Стреляли в Политковскую, целили в Путина, попали в нас

Стреляли в Политковскую, целили в Путина, попали в нас

На неделе между 9 и 15 октября. – Путин в Дрездене прокомментировал убийство Политковской: власть в ее смерти не заинтересована, ее гибель нанесла ущерб гораздо больший, чем наносили публикации.

Прошу прощения, придется проявить сексизм. Многолетние наблюдения за женской языковой логикой привели к интересному наблюдению. На вопрос «зачем» женщины чаще всего отвечают «потому что». На вопрос «почему» – «для того чтобы». Неразличение причинности и целеполагания в данном случае принципиально и связано с особой языковой картиной мира; нет ни целей, ни причин, есть только мотивация поступка, который все равно будет совершен. Неважно, по какой причине. Необязательно знать, с какой целью.

Зато если вы спросите водителя-мужчину, как долго осталось ехать, он скажет: столько-то километров. А женщина за рулем сообщит: столько-то минут. Мужчина измеряет время пространством, женщина – пространство временем. И в данном случае она безупречно права; чтобы рассчитать свои действия после приезда, мы должны прикинуть оставшееся время пути; километры к нам и нашим действиям неприложимы.

Все это имеет самое непосредственное отношение к вопросу, который сейчас бурно обсуждается в обществе: кто убил Политковскую? С точки зрения следствия вопрос поставлен правильно. С точки зрения общества вопрос почти бессмысленный. Ну, предъявят вам сумасшедшего схинхеда, который имел к покойной такую личную неприязнь, такую личную неприязнь… Или обнаружат порученца беглого олигарха, очередного Михаила Каданева (это человек, который сел за убийство Юшенкова); кто-нибудь из нас помнит, как господин Каданев выглядит? Я лично вообще ни разу в жизни его не видел и надеюсь не увидеть никогда. А может, будет пойман отмороженный антикадыровец, который таким сложным путем хотел повредить чеченскому премьеру, только что отметившему свое тридцатилетие и получившему аттестат президентской зрелости. И что это объяснит? Нам-то куда важнее разобраться в том, зачем убили известную, но давно уже не слишком влиятельную журналистку, и сколько времени осталось всем нам до серьезного и почти уже неизбежного поворота современной российской истории.

Когда вопрос поставлен таким образом, кое-какие наносные версии убийства отсеиваются сами собой. Во-первых, очевидно, что жесткая публицистика Политковской была не причиной, а поводом для заказного преступления. Нравятся кому-то слова Путина, произнесенные в Дрездене, или нет, но по существу он прав: смерть Политковской нанесла куда больший ущерб действующей власти, чем наносили ее публикации последних лет. Они давно уже не вызывали той бурной общественной реакции, какая сопровождала их появление в девяностые и начале нулевых. Даже раздражения. Может быть, это плохо говорит об обществе, но это так, ничего тут не изменишь. Даже Михаил Леонтьев, и тот потерял интерес к облаиванию Политковской, а Леонтьев персонаж симптоматичный. Нервничали только кадыровцы; но эти законопослушные ребята в случае чего вполне могли обойтись без дополнительных трат на поездку в Москву и на командировочные; проблему Политковской они могли давно решить присущими им методами на своей территории, не залезая не чужую.

Во-вторых, приходится отмести и другую версию. Насчет заговора беглых олигархов. Не потому, что Березовский законопослушнее Кадырова, а потому, что он умеет считать ходы. Давайте договаривать до конца. Дело Политковской внешне напоминает дело Гонгадзе[7]. Но только внешне. Да, статьи Гонгадзе тоже были не причиной преступления, а только поводом столкнуть Кучму. Однако ж сюжет убийства Политковской никогда не приведет к такой развязке. Почему? потому что Россия не Украина, Путин не Кучма, и никаких внутренних оснований для управляемой оранжевой, тюльпановой, желтой, фиолетовой и серо-буро-малиновой революции в сегодняшней Москве нет. Что же до народных волнений, то гибель одной-единственной журналистки, даже столь принципиальной и смелой, никакого впечатления на массы не произведет. Политковская не Листьев, а 2006 год – не 1995-й. Зачем Березовскому вкладываться в рискованный проект (а в нашем гнилом мире убийство, увы, тоже стало проектом, со своим бизнес-планом, затратами на входе и дивидендами на выходе), не сулящий никакого выгодного ему результата?

Ничего не объяснит и третий вариант: Политковскую убил отмороженный патриот, мстящий за поругание русского народа. Даже если такого патриота поймают и заморозят обратно. Патриоты сами по себе действуют редко и до крайности непрофессионально; тут же работа (работа…) проделана вполне грамотно. Палач свое дело знал.

Попробуем зайти в проблему с другой стороны. Кто в данном случае проиграл больше всех – и почему? Если не брать в расчет близких и друзей (а кто же их, бедных, берет в расчет; тут ведь, дорогие мои, политика), то главный проигравший – гарант Конституции. Не только и не столько потому, что на Западе Путину будет объясняться еще сложнее. Не только и не столько потому, что будущая энциклопедическая статья о его правлении, внешне фантастически успешном, будет подпорчена еще одной мрачной строкой. Но прежде всего потому, что кто-то незримый напомнил главе государства, что все решения контролировать невозможно даже при рейтинге 70 процентов; что его мечта об уходе в 2008 году на вершине успеха и славы находится под постоянной угрозой, поскольку тонкий покров стабильности, накинутый им на Россию, все равно что тонкая корка льда над незамерзающим болотом. И поскольку есть внутренние силы, способные послать черный подарок ко дню рождения человеку, облеченному почти царской властью: не будем забывать, что Политковскую убили в день рождения Путина.

Мы не знаем и вряд ли узнаем, кто, как и в какой форме принимал это жуткое решение; более того: оно могло заключаться – и скорее всего заключалось – не в прямом заказе на убийство Политковской, а в осознанной готовности закрыть глаза на чужой заказ, пропустить удар, не помешать врагу нанести удар по друзьям. Но это решение, несомненно, принималось. И если искать аналогии, то сравнивать убийство Политковской надо не с убийством Листьева и Холодова, а с убийством отца Александра Меня – при всей принципиальной несомасштабности этих фигур. В данном случае речь не о людях, а о схемах. Смерть Меня в 1990-м предшествовала Риге и Вильнюсу, а самое главное – предваряла Форос. Не буду развивать эту опасную мысль, но лично у меня никаких сомнений, что 7 октября 2006 года мы стали свидетелями стрельбы по скрытой цели сквозь явную мишень.