Бог-пост

Бог-пост

На неделе между 20 и 26 августа. – В мире разразился полномасштабный кризис ипотечного кредитования; россияне удивительно спокойно реагируют на новость, которая может обернуться мировой экономической катастрофой.

Седьмые годы, как правило, становятся кризисными для мировой экономики. Двадцать лет назад случился американский черный понедельник, когда индекс Доу-Джонса за одну торговую сессию обвалился на 23 процента. Десять лет назад произошло масштабное фондотрясение, за которым последовал азиатский спад и российский дефолт. Сейчас, в 2007-м, мы переживаем последствия тяжелейшего кризиса американской ипотечной системы, и не факт, что основные беды позади; как бы не случилась великая октябрьская капиталистическая революция: в октябре объявят данные о заложенных домах и невозвращенных кредитах, и тогда может тряхануть совсем уж сильно.

А может – и не тряхануть. И в этом весь фокус.

В нашем четко расчисленном и расписанном по графам мире нет и не может быть никаких предустановленных событий. Ни дурных, ни хороших. Мы точно знаем, что было в прошлом, и подчас готовы вести себя в соответствии с этим знанием в настоящем; но в действительности никто ничего гарантировать и предугадать не может. Да, в августе 2007-го десятилетний цикл кризисов на фондовых рынках снова подтвердился; значит ли это, что он стал закономерностью и уже сейчас надо готовиться к бедам 2017-го? Вовсе нет. Хуже того, любая попытка обсчитать судьбу и прописать ей правила хорошего (читай: закономерного) поведения с неизбежностью приведет нас к полной катастрофе. Это отлично понимал Пушкин; его герой по имени Германн, которого мой компьютер упорно пытается поправить в данную минуту на привычного Германа, с одним «н» на конце, надеется утроить, усемерить капитал, стать тузом, ради этого пугает старуху до смерти и получает от ее посмертной тени тайну трех карт. Старуха не обманывает: все три названные ею карты одна за другой срывают куш. Но в конце концов сам Германн случайно обдергивается, ставит по ошибке на даму; а дама его, как помнит всякий, убита. Закономерность удачи полностью подтверждена; при этом случай – откровенно торжествует.

Примерно так ведет себя современное человечество; оно хочет полностью обезопаситься от любых случайностей, гарантировать себе сегодняшнее состояние и неостановимый прогресс. Ради этого готово на смерть чужой старухи, общение с тенями забытых предков и отказ от любых идеалов.

Западная цивилизация продолжает говорить о безусловном принципе прав человека, о свободе как естественной основе жизни – и последовательно закрывает глаза на полное личностное бесправие там, где есть финансовый или армейский интерес. Будь то Китай с его невероятным ростом и невероятным же контролем за каждым. Будь то Россия с ее жестко подавленной информационной системой и тотальными приписками на выборах. (Многие считали, что приход иностранных совладельцев в состав российских медиахолдингов переменит ситуацию; не тут-то было, зона действия общественной репутации – Запад, а за его пределами свободолюбивые корпорации находятся как бы вне зоны действия сети.) И тем более тоталитарный Пакистан или фашизоидная Эстония – имею в виду не народ, а правящую элиту этой славной страны. Распространяется влияние спецслужб; по сантиметру, по миллиметру, но личные свободы неуклонно сдают позиции всеобщему контролю, оправданному жаждой безопасности. Отказавшись некогда от религиозных ценностей веры ради светских ценностей прав человека – во имя свободы, Запад медленно и постепенно, но все же начал жертвовать свободой и правами – ради контроля и безопасности.

Россия, напротив того, честно порицает правозащитные штучки, зато хвалит православные традиции. Даже министр иностранных дел Сергей Лавров сочиняет статью, где о нашей внешней политике пишет в терминах Уварова и Горчакова, а Нагорную проповедь приравнивает к вертикали мироздания. Но если отвлечься от слов и посмотреть непредвзято на дела, станет ясно, что православие тут решительно ни при чем. Независимо от личных воззрений наших вождей, которые не обсуждаем, потому что не наше дело разбираться с их бессмертными душами. При чем – лишь паталогический страх перед любыми переменами, поскольку они рискованны; налицо тотальное неверие в возможности России развиваться. Сохранить бы то, что есть… Любой ценой.

Ценой отказа от гражданских свобод. Ценой новой гонки вооружений – не соотнесенной с реальными военными потребностями и долгосрочными экономическими возможностями; «Булава» проносится над миром, стратегические бомбардировщики готовы подняться в воздух на боевое дежурство… Ценой всеобщей подмены понятий, ценной создания фантасмагорической картины мира, в которой против русского мира направлено все и такие мощные, грозные враги, как Грузия и Балтия, спят и видят, как бы захватить нас – и переправить в лапы вашингтонского обкома. Разумеется, как тут обойтись без новых опричников по имени «наши» (словцо терминологически возникло как раз в опричных грамотах эпохи Грозного царя). Они героически защитят нашу волю; а наша воля – ни во что не верить и усердно креститься, чтобы пронесло.

Разумеется, никакого греха в том, чтобы стелить соломку, отодвигать угрозы, управлять кризисами, – нет. Никто не обязан сладострастно отдаваться катастрофе; оно, пожалуй что, и вредно – с любой точки зрения, от церковной до медицинской. Но разменивать свою свободу, данную от Бога, – свободу развиваться, свободу иметь личные убеждения, свободу приумножать таланты, свободу жить за пределом кротовьей норы – на какие бы то ни было гарантии есть предательство. По отношению к Провидению. Если вы верующий. Или к судьбе. Если вы верите в то, что не верите. Запад, перестающий печься о праве личности и передающий системы управления погоновожатым, незаметно перестает быть Западом. Россия, забывающая о Царстве Небесном ради земного покоя и позволяющая вождям присваивать то, что принадлежит исключительно Богу, – тоже не вполне Россия. Русские церкви всегда были Бог-постами, постоянным напоминанием о том, что ничего окончательного на земле нет и быть не может: процесс творения – не завершился.

Но современный мир, что западный, что восточный, предпочел обустроить себя по принципу безумного чаепития; насвинячили, запачкали чашки и ложки – пересаживаемся к следующему прибору. Заранее зная, что когда-нибудь чистые тарелочки закончатся и мы зависнем над собственной грязной посудой. Но не в состоянии предугадать, в какой именно это момент случится.

…Так будет в октябре очередное сотрясение рынков или все-таки нет?