По тонкому льду
По тонкому льду
Именно поэтому не удалась административная реформа, проведенная после бунта 1735–1740 годов, на которую так надеялся Петербург. Можно было сколько угодно менять наследственных биев на выборных старшин, вводить какие угодно кадровые регламенты, но элита все равно вынуждена была подчиняться обществу, потому что ополчение – клановое, и основа существования ополчения – общинные земли. А пойти против общины означает либо погибнуть от руки своих же, либо потерять место, поскольку тебя никто не будет слушать, и на фига ты тогда властям? Именно поэтому в эпоху Пугачевщины «верные» башкиры, как уже говорилось, жгли «незаконные» заводы не менее активно, чем «неверные», а основная масса старшин, вне собственного желания, колебалась туда-сюда в зависимости от пожеланий сородичей.
И потому-то от массовых репрессий после разгрома самозванца отказались, в отличие от прежнего времени, ограничившись минимальной искупительной жертвой в лице Салавата и Юлая. Тонкий политик и мудрая женщина, Матушка предпочла «предать все забвению», осознав, что если карать по принципу формальной причастности, то в петлю придется посылать всех, в том числе и тех, кто, по гамбургскому счету, является опорой Империи, что никак не совместимо с государственным интересом. Это понимал Петр и, понимая, предпочел ситуацию заморозить, уступками спустив пар. Этого не сумели понять при Анне, предпочтя рубить наотмашь, тем самым взвинтив давление по максимуму и получив в ответ Батыршу и 1774 год. И вот теперь котел был перегрет так, что оставалось только одно: срочно искать принципиально новое решение.
Кое с чем все было уже вполне ясно. Скажем, с религиозным вопросом. Поскольку курс на христианизацию провалился – а что он провалился, было ясно и ежику, – решили зайти с другого конца. И после длительных обсуждений в 1789-м учредили в Уфе муфтият. Здраво рассудив, что от обычая избирать мулл башкиры не откажутся, стало быть, этих мулл, дабы не дичали и не трактовали Коран кому как заблагорассудится, превращаясь в потенциальных Бепень, нужно держать под контролем, а сделать это лучше, нежели повышая им квалификацию в татарском, ханафитском духе, самом мягком из исламских мазхабов, невозможно. А раз так, то пусть профессионально растут. Еще раньше, в 1784-м, порешали насчет интеграции «туземной» знати в нормальную имперскую элиту. Дабы комплексами не маялись и державе служили, татарским мурзам и башкирским старшинам было даровано уравнение в «вольностях, выгодах и преимуществах, российскому дворянству принадлежащих». В том числе, безусловно, и право владеть крепостными (формально, правда, только мусульманского вероисповедания и язычниками, но на нарушения запрета смотрели сквозь пальцы). В крае появились мусульмане-помещики и даже мусульмане-магнаты. Однако, учитывая сказанное выше, башкиры вновь оказались камнем преткновения. Слегка постаравшись, можно было закрепостить татар. Наверное, и мишарей тоже. Но закрепостить башкир было просто невозможно, да и старшины, против поместий как таковых ничего не имевшие, не могли (слишком сильны еще были связи «верхов» с «низами») о таком помыслить. А тянуть время и дальше было крайне нежелательно.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.