Глава 6 Дело о ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ КОНСТИТУЦИИ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 6

Дело о ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ КОНСТИТУЦИИ

Но как бы ни сложно шла сельскохозяйственная реформа, без коллективизации сельского хозяйства страна ни при каких условиях не смогла бы выстоять в начавшейся вскоре войне. Она же обеспечила возможность успешного продолжения индустриализации. Сталинский реализм был строг и лишен иллюзий. Однако «притормозив» темпы коллективизации, отвечая на призывы придержать и индустриализацию, в 1931 году Сталин заявил:

«Задержать темпы – это значит отстать. А отсталых бьют. Но мы не хотим быть битыми. Нет, не хотим! (Старую Россию)… непрерывно били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били польско-литовские паны. Били англо-французские капиталисты. Били японские бароны. Били за отсталость, за отсталость культурную, за отсталость государственную, за отсталость сельскохозяйственную. Били потому, что это было доходно и сходило безнаказанно. Помните слова дореволюционного поэта: «Ты и убогая, ты и обильная, ты и могучая, ты и бессильная, матушка Русь».

(…) Мы отстали от передовых капиталистических стран на 50—100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». И в этом Сталин оказался абсолютно прав. Ровно через десять лет началась Великая Отечественная война, из которой ведомый Сталиным Советский Союз вышел победителем.

Пожалуй, ни одна проблема, решаемая вождем в предвоенные годы, не стояла так остро, как вопрос о кадрах. Ему катастрофически не хватало работоспособных деловых людей с высшим образованием, способных сменить полуобразованных практиков, превратившихся в слой «вельмож-бюрократов». Выступая в январе 1934 года на XVII съезде ВКП(б), Сталин говорил: «Бюрократизм и канцелярщина аппаратов управления… отсутствие ответственности… – вот где источники наших трудностей, вот где гнездятся теперь наши трудности». Он уточнял: «Это люди с известными заслугами в прошлом, люди, ставшие вельможами, люди, которые считают, что партийные и советские законы писаны не для них, а для дураков».

Он постоянно возвращался к вопросу о кадрах. 4 мая 1935 года Сталин и правительство провели в Кремле прием в честь выпускников военных академий, впоследствии ставший традиционным. В своей речи, обращенной к молодым военным, он говорил: «Слишком много говорят у нас о заслугах руководителей, о заслугах вождей. Им приписывают все или почти все наши достижения. Это конечно не верно и неправильно. Дело не только в вождях…

Раньше мы говорили, что «техника решает все». Этот лозунг помог нам… мы ликвидировали голод в области техники… Это хорошо. Но этого далеко не достаточно… Чтобы привести технику в движение и использовать ее до дна, нужны люди, овладевшие техникой, нужны кадры, способные освоить эту технику… Вот почему старый лозунг «техника решает все»… должен быть заменен новым лозунгом, лозунгом о том, что «кадры решают все». Он пояснял молодым командирам: «Если мы хотим изжить с успехом голод в области людей и добиваться того, чтобы наша страна имела достаточное количество кадров, способных двигать технику вперед и пустить ее в действие, мы должны прежде научиться ценить людей, ценить каждого работника, способного принести пользу нашему делу».

Его слова не были пустыми фразами политика, популистски стремившегося поднять собственный авторитет. Осуществив индустриализацию и коллективизацию, Сталин поднимал на повестку дня вопрос о дальнейшей демократизации всех общественных отношений. Государство лишь тогда может считаться устойчивым, когда его социальное устройство отвечает чаяниям самого народа. Его действия не носили характер разовой популистской кампании. Это был комплекс мер, отражавших существо взвешенной и осмысленной им политики. Об искренности его призыва ценить каждого человека, способного принести пользу государству, свидетельствуют все последовавшие правительственные решения. 7 июля 1935 г. СНК СССР принял постановление «О выдаче сельскохозяйственным артелям государственных актов на бессрочное (вечное) пользование землей».

