Правило Волькера (Volcker Rule)

Правило Волькера (Volcker Rule)

Краеугольным камнем всей законодательной инициативы демократов выступает поправка, озвученная Бараком Обамой в январе 2010 года с подачи его экономического советника Пола Волькера, бывшего председателя Федерального резерва. Смысл поправки — любой коммерческий банк, на балансе которого находятся вклады, застрахованные FDIC, лишается права заниматься проприетарным трейдингом, то есть проведением спекулятивных операций с ценными бумагами, используя собственные денежные средства.

«Правило Волькера» — самое болезненное положение финансовой реформы, на пути которого буквально легли костьми протагонисты банковского трейдинга — Goldman Sachs, Morgan Stanley и J.P. Morgan. Удивляться не приходится: нужно быть близоруким, чтобы не разглядеть за «правилом Волькера» тени великого закона Гласса­Стигалла, на упразднение которого банкиры потратили 66 лет3!

В декабре 2009 года сенатор­республиканец Джон МакКейн и сенатор­демократ Мария Кантуэлл призвали конгресс восстановить закон Гласса­Стигалла в полном объеме, то есть безоговорочно разделить депозитные и инвестиционные функции банков. Однако яростное лоббирование Bank of America стало на пути поправки в конечный вариант H.R.4173.

 21 января 2010 года Барак Обама, трезво смотрящий на вещи, выдвинул смягченную формулировку — «правило Волькера»4, но даже частичное ограничение банковской инвестиционной деятельности (проприетарного трейдинга) не прошло слушаний в сенате.

Единственную поправку, обладающую потенциалом реального реформирования финансовой жизни Америки, завалили в сенате по всем правилам подковерной борьбы. Сначала сенаторы­демократы Джефф Меркли и Карл Левин выдвинули «правило Волькера» 20 мая 2010 в виде самостоятельной поправки. Но ее не допустили даже до голосования, благодаря умелому отводу по нарушению регламента, сделанному сенатором­республиканцем Ричардом Шелби.

Меркли и Левин предприняли второй подход, привязав «правило Волькера» к сторонней поправке сенатора­республиканца Сэма Браунбэка. Но за несколько минут до голосования Браунбэк снял свою поправку, похоронив тем самым и «правило Волькера».

Кончилось дело тем, что даже сам Пол Волькер пошел на попятную, заявив в майском интервью BBC, что и в мыслях не держал возрождать закон Гласса­Стигалла.

Полагаю, у читателей уже сложилось ясное представление о финансовой реформе Барака Обамы как о совокупности бюрократических мер, направленных лишь на усиление государственного контроля за частными финансовыми институтами. Ни на какие качественные изменения самой финансовой системы нет даже намека. Очевидно также, что депутаты конгресса дружно плывут в общей лодке, которую смертельно боятся раскачивать. Что касается разницы во взглядах на финансовые реформы между Слонами и Ослами, то... ее просто нет. Разнообразие в детали вносят лишь лобби, чьи интересы обслуживает тот или иной народный избранник.

Не буду утомлять углубленным анализом полноценных мер, которые только и могли бы реформировать американскую финансовую сис­тему. Тем более что ничего нового изобретать не приходится: меры эти давно и хорошо известны. Равно как известны и причины, по которым у этих мер нет ни малейшего шанса достучаться до истеблишмента. Посему достаточно ограничиться лишь перечислением:

пересмотр финансовой системы необходимо начинать с корня всего зла — Федерального резерва. Даже если оставить за кадром неконституционный (частный) статус этого заведения, сохраняется порочная практика безответственного повышения ликвидности за счет искусственно заниженных процентных ставок, что привело в период с 2002 по 2004 годы к беспрецедентному раздуванию спекулятивного пузыря в недвижимости, на бирже и на сырьевых фьючерсных торгах. Вторичное снижение процентной ставки осенью 2007­го вызвало безумный рост цен на нефть (с 68 до 147 долларов за баррель) и, как следствие, выход из­под контроля цен на топливо и продовольствие. Результатом подрывной (иначе не назовешь) деятельности «Феда» стало крушение целого ряда финансовых структур, погрязших в спекулятивном трейдинге деривативами второго и третьего порядка, с последующим вливанием триллионов долларов ради спасения горстки привилегированных гэмблеров. Что последовало за «работой» «Феда», читатель прекрасно знает: безработица на уровне Великой Депрессии, тотальная стагнация производства, гибель автопрома, крушение рынка недвижимости и продолжающийся рост пузыря на фондовом рынке; реформирование Fannie Mae и Freddie Mac (а заодно — и остальных GSE, предприятий, спонсируемых правительством) — главных отравителей ипотечного кредитного рынка сначала вследствие безудержной эмиссии сомнительно обеспеченного долга, а затем за счет многократного левериджа в виде спекуляций MBS; уничтожение дикого принципа marking­to­the­market, превращающего бухгалтерскую отчетность в казино Лас­Вегаса5; запрет высокочастотного трейдинга6, которым народные избранники так возмущались, однако в самый последний момент забыли помянуть его в новом финансовом законодательстве; восстановление закона Гласса­Стигалла в полном объеме.

Перечисленное выше — лишь начало реального реформирования. На следующем этапе необходимо пересмотреть совершенно губительный и порочный приоритет банковского капитала над промышленным, а в идеале — вообще отказаться от модели кредитных денег — этого Люцифера всей современной экономики.

Ничего этого мы не увидели в финансовой реформе Барака Обамы. А посему не составляет труда предсказать долгосрочные перспективы развития мировой экономики: после принятия нового законодательства все кризисные явления будут, как и раньше, повторяться со все нарастающей магнитудой, пока наконец не развалится вся система до основания, поскольку она нестабильна по определению7.