ЕДИНОЕ НА ПОТРЕБУ

ЕДИНОЕ НА ПОТРЕБУ

«Донские Ведомости», № 290. 21 дек. 1919 (3 янв. 1920). С. 1

Может быть, лишним, странным, ненужным покажется вопрос о том, что нужнее всего нам теперь, в грозный момент, в момент величайшей ответственности нашей перед историей, перед народом, перед детьми своими, в момент величайшего и последнего напряжения всех наших сил. Ведь поставлено на карту все: бытие родного края, судьба казачества, целость родных и близких нам людей, семей наших, собственная жизнь, все трудовое достояние наше, скудное, скромное, малое, но нашим трудовым потом облитое, ибо все мы — кость от кости своего трудового народа.

То, что грядет под флагом коммунизма, если судить по эксперименту, который восемь месяцев назад был произведен над Доном, над северными и южными его округами, есть наглое пиршество торжествующего смерда, издевательство, измывательство, оплевание души народной, физическое заражение народного организма гнилыми, разнузданными наемниками и смерть, сопровождаемая жестоким мучительством. И, конечно, странен вопрос, что нужнее всего в момент такой борьбы между жизнью и смертью?

Всякий не сгнивший заживо организм борется за свое существование, борется за жизнь, борется против натиска истребления и разрушения. И чем больше здоровых задатков, здоровой крови уцелело в нем, тем упорнее его борьба, его протест против смерти. Только гнилые микробы, болезнетворные, наличность которых тоже имеется среди «флоры» каждого организма, ослабляют обороноспособность организма, мешают его борьбе со смертью, расточают его силы не по прямому назначению.

Казачество и все с ним спаянные здоровые русские силы сейчас, сию минуту переживают тот роковой кризис, после которого — или жизнь, или смерть. И тут нужно одно: воля к победе, решимость одолеть какою бы то ни было ценою. И все мысли, все средства, всё стремление должны быть направлены к тому грозному сейчас, которое подошло к нам вплотную.

Кажется, так ясно, так очевидно. И нашим руководящим кругам, нашему политическому мозгу надо прямо, честно и мужественно показать пример бестрепетной готовности бороться до конца и — если нужно — умереть. Пример нужен, пример воодушевит, укрепит, создаст волю к победе! «Вы — город, на горе стоящий»…[25] Город на горе, на который устремлены взоры снизу…

Сейчас идет экзамен всему казачеству — и Дону, и Тереку, и Кубани. Вся тяжесть великой борьбы легла на плечи казачества. Это признано главным командованием, и уже отпала бесполезная для обновляющегося государственного организма шелуха «особых» учреждений, вносивших в Великое дело воссоздания России столько острых углов.

Но самый строгий, самый ответственный экзамен производится сейчас руководителям казачества, его интеллигенции. Сумеет ли она в этот момент дать, что нужнее всего — увлекающий и заряжающий пример смелого, неустрашимого натиска на врага, самопожертвования и веры в победу, или распылится в многословии и суесловии, в толчении около «подготовительных» или «учредительных» занятий, около планов и проектов, осуществление которых терпит и маленькое отлагательство? А последнее поползновение есть в некоторой части наших «лучших» людей.

Люди простые и мужественные, люди, в которых сохранилась здоровая казачья кровь, знают ныне только одно слово: вперед! Вперед на врага, переступившего наш родной порог. Мы вчера имели высокую радость слышать на совещании членов Круга этот мужественный зов простого зипунного рыцаря. Слышали и другие голоса, которые доказывали, что погоны не обязывают еще стать в ряды армии в этот момент, раз носители их посланы для законодательной деятельности, для «умственной» работы. И слушая их, думалось: нет, более прав тот депутат, который с рыданием в голосе восклицал: — «Ваше превосходительство, Атаман! казаки! нет, мы Дона не отдадим! это немыслимо! это невозможно! Господь дал нам жизнь, пусть Господь и возьмет ее, а за Дон мы все должны грудью стать! умереть должны!»

Мы преклоняемся пред этим честным, мужественным, единственно достойным сейчас призывом — не отдавать батюшки Тихого Дона, единым сердцем и единою мыслью биться за него до конца и — победить или умереть у родного порога…