Личная жизнь Сталина

Личная жизнь Сталина

Надо сказать, что личная жизнь Сталина, которую ныне приходится воссоздавать по крупицам, во многом противоречит хрущевско-горбачевскому мифу о «культе личности», поскольку сам вождь очень жестко пресекал любые попытки обнародовать факты, выходившие за рамки его революционной и государственной деятельности.

Поэтому одна из самых сложных проблем в сталиноведении — это проблема недостатка информации. Следы великого множества фактов из биографии вождя, возможно, увы, исчезли навсегда.

Но кое-что удается восстановить.

Так, например, в биографии И.В. Сталина за 1911 год обозначено: июнь — сентябрь — проживание Сталина в Вологде после сольвычегодской ссылки под негласным надзором полиции (с кличкой «Кавказец»).

Как раз на лето того года приходится платоническое увлечение Кобы Пелагеей (Полиной) Онуфриевой, гимназисткой из Тотьмы, которая приезжала 8 Вологду на каникулы, и дружба с Петром Чижиковым, по чьему паспорту он пропишется 6–9 сентября в Петербурге, куда нелегально прибудет из Вологды для встречи с большевиками С. Тодрия и С. Аллилуевым.

25 декабря Сталин будет возвращен в Вологду уже под гласный надзор полиции, а 29 февраля он совершит, на этот раз уже окончательно, побег из Вологды.

В музее Октябрьской Революции хранится документ следующего содержания:

«В.И. Ленину, через Крупскую, в Краков, 7 марта 1912 года.

Транспорт литературы около двух пудов привезли. Средств у нас нет ни копейки. Сообщите, куда следует, пусть посылают смену людей или шлют деньги.

С товарищеским приветом Чижиков».

(Сам Петр Чижиков погибнет в годы Гражданской войны, но Сталин всю жизнь будет признавать тот факт, что «одно время ходил под этой фамилией.)

Полину Онуфриеву уже где-то к концу Великой Отечественной войны «откопали» сотрудники дома-музея И.В. Сталина в Вологде, так как прослышали, что у нее хранится раритет— книга, подаренная самим вождем, да еще с надписью: «скверной Умной Поле от Чудака Иосифа».

Сотрудница музея рассказывала:

«Заинтригованные, мы пробовали уговорить Онуфриеву отдать эту книгу в музей на хранение. И хотя Полина Георгиевна долго не соглашалась, но все-таки, в конце концов, нам уговорить ее удалось. Это книга автора П. Когана «Очерки по истории западноевропейских литератур» с пометками Сталина на полях».

Женщина, которая за все эти годы ни разу не напомнила о себе увлечению своей юности, поднявшемуся до немыслимых высот, оставила работникам дома-музея любопытный рассказ о событиях более чем тридцатилетней давности:

«Наше знакомство длилось не больше месяца. Немало времени мы проводили вместе. Мы подолгу разговаривали о литературе, искусстве, книжных новинках. Чаще всего эти собеседования мы проводили в Александровском или в Детском садах, сидя в летние дни где-нибудь на скамеечке в тени. Если мы бывали дома у нас, вели себя свободно — читали, каждый про себя, что-нибудь.

Тогда в большой моде был Арцыбашев. Интересовал он и меня. Как-то Иосиф веско сказал: «Это писатель низменных чувств. Пошлый писатель, о пошлости и пишет». Однажды на обложке журнала мы рассматривали репродукцию с картины Леонардо да Винчи «Джоконда». Мне картина не понравилась. «Чего хорошего, — сказала я ему, — нарисована женщина, да и то хитрая». Иосиф со мной не согласился, сказав: «Может, и хитрая, но нарисована очень хорошо. Вы посмотрите, какая тонкая работа, даже жилки под глазами видны». И долго рассказывал потом о картинной галерее Лувра (в начале июня 1907 года проездом в Тифлис из Лондона И.В. Сталин остановился в Париже у Григория Чочиа, проживавшего по улице Rue Michelet,7, и вполне возможно, что он посетил Лувр. Известно, что он был тогда филокартистом, и после побега «Кавказца» из Вологодской ссылки на его квартире при обыске жандармы изъяли очень большое количество почтовых открыток с изображением классических картин).

Иосиф рассказывал мне о своих переживаниях в связи со смертью любимой жены (Кэто Сванидзе в 1907 году). Он мне часто говорил: «Вы не представляете, какие красивые платья она умела шить». Он понимал, что красиво. А ведь не всякий мужчина в этом разбирается».

