10. БЕЖЕНЦЫ

10. БЕЖЕНЦЫ

Только через полгода после развала СССР российские власти очнулись, что надо же заняться этими беспокойными соотечественниками, зачем-то бегущими к нам из новых государств. Медлительно была учреждена Федеральная Миграционная Служба (ФМС), и, не очень спешно, стала формироваться сеть её отделений по российским областям. Скудный бюджет ФМС иные годы выполнялся лишь процентов на 15. Жалки были пособия беженцам и несоразмерно малы ссуды, на какие не обосноваться. Иногда даже у родственников не давали им прописки, местами требовали за прописку многомиллионный взнос. (Нередко беженцы оставляли своих стариков на чужбине, боясь их брать, — и правда же…)

Приехавшие в слепой поиск, сверхнапряжённые всеми нервами и силами, пытались строить новую жизнь. До 40 % приезжающих — с высшим образованием, но на горькой Родине — и своих профессионалов стал избыток. Иные готовы ехать в село, осваиваться там. Приезжали инициативными, сплочёнными группами, хотели устроить компактное поселение или достроить колхозный недострой — тут же, не дав опериться, их обкладывали налогами: «Подавляйте в себе иждивенческие настроения!» Провинциальная администрация обманывала их или вымогала взятки. «Не нравится? — уезжайте назад, вы нам не нужны». Переселенческие группы отчаиваются, разваливаются. Переселенцы рады и подвалам, и помещеньям без отопления, и вагонкам в чистом поле; наконец завели для части из них — «центры временного размещения».

Почему де Голль мог быстро выхватить до миллиона французов из потерянного Алжира? Почему разрушенная войной Германия могла принять несколько миллионов немцев из теряемых земель — из Пруссии, Померании, Силезии, Судет? А наше государственное руководство считает массовый возврат русских беженцев бедствием для России: при общем хозяйственном развале — где найти им работу? где жильё?

Впрочем, и правда же: властям, у которых и вся страна сыплется из рук, запущена до омертвения, — какой промотанной казной и какою долей внимания заняться беженцами? Только и хватило Президенту сил заявить (1994): «Российское правительство благодарит страны СНГ за то, что они дали приют нашим соотечественникам…».

А что ж — российская пресса? а что ж «демократическая общественность»? А она — и знать не хочет этих брошенных. Пресса — не ходит на митинги беженцев: это — не эффектный материал. А когда и напечатает какой о беженцах, он остаётся без ответа — и у власти, и у общества.

То-то ведь и самое страшное: беженцы в своих многочисленных бедствиях встречают не только бесчувствие властей, но — равнодушие или даже неприязнь, враждебность от местного русского населения. «Ещё их проверить надо, небось они богатые», «Что приехали? нам самим жрать нечего!». В Чудове отключили к зиме отопление в беженских бараках. Пишут и о случаях поджога беженских домов.

И это — самый грозный признак падения нашего народа. Нет уже у нас единящего народного чувства, нет благожелательства принять наших братьев, помочь им. Судьба отверженных беженцев — грозное предсказание нашей собственной общерусской судьбы.

Разговаривать с беженцами и читать их письма — разрывается сердце. Они устали просить о помощи. — «Мы в России никому не нужны». Там, в чужеземьи, у гонимых, у них особенно обострилось русское сознание и русская боль — потянулись утолить её здесь, а тут она поругана. — «Для нас у властей нет средств, а на увеселения не жалеют». В 93-94-х годах создался и существовал «Союз русских беженцев», но от русских — не дождался поддержки. Ослаб и рухнул.

Но, но! Как говорит наш Президент (7.11.97): «приходит время, когда повседневная жизнь граждан становится главной задачей государства».

«Приходит», приходит — да никак не придёт. После 12 лет всех «перестроек» и перебуровок, мы уже наглядно и телесно это ощущаем.

Описанные тут подробности с годами изменятся, но из нашей позорной истории они уже не уйдут. Эта скорбная беженская эпопея — ляжет тёмной полосой на российские 90е годы XX века. Без неё нет понимания ни современной России, ни современного Русского народа.