Любимый ПОРТРЕТ

Любимый ПОРТРЕТ

12 мая 2009 года.

А все-таки не очень убедительно («они никому не лизали») местоблюститель Дмитрий Медведев объяснил, почему он дал право первого интервью с собой Дмитрию Муратову и «Новой газете», а не, скажем, Александру Будбергу и «МК».

Ну, понятно, что не Леонтьеву и не журналу «Профиль». Когда лет десять назад Леонтьева в первый и, кажется, в последний раз допустили к телу молодого новоиспеченного премьера, он незамедлительно вылизал в прямом эфире задницу подвернувшегося ему пуделя любимого руководителя. Такое поведение сочли весьма похвальным, но все же несколько простоватым. Но Будберг-то не таков. Вот послушайте его глубоко личное, я бы даже сказал, интимное признание:

«У известного российского фотографа Сергея Берменьева есть мой любимый портрет Дмитрия Медведева. Очень серьезный, очень задумчивый человек стоит, ограниченный расплывчатыми и потому невидимыми препятствиями. Стоит между светом и тенью...»

Сколько такта, внутреннего достоинства, тонкого эстетического чувства и, я бы даже сказал, возвышенного духовного эротизма в этих словах заслуженного мэтра одной из двух древнейших профессий.

Густав Малер, Лукино Висконти, Сергей Берменьев, Александр Будберг — такой ассоциативный ряд имен мастеров мировой культуры ненавязчиво возникает в сознании завороженного читателя.

Будберг наряду с Хинштейном и восходящей звездой российской слИвистики Перекрестом прочно входит в список обязательного чтения наблюдателей российской политