Любовь и артиллерия
Любовь и артиллерия
В палатке командира роты, служащей своеобразным офицерским клубом, царит тишина. Периодически её нарушает перебор гитарных струн. Это — Хаммер. Одетый в выгоревшую прыжковку, он сидит в углу палатки, задумчиво глядя в угол. Опершись спиной на спинку кровати, Хаммер держит в руках гитару. Следуя течению своей мысли, он то начинает, то прекращает мелодию. Жарко. Остальные четыре офицера, включая меня, разместились кто где, и плавают в собственных мыслях. Мелкий застыл с блокнотом, отрешившись от намерения рассчитать снаряжение группы для предстоящего через пару дней выхода на задачу. Недавно ставший отцом Клюв задумчиво упёрся взглядом в стол. Кантик, шевеля усами, что-то чертит в тетради. Работает. Он командир, ему без дела нельзя. Я, лениво поглаживая начинающий отрастать ус, сижу напротив Клюва, рассматривая разноцветье карты «пятидесятки», застыв на мысли о выборе места будущих засад.
Внезапно валявшийся на кровати командира роты Сокол мечтательно произносит:
— А вот у меня Леночка…
Ба-бах! Стоящая за территорией нашего отряда батарея самоходных артиллерийских орудий открывает огонь. Акустический удар так силен, что, кажется, стенки палатки раздуваются от выстрела гнездящихся неподалёку орудий.
Сокол недавно женился. Влюблён в свою жену до беспамятства. Леночка, умница и красавица, завладела всем его существом. Все присутствующие в курсе этого обстоятельства. В своё время, в период, когда их знакомство только начиналось, и Сокол мучался оттого, что его, такого умного, всего из себя элитно — армейского игнорируют и не воспринимают в серьёз. Так вот, в то время все присутствующие принимали живейшее участие в судьбе очарованного скромницей товарища.
Звук выстрела инициирует вялотекущее обсуждение вероятных целей артиллеристов. Хаммер с ехидцей интересуется, с какой целью я разместил под носом трамплин для блох. Мелкий живо вскидывает голову, ухмыляясь и готовясь развить тему. Началось утро в деревне! Сохраняя кирпичное выражение лица, голосом лектора сообщаю, что мой «трамплин для блох» служит для десантирования вышеуказанных шестилапых в район забазирования под носом у Хаммера и, как вариант, у Кантика. Кантик возмущенно округляет глаза и начинает доказывать, что его усы и блохи — вещи несовместимые, а вот мой «трамплин» — это позорище, а не усы. Его поддерживает не менее усатый Хаммер. Мелкий, заливаясь хохотом, с прыгающими в глазах бесенятами кричит, что усы отращивают только те, кому содержимым штанов похвастать перед девушкой нельзя. Это уже слишком. Вчетвером, включая Клюва, чей «трамплин для блох» ещё в стадии зарождения осаживаем Мелкого. Не торопясь. Каждый по аргументу.
— Во-первых, у Мелкого до сих пор нет постоянной подруги, потому что сам мелкий, и хвастать перед подругами нечем. — Кантик.
— Во-вторых, больше одного вечера с ним ни одна не остаётся, потому что для того, чтобы убедится в том, что всё плохо — достаточно и одного вечера. — Я.
— В-третьих, проверенное качество в рекламе не нуждается. — Хаммер. У него уже две дочери. Старшей скоро в школу.
— В-четвёртых, для нормальной девушки таких как Мелкий нужно пучок, а то и не заметит, что что-то произошло. — Клюв.
Мелкий с независимым видом, продвигаясь поближе к выходу, заявляет:
— Вам, женатикам, лучше вообще помолчать, поскольку — бракоделы. Немец вообще молчать должен, поскольку он девушек в пиве предварительно вымачивает. А проспиртованная девушка на хороший секс не способна. А ты, Кантик, пока сообразишь, как девушке секс предложить — она на пенсию уходит.
Ясно, пора прибегать к аргументам превосходства больших весовых категорий. Мы возмущённо приподнимаемся, обмениваясь понимающими взглядами.