Но еще более очевидным выражением доброй воли Сталина, как государственного деятеля, стремившегося объединить весь народ, стало постановление Политбюро от 26 июля 1935 года «О снятии судимости с колхозников». Практически началась реабилитация людей, репрессированных по закону от 7 августа 1932 года. Это стало проявлением гуманной мудрости Сталина и государственного милосердия в отношении к осужденным крестьянам. ЦИК и СНК СССР предписывали: «Снять судимость с колхозников, осужденных к лишению свободы на сроки свыше 5 лет либо к иным, более мягким мерам наказания и отбывших данные им наказания или досрочно освобожденных до издания настоящего постановления. Если они в настоящее время добросовестно и честно работают в колхозах, хотя бы в момент совершения преступления были единоличники».

Фактически это решение стало амнистией всех, кто в той или иной форме сопротивлялся коллективизации. Предпринятая вождем откровенная либерализация социальной атмосферы страны распространялась и на образовательные права. 30 декабря 1935 года «Известия» опубликовали принятое накануне постановление ЦИК и СНК СССР «О приеме в высшие учебные заведения». В нем указывалось: «Отменить установленные при допущении к испытаниям и приеме в высшие учебные заведения и техникумы ограничения, связанные с социальным происхождением поступающих в эти учебные заведения или с ограничением в правах их родителей».

Через год с небольшим после выстрелов в Смольном Сталин вновь рассмотрел вопрос о «реабилитации» крестьян, осужденных на основе указа «Об охране социалистической собственности». 15 января 1936 года Верховному Суду, Прокуратуре и НКВД СССР было дано поручение создать региональные комиссии для «проверки правильности применения постановления ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г.». Только за шесть последующих месяцев комиссии рассмотрели 115 тысяч дел. Из них 91 тысячу они признали «неправильными» и освободили от дальнейшего наказания 37 тысяч человек. С 29 июля 1935 года, когда Политбюро в первый раз приняло соответствующее постановление, до 1 марта 1936 года подобная «реабилитация» распространилась на 768 989 человек. С них сняли судимость и прекратили «временное поражение в правах».

Еще два решения Политбюро касались «социально чуждых элементов», высланных из Ленинграда после убийства Кирова. В постановлении от 28 февраля указывалось: «Предложить НКВД и Прокуратуре Союза ССР в отношении учащихся высших учебных заведений или занимающихся самостоятельно общественно-полезным трудом, высланных в 1935 г. из Ленинграда в административном порядке вместе с родителями в связи с социальным происхождением и прошлой деятельностью последних, но лично ничем не опороченных, – высылку отменить и разрешить им свободное проживание на всей территории Союза ССР».

Сталин последовательно и неуклонно проводил демократические преобразования, направленные на гражданскую консолидацию всего общества. 23 июля 1936 года Политбюро приняло очередное решение: «Предложить ЦИК СССР и ВЦСПС лиц, высланных из Ленинграда, но невиновных в конкретных преступлениях, на время высылки не лишать избирательных прав и права на пенсию».

Реабилитационная оживляющая волна примирения докатилась и до отдаленных уголков ГУЛАГа. Еще 4 апреля лиц, осужденных в годы первой пятилетки по делу «Промпартии» на десять лет, не только помиловали, но и восстановили «во всех политических и гражданских правах». В их числе были Л.К. Рамзин, В.А. Ларичев, В.И Огнев и другие инженеры. Создавший конструкцию промышленного прямоточного котла, профессор Рамзин в 1943 году получил за изобретение орден Ленина и Сталинскую премию. Таким образом, действительные факты опровергают легковесное утверждение, будто бы убийство Кирова стало предпосылкой для развертывания репрессий. Все происходило по принципу – наоборот. Сталин последовательно и целеустремленно гасил пожар экстремизма, вызванный катаклизмами гражданского противостояния.

Признание общественной полезности Сталин закрепил и за армией. 23 сентября «Правда» опубликовала постановление ЦК и Совнаркома «О вводе персональных званий начальствующего состава РККА и о прохождении службы командным и начальствующим составом». Накануне Штаб РККА переименовали в Генеральный штаб. Новая система обеспечивала для военнослужащих перспективы продвижения по службе и укрепляла авторитет вооруженных сил. Одновременно в армии восстанавливались воинские звания старой русской армии, за исключением генеральского.

