как бы через силу, а паузы между словами были длиннее». Несомненно, это было следствием перенесенного микроинсульта; к тому же из-за гипертонии у него явно была одышка. Вот почему он произносил слова через силу.

По этой же причине отчетный доклад на XIX съезде за Сталина читал Маленков, а доклад по новому Уставу партии – Хрущев (об этом – несколько позже).

Ухудшение состояния здоровья Вождя отмечал и Н. С. Хрущев (его нелюбовь к Сталину известна всем, и все сказанное им надо делить на два, но в его вранье иногда прорываются крупицы правды). Вот что он писал: «После Великой Отечественной войны с каждым годом становилось заметнее, что Сталин слабеет физически. Особенно заметно сказывалось это в провалах его памяти. Иной раз сидим за столом, и он, обращаясь к человеку, с которым общался десятки, а может быть, и больше лет, вдруг останавливается и никак не может припомнить его фамилию. Он очень раздражался в таких случаях, не хотел, чтобы это было замечено другими. А это еще больше стимулировало угасание его человеческих сил. Помню, однажды обратился он к Булганину и никак не мог припомнить его фамилию. Смотрит, смотрит на него и говорит: “Как ваша фамилия?” – “Булганин”. – “Да, Булганин!”. И только тут высказал то, что хотел сначала сказать Булганину. Подобные явления повторялись довольно часто…»

Еще одно свидетельство провалов памяти Сталина Н. С. Хрущев относит ко времени после XIX съезда КПСС. Это примерно 1952–1953 годы. На съезде тогда было избрано Бюро Президиума ЦК КПСС, и в него, помимо прочих, вошел и маршал Ворошилов. По словам Хрущева: «Сталин вдруг спросил: “Кто входит в Бюро Президиума?” Ему перечислили. Дошли до Ворошилова. “Кто-кто? Ворошилов? Как он туда пролез?” Мы молча смотрим друг на друга. Потом кто-то сказал: “Товарищ Сталин, вы же сами его назвали, и пленум избрал Ворошилова в состав Бюро”. Он не стал тогда дальше развивать свою мысль».

Провалы в памяти – это явный признак перенесенного инсульта. Это еще хорошо, что он так легко отделался; всем известен пример депутата Госдумы Марычева: тот вообще после инсульта стал растением. А знаменитый актер Брондуков? После того как его хватил удар, он ни ходить, ни говорить не мог; жена носила его на руках на прогулки вокруг дома. Таких примеров не счесть. Инсульт – это страшная вещь, и никто не может предугадать, чем он обернется.

Утрата работоспособности Вождя отмечалась и в преддверии его кончины. «А сейчас скажу, что как-то в последние недели жизни Сталина мы с Берией проходили мимо двери его столовой, и он показал мне на стол, заваленный горой нераспечатанных красных пакетов. Видно было, что к ним давно никто не притрагивался. “Вот тут, наверное, и твои лежат”, – сказал Берия», – свидетельствовал Хрущев. Поясним: красные пакеты с особо важной информацией посылались Сталину с пометкой «Вручить лично в руки». Значит, он их получал, но делами уже не интересовался: ни умственных, ни физических сил у него для этого не было.