Демонстрировались в Вологодском доме-музее И.В. Сталина и две открытки, которые были посланы им на имя Пелагеи Онуфриевой вТотьму Вологодской губернии. В ней Сталин сообщает, что по старому адресу писать уже не следует, так как там больше никто не живет, и что если понадобится его адрес, она может получить его у Петьки (Чижико-ва. — Л.Б.). В заключение он пишет: «За мной числится Ваш поцелуй, переданный мне через Петьку. Целую Вас ответно, да не просто целую, а горррррячо (просто целовать не стоит). Иосиф».

П. Онуфриева никогда о себе вождю не напоминала. Да и он, совершив побег из Вологды спустя две недели после того, как отправил эту открытку, с головой окунулся в революционную деятельность, а, встретив вновь уже выросшую дочь своего старого друга — большевика Сергея Аллилуева Надю, которой было суждено стать второй женой Сталина и подарить ему сына и дочь, и вовсе забыл свой вологодский платонический роман.

* * *

Еще один малоизвестный факт. Старый бакинец Н. Меликсетян на страницах большевистской газеты «Единство» (№ 2 за 1999 год) привел рассказ кандидата филологических наук Тамары Орловской о том, какую роль сыграл Иосиф Виссарионович Сталин в ее судьбе.

Дочь подполковника бронетанковых войск Красной Армии Виктора Орловского, павшего смертью храбрых в битве за Москву, в ту пору третьеклассница, послала «дедушке Сталину» письмо из Красноярска, где служил ее отец и откуда он вместе с воинской частью был отправлен на защиту подступов к столице Советского Союза. В своем письме девочка писала:

«Дорогой дедушка Сталин!

Мой папа, комиссар Виктор Орловский, защищая Москву, погиб. Мы живем здесь, в Красноярском крае, без родственников. После гибели папы маме стало плохо, а теперь она совсем разболелась. За нами ухаживают добрые наши соседи, но без дедушки и бабушки очень трудно жить, и мы можем погибнуть. Поэтому мы Вас просим: помогите нам переехать в город Баку к нашим родственникам, к дедушке и бабушке.

И пусть доблестные солдаты Красной Армии отомстят за нашего папу!

Целуем Вас крепко.

Тамара и Вова».

Вскоре семье было назначено постоянное пособие, а также единовременная денежная и продовольственная помощь. А через какое-то время в деревню Новоселово Красноярского края приехал личный посланец «дедушки Сталина», офицер Красной Армии, который оформил все необходимые проездные документы, и в его сопровождении семья Виктора Орловского переехала к родственникам в Баку. Убедившись, что перевезенные по указанию товарища Сталина дети и больная вдова комиссара благоустроены и будут обеспечены продуктами питания, офицер отбыл сначала в Москву, чтобы доложить Верховному об исполнении задания, а потом — по месту назначения.

Конечно, нельзя исключить, что в этой истории определенную роль сыграли такие до боли памятные Сталину географические названия, как Баку и Красноярск, хорошо известная нам безграничная любовь Сталина к детям, чувство морального долга перед павшим смертью храбрых офицером — защитником столицы нашей Родины — Москвы, вообще присущее Сталину в высшей мере чувство сострадания к человеку, но, как бы то ни было, какими бы соображениями он ни руководствовался, факт остается фактом: это был гуманный поступок государственного мужа, вождя советского народа, на который вряд ли был бы способен кто-либо из нынешних хулителей Сталина, какой бы высокий пост он ни занимал…

И это был не единичный случай, когда Сталин оказывал посильную помощь. Вот такой пример. 16 января 1947 года академик Цицин передал вождю письмо из поселка Пчелка Парбигского района Томской области от некоего В.Соломина. Сталин ответил ему: «Я не забыл Вас и друзей из Туру-ханска и, должно быть, не забуду. Посылаю Вам из моего депутатского жалованья шесть тысяч рублей. Эта сумма не так велика, но все же Вам пригодится. Желаю Вам здоровья. И. Сталин».

Или факт более или менее известный, когда во время войны, совершенно случайно узнав о том, что у него за много лет накопилась большая сумма депутатских денег, Сталин распорядился, чтобы их выслали друзьям его детства Петру Копнадзе, Григорию Глурджидзе, Михаилу Дзерадзе.

Сталин на листке бумаги собственноручно написал:

«1. Моему другу Пете — 40 ООО, 230 ООО рублей Грише, 330 ООО рублей Дзерадзе.

9 мая 1944 г. Сосо».

В этот же день, как раз за год до Дня Победы, он черкнул еще одну коротенькую записку на грузинском языке:

«Гриша! Прими от меня небольшой подарок. 9.05.44. Твой Сосо».

Словом, мысль, изреченная поэтом по поводу В.И. Ленина: «Он к товарищу милел людскою лаской, он к врагу вставал железа тверже», — вполне справедлива и для самого верного ученика Ильича — Иосифа Виссарионовича Сталина.