Вместо этого 20 ноября пяти военачальникам – Блюхеру, Буденному, Ворошилову, Егорову и Тухачевскому присвоили вновь введенное звание маршала. Через два дня был образован Военный совет при наркоме обороны; в армии была введена новая форма, со знаками различия на петлицах и рукаве. Возвращение воинских званий царской армии вызвало вспышку злобных филиппик в адрес Сталина со стороны троцкистов, обвинивших его в «измене» делу революции, и крики о возврате к царизму у «старых большевиков».

Но еще больший шок вызвала реабилитация казачества. Постановление ЦИК гласило: «Учитывая преданность казачества советской власти, а также стремление широких масс советского казачества со всеми трудящимися Советского Союза активным образом включиться в дело обороны страны… отменить для казачества все ранее существовавшие ограничения в отношении их службы в рядах Рабоче-крестьянской Красной Армии, кроме лишенных прав по суду». В армии восстанавливались казачьи части с их традиционной формой – «цветными (красные для донцов, синие для кубанцев) околышами фуражек и лампасами, с папахами, кубанками и бешметами».

Возвышение военных вызвало ревностную зависть соперничавших в славе с армией «чекистов». По просьбе Ягоды 7 октября 1935 года персональные звания были введены и в ОГПУ. С 26 ноября Ягода стал именоваться Генеральным комиссаром безопасности, что соответствовало званию маршала. Для умиротворения политической ситуации Сталин употребил не кнут, а пряник.

Он отчетливо осознавал, что для реального и эффективного управления народным хозяйством, основанном на фундаменте социалистической собственности, требовалось широкое привлечение к управлению страной новых свежих людей. Деловых, грамотных и преданных народу работников, способных осознанно и с полной отдачей сил осуществлять как политическую, так и административную власть.

В это время он придавал особое значение и стахановскому движению как тенденции, ломавшей прежние стереотипы, настраивавшей огромные массы на поиски рациональных способов организации технологических процессов и вносившей в обычную жизнь элементы творчества и дух соревнования. Начавшийся 14 ноября 1935 года в Москве съезд стахановцев продолжался четыре дня. Сталин выступил в день завершения съезда. Обращаясь к трем тысячам делегатов, он говорил: «Перед вами люди вроде товарищей Стаханова, Кривоноса, Пронина, Виноградовой… люди новые. Рабочие и работницы, которые полностью овладели техникой, оседлали ее и погнали вперед. Таких людей у нас не было, или почти не было, три года тому назад». Именно в этом выступлении он произнес знаменитые слова: «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. А когда весело живется, работа спорится. Отсюда – высокие нормы выработки. Отсюда герои и героини труда. В этом, прежде всего, корень стахановского движения».

На состоявшемся 21–25 декабря Пленуме ЦК было утверждено постановление: «Считать чистку партии законченной и не проводить ее в тех областях, где она не проходила». Провести с 1 февраля по 1 мая 1936 года обмен партийных документов «всем прошедшим и не прошедшим чистку». В многозвенную цепь преобразований попала и наука. 7 февраля было заявлено о прекращении деятельности Коммунистической академии. Право руководства наукой осталось за АН СССР.

Жить действительно стало лучше. Коллективизация уже приносила свои плоды. Еще 1 октября 1935 года, после отмены карточной системы, была восстановлена свободная продажа мяса, рыбы, жиров, сахара и других продуктов питания, а с января следующего года и промтоваров. В феврале ликвидировали Торгсин – сеть магазинов, торгующих товарами только за валюту. В ночь с 31 на 1 января 1936 года, впервые за годы Советской власти, во дворцах и клубах страны прошли новогодние балы и торжества. И казалось, что наступивший 1936 год обещал только радостные и оптимистичные перспективы.

Однако самым важным решением вождя, завершавшим первоначальный этап социалистического строительства, стала конституционная реформа. Впервые вопрос об изменении советской Конституции он поднял на совещании Политбюро и правительства еще 10 марта 1934 г. Но целенаправленно он вернулся к этой проблеме только в 1935 году, когда 10 января заместитель председателя ЦИК Енукидзе представил Сталину записку, в которой отмечалось:

«Основываясь на Ваших указаниях о своевременности перехода к прямым выборам органов советской власти (от райисполкомов до ЦИК СССР), представляю на обсуждение следующую записку… Признать целесообразным и своевременным переход к выборам районных, областных и краевых исполкомов, ЦИКов союзных и автономных республик и ЦИКа Союза ССР прямым и открытым голосованием (курсив мой. – К.Р.) избирателей непосредственно на избирательных собраниях, на которых избираются члены городских и сельских советов…»

Однако такой вариант реформы не удовлетворил вождя. Уже при чтении документа он дважды изменил слово «открытые» выборы на «тайные», а 14 января перепоручил подготовку постановления ЦИК Молотову. 25 января Сталин писал в обращении к членам и кандидатам в Политбюро: «Рассылая записку Енукидзе, считаю нужным сделать следующие замечания.