В этот момент наш молодожён мечтательно произносит в пространство:
— Дуплозавры вы все. Ни хрена не понимаете в семейной жизни. Вот у меня Леночка…
Ба-бах!
В этот раз звук кажется ещё сильнее. Вполголоса материмся на беспокоящую нас артиллерию. Кантик неосторожным движением смахивает на пол набор ручек и, возмущённо обвиняя во всех бедах артиллеристов, лезет под стол.
— Сокил! Деточка! Скока ты женат? Ась? — насмешливо смотря на мечтателя, интересуется Хаммер.
— Я женат! — Сокол выпрямляется на кровати его взгляд затуманен фанатизмом любви.
Вероятно такие же взгляды были у адептов всех религий, шедших навстречу насмешкам и смерти с непоколебимой верой в собственную правоту. Мы все скучающе смотрим на влюблённого. Чувствуется, что вдохновение крепко ударило моего сухощавого друга по голове. Сейчас проповедь читать начнёт. Точно! Я угадал. Его разрывает желание донести истину до дремучих дикарей в камуфлированных шкурах.
— Я женат! — Повторяет Сокол с пафосом. — Сынки! Вы не понимаете, каково это — Любить! Вам бы только секс!
— И выстрел в голову. — Мелкий бормочет в сторону, и поспешно зажимает себе рот обеими ладонями, глядя на нас выпученными от сдерживаемого хохота глазами. На языке Мелкого «выстрел в голову» служит обозначением минета. И всем это известно. Мы пересмеиваемся.
— Мелкий, ты вообще моральный урод! Ты же даже не понимаешь, каково это — подойти к любимой…
— Желательно с тыла, — я добавляю свою долю комментариев.
Затуманенный взгляд Сокола переходит на меня, оббегает присутствующих. Сокол наливается священным гневом.
— Да вы же все здесь — просто жалкие люди. А я — женатый человек, я знаю, как чудесно, когда у тебя есть твоё единственное солнышко, ради которого нужно жить. В отличие от Вас, недоумков, я знаю, что такое семья! Я никогда не буду изменять жене, поскольку у меня Леночка…
Ба-бах!
Очередной выстрел орудия накрывает нашу палатку акустическим ударом. Стены дрожат. Нет, сегодня определённо что-то неладно. Раньше стрельба батареи не беспокоила так сильно. Как вариант — мы находимся на одной оси с целью артиллеристов.
Какое-то неясное беспокойство заставляет меня оглядеть товарищей. В глазах Клюва застыла настороженность, он, как и я, уловил что-то, но ещё не в силах понять, что именно его насторожило. Кантик задумчиво смотрит куда-то в потолок, размышляет. Между тем проповедь продолжается. Сокол повышает накал эмоций. Он уже вытянулся в струнку, сжав кулаки, пытается донести до нас свои откровения. Если бы мы это слышали впервые, впечатление было бы сильным. Пока же мы привычно пропускаем мимо ушей гимн любви и верности, горячечные клятвы и нелестные эпитеты в свой адрес. Отслеживается только общий шумовой фон. Вот оно — уровень умиления в голосе Сокола нарастает, сейчас он вспомнит о…
—.. И поэтому я был котом помойным, когда был холостяком. А сейчас я женат! И моя Леночка…
Ба-бах!
Палатка дрожит, её стенки раздуваются.
— Сокол, заткнись! — Кантик командует негромко, прислушиваясь к происходящему.
— Ты не понимаешь! Кантик, ты же не женат! Вот у меня Леночка…
Ба-бах!
Переглянувшись уже все вместе почти одновременно:
— Сокол, заткнись!
— Да вы, идиоты! Я ж вам говорю, что у меня Леночка…
Ба-бах!
— Леночка…
Ба-бах!
— ЗАТКНИСЬ, СОКОЛ!!!
Оскорблённый нашей черствостью Сокол резко садится на кровать, катая желваки по скулам, затем ложится и отворачивается к стене, уткнувшись лбом в разгрузочный жилет Кантика, висящий над кроватью. Тихо. С минуту мы настороженно прислушиваемся. Потом Кантик бурчит себе в усы:
— Шаман, блин!
Снова тишина. И перебор гитарных струн.
09.02.07 г.