По-моему, дело с конституцией Союза ССР обстоит куда сложнее, чем это может показаться на первый взгляд. Во-первых, систему выборов надо менять не только в смысле уничтожения ее многостепенности. Ее надо менять еще в смысле замены открытого голосования закрытым (тайным) голосованием. Мы можем и должны пойти в этом деле до конца, не останавливаясь на полдороге…

1. Предлагаю через день-два после открытия VII съезда Советов созвать пленум ЦК ВКП(б) и принять решение о необходимых изменениях в Конституции СССР».

VII съезд Советов начал свою работу 28 января 1935 года. В завершение его работы прошел Пленум ЦК, который постановил: «Принять предложение т. Сталина об изменениях в конституции СССР в направлении: а) дальнейшей демократизации избирательной системы в смысле замены не вполне равных выборов равными, многоступенчатых – прямыми, открытых – закрытыми…».

Смысл намечаемой Сталиным конституционной реформы был сформулирован на съезде в докладе Молотова. В разделе, озаглавленном «Демократизация советской избирательной системы», указывалось, что «дальнейшее развитие советской системы» завершится «выборами своего рода советских парламентов в республиках и общесоюзного советского парламента». Это заявление было расценено иностранными журналистами, аккредитованными в Москве, как сенсация. В своих сообщениях они выделяли слова: «общесоюзный парламент», «советский патриотизм».

Для подготовки Конституции 7 февраля на первой сессии Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР седьмого созыва была избрана Конституционная комиссия из 31 члена ЦИК под председательством И.В. Сталина. И уже 30 апреля текст проекта был разослан членам Политбюро и членам Конституционной комиссии. После внесения поправок 15 мая проект Конституции утвердили на совместном заседании и представили его на рассмотрение ЦИК СССР.

О том, с какой целью осуществлялась конституционная реформа, Сталин рассказал в интервью представителю американского газетного объединения «Скриппс-Говард ньюспейперс» Рою Уилсону Говарду 1 марта 1936 г. Отвечая на вопросы журналиста: «В какой мере эта новая (избирательная) система может изменить положение в СССР, поскольку на выборах будет участвовать только одна партия?» – Сталин пояснял:

«Мы примем нашу новую конституцию, должно быть, в конце этого года… Как уже было объявлено, по новой конституции выборы будут всеобщими, равными, прямыми и тайными. Вас смущает, что на этих выборах будет выступать только одна партия. Вы не видите, какая может быть в этих условиях избирательная борьба. Очевидно, избирательные списки на выборах будет выставлять не только коммунистическая партия, но и всевозможные общественные организации…

Вам кажется, что не будет избирательной борьбы. Но она будет, и я предвижу весьма оживленную избирательную борьбу. У нас немало учреждений, которые работают плохо. Бывает, что тот или иной местный орган власти не умеет удовлетворить те или иные из многосторонних и все возрастающих потребностей трудящихся города и деревни.

Построил ли ты или не построил хорошую школу? Улучшил ли ты жилищные условия? Помог ли ты сделать наш труд более эффективным, а нашу жизнь – более культурной? Не бюрократ ли ты?

Таковы будут критерии, с которыми миллионы избирателей станут подходить к кандидатам, отбрасывая негодных, вычеркивая их из списков, выдвигая лучших и выставляя их кандидатуры.

…Наша избирательная система подтянет все учреждения и организации, заставит их улучшить свою работу. Всеобщие, равные, прямые и тайные выборы в СССР будут хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти. Наша новая советская конституция будет, по-моему, самой демократической из всех существующих в мире».

1 июня проект Конституции был обсужден ЦК ВКП(б). Проект устанавливал: «Законодательная власть в СССР осуществляется Верховным Советом. Высшим исполнительным органом государственной власти… является Совет народных комиссаров СССР». СНК СССР был «ответственен перед Верховным Советом и ему подотчетен…» Демократичность избрания органов власти гарантировала 134-я статья. Она декларировала, что выборы «производятся избирателями на основе всеобщего, равного и прямого избирательного права при тайном голосовании». Конституционная реформа предусматривала установление полного равноправия советских граждан независимо от их социального положения и классовой принадлежности и национальности.

Президиумом ЦИК СССР проект был одобрен на заседании 11 июня. Всесоюзный съезд Советов было решено созвать на 25 ноября 1936 г., а 12 июня проект опубликовали в печати. Его издали на 100 языках народов СССР тиражом свыше 60 миллионов экземпляров. Обсуждение конституции стало действительно всенародным. Оно шло в течение 5 месяцев. Документ зачитывался и обсуждался на многочисленных собраниях трудящихся; на пленумах Советов, заседаниях исполкомов, в секциях, в депутатских группах Советов; рассматривался на страницах печати и по радио. В октябре – ноябре итоги народного референдума были подведены на районных, областных, краевых, республиканских съездах Советов. В обсуждении приняло участие более 50 млн человек, а комиссия получила 154 тысячи предложений, поправок и дополнений.

VIII Чрезвычайный съезд Советов СССР открылся 25 ноября 1936 года. Заседание началось в 5 часов вечера в Свердловском зале Большого Кремлевского дворца. С докладом «О проекте Конституции Союза ССР» выступил Сталин. Он начал с цитирования постановления предыдущего съезда о необходимости демократизации избирательной системы и уточнения социально-экономической основы Конституции. Докладчик рассказал о тех поправках и дополнениях, которые появились в ходе всенародного обсуждения. Характеризуя изменения в жизни СССР с 1924 г. по 1936 г., он назвал этот этап как конец нэпа и «период полной ликвидации капитализма во всех сферах народного хозяйства».

Сталин указал, что теперь основой благосостояния страны стала социалистическая собственность, к которой относятся: «земля, леса, фабрики, заводы и прочие орудия и средства производства». Констатируя, что Советский Союз является «государством рабочих и крестьян», он подчеркнул, что Конституция «оставляет нетронутой диктатуру рабочего класса, не допускает свободу политических партий и сохраняет в силе нынешнее руководящее положение партии коммунистов в СССР».

Вместе с тем он решительно выступил против поправки о лишении «избирательных прав служителей культа, бывших белогвардейских офицеров, всех бывших людей и лиц, не занимающихся общеполезным трудом». Одновременно он отклонил и поправку, требовавшую «запретить отправление религиозных обрядов… как несоответствующую духу конституции». Сталин указал: «Советская власть лишила избирательных прав нетрудовые эксплуататорские элементы не на веки вечные, а временно до известного периода».

Предвидя возражения ортодоксов, он объяснил свою позицию: «Во-первых, не все бывшие кулаки, белогвардейцы или попы враждебны Советской власти. Во-вторых, если народ кой-где и изберет враждебных людей, то это будет означать, что наша агитационная работа поставлена из рук вон плохо и мы вполне заслужили тот позор, если же наша агитационная работа будет идти по-большевистски, то народ не пропустит враждебных людей в свои верховные ряды.

Значит, надо работать, а не хныкать, надо работать, а не дожидаться того, что все будет представлено в готовом виде в порядке административных распоряжений. Говорят, что это опасно, так как могут пролезть в верховные органы враждебные советской власти элементы, кое-кто из бывших белогвардейцев, кулаков, попов и так далее. Но чего тут, собственно, бояться? Волков бояться, в лес не ходить».

Указывая на особенности принимаемого документа, он говорил: «Советский Союз будет иметь новую социалистическую Конституцию, построенную на началах развернутого социалистического демократизма. Это будет исторический документ, трактующий просто и сжато, почти в протокольном стиле, о фактах победы социализма в СССР, о фактах освобождения трудящихся СССР, о фактах победы в СССР развернутой, до конца последовательной демократии».

Сталин осознанно выступил против ограничения политических прав населения страны; его не смущало то, что их получат люди, имеющие отличные от большинства граждан взгляды и мировоззрение. Он был уверен в силе существовавшего строя и не боялся подрыва основ государства. Конституционная реформа была направлена не просто на либерализацию политической атмосферы в стране. Сталин провозгласил переход от методов административно-социального принуждения к политике народно-демократической состязательности. Речь шла о реальной демократизации общества.

В докладе он не сказал ни слова ни о разоблачении вредителей, ни о троцкистах и зиновьевцах, ни о судебных процессах. Однако об этом не забывали аппаратчики. Тон задало уже первое выступление председателя украинского Совнаркома П. Любченко, открывшее 26 ноября прения по докладу Сталина. Рассказав об экономических успехах Украины за годы Советской власти, он дал оценку системе выборов с позиции борьбы с внутренними врагами.

«Враги нашей страны, – говорил Любченко, – думают, что введение всеобщего равного, прямого и тайного голосования, дальнейшая демократизация нашей страны должны породить расслабленность нашей воли, ослабить удар по врагам социализма внутри нашей страны – по шпионам и диверсантам… Советский народ… вправе и обязан уничтожить всякого врага – троцкиста, зиновьевца, националиста, меньшевика, который посмеет поднять руку против социалистического строительства, против испытанных, верных руководителей… В отношении этих врагов… может быть только один приговор – физически уничтожить». Агрессивную ноту усилил председатель Сибирского крайисполкома Ф. Грядинский: «Самые мерзкие убийцы, агенты фашизма – подлые реставраторы капитализма, диверсанты, террористы, троцкисты, гнусные троцкистско-зиновьевские последыши также пытаются мешать нам, убивая рабочих, как это было в Кемерове…»

К борьбе с врагами призывал и Председатель СНК Белорусской ССР Н. Голодед: «Грязные подонки националистической контрреволюции… будут беспощадно уничтожаться и стираться с лица земли». Об уничтожении остатков национал-уклонистов «в блоке с белогвардейцами, троцкистско-зиновьевскими бандитами» говорил председатель СНК Азербайджанской ССР У. Рахманов.

И такая ярко выраженная агрессивность не была случайной. Эти люди, пришедшие на верхние этажи власти в результате революции и Гражданской войны, не могли мыслить иначе, кроме как категориями борьбы, составлявшей суть их сознания и мировоззрения. Борьба с врагами была той питательной средой, в которой они выросли, сложились и вне которой уже не могли существовать. Так, отметив достижения СССР, 1-й секретарь ЦК КП(б)У Косиор пообещал: «Украинский народ уничтожит как троцкистско-зиновьевских выродков, так и остатки националистических предателей, ведущих свою подлую подрывную работу в качестве террористов, диверсантов, шпионов на службе… у озверелого немецкого и польского фашизма».

Такие резкие выступления не были экспромтами. Написанные на бумаге и насыщенные цифрами, они готовились накануне приезда в столицу, отражая уровень мышления, психологию и интересы оглашавших их партийных чиновников. От шаблонных и экзальтированных рассуждений вождей с мест разительно отличались деловые выступления людей из ближайшего окружения Сталина.

Так, прокурор СССР А. Вышинский указал на снижение давления государства на население страны. Он подчеркнул, что в первой половине 1936 года в сравнении с 1933 г. число осужденных в РСФСР понизилось до 51 %, а в БССР – до 24,5 %. «Снижение наблюдалось в УССР, закавказских и среднеазиатских республиках. Число осужденных по закону от 7 августа 1932 г. (за хищения общественной социалистической собственности) за первую половину 1936 г. сократилось в сравнении с 1935 г. «в РСФСР – в 3 раза, по УССР – в 4 раза».

Не соскользнул на тему о разгроме врагов и 1-й секретарь Ленинградской парторганизации Андрей Жданов. Рассказав об изменениях в промышленности и сельском хозяйстве области, перейдя к существу темы, сославшись на Сталина, он отметил: «Мы, диктатура пролетариата, трудящиеся массы нашей страны, имеем в руках все необходимые рычаги… чтобы предотвратить возможность появления в советах врагов конституции не административными мерами, а на основе агитации и организации масс». Он указал на «возможность осуществить государственное руководство обществом мерами более гибкими, а следовательно, более сильными».

Настроения, вызванные выступлениями экзальтированных ораторов, стремился нейтрализовать и глава правительства Молотов. Говоря о смысле конституционной реформы, он практически пересказал мысль, обнародованную Сталиным в интервью Рою Говарду и повторенную им в докладе на съезде. «Новая система, – говорил Молотов, – послужит дальнейшему оживлению как выборов в советы, так и всей работе советов. Эта система не может не встряхнуть слабых, плетущихся в хвосте событий организаций и не может не ударить по обюрократившимся, по оторвавшимся от масс… Эта система облегчает выдвижение новых сил из передовых рабочих, из крестьян и интеллигентов, которые должны прийти на смену отсталым или обюрократившимся элементам».

Прения, завершившиеся 1 декабря, показали наличие в руководстве партии двух групп. Первую составляло окружение Сталина, стремившееся на основе расширения демократии обеспечить укрепление государства за счет притока во властные структуры новых, свежих и грамотных людей из народных слоев. Вторая отражала настроения широкого регионального руководства, обеспокоенного предстоявшей реформой. Усматривая в ней угрозу потери собственной власти на местах, эта группа цеплялась за призывы борьбы с врагами и нагнетала атмосферу, требуя жестких мер и репрессий.

Во время работы съезда состоялось 12 заседаний. 1 декабря съезд принял постановление: представленный Конституционной комиссией проект Конституции СССР одобрить и принять за основу. Для рассмотрения внесенных поправок и дополнений съезд образовал Редакционную комиссию в составе 220 человек, поручив ей в трехдневный срок представить на рассмотрение съезда окончательный текст Конституции. Редакционная комиссия внесла в текст 43 поправки, касавшиеся 32 статей. 5 декабря, в результате постатейного голосования, Чрезвычайный VIII съезд Советов Союза ССР единогласно утвердил Конституцию СССР. Одновременно он поручал ЦИК СССР «разработать и утвердить положение о выборах, а также сроки выборов Верховного Совета Союза ССР».

Документ предусматривал две формы социалистической собственности – государственную (всенародное достояние) и колхозно-кооперативную. Всенародным достоянием Конституция объявляла: землю, ее недра, воды, леса, заводы, фабрики, шахты, рудники, жилой фонд в городах и т. д. Собственностью колхозов и кооперативных организаций утверждались: инвентарь, производимая продукция, общественные постройки. Земля закреплялась за колхозами навечно в бесплатное и бессрочное пользование. Конституция закрепила распределение общественных благ по принципу: «от каждого по способности, каждому – по труду». Этим положением государство гарантировало всем трудоспособным гражданам обязательное предоставление работы.

Высшим органом законодательной власти в СССР объявлялся Верховный Совет СССР. Высшим органом власти в период между сессиями ВС СССР являлся подотчетный ему Президиум, избиравшийся на совместном заседании обеих палат. Высшим исполнительным и распорядительным органом стал Совнарком.

В главе IX определялось, что правосудие в СССР осуществляется Верховным Судом СССР, Верховными судами союзных и автономных республик, краевыми и областными судами… Конституция закрепила принципы: независимость судей и подчинение их только закону. А рассмотрение дел во всех судах с участием народных заседателей при открытом разбирательстве. Высший надзор за исполнением законов наркоматами и учреждениями, должностными лицами и гражданами Конституция возлагала на Прокуратуру.

В главе X закреплялись основные права и свободы граждан СССР: право на труд, на отдых; на материальное обеспечение в старости, в случае болезни и потери трудоспособности, право на образование и равноправие граждан СССР независимо от пола, национальности и расы. Конституция СССР 1936 г., по праву названная Сталинской, была самой демократической в мире не только для своего времени, но и по сегодняшним меркам.

Она давала не декларируемые, а действительные гарантии для прав: на труд, образование, медицинское и пенсионное обеспечение для всех без исключения граждан общества. Даже в XXI веке граждане так называемых «демократических» государств не имеют таких социальных прав и защиты. Государств, в которых «демократия», подчиняясь фетишу денег, прислуживает единственному стимулу капитализма – праву получения сверхприбылей.

Может выглядеть парадоксально, но именно конституционная реформа открыла тот шлюз, который сметет в стране врагов народа. В этом и выразился феномен 37-го года. Именно демократизация общества станет первопричиной широких массовых репрессий, последовавших позже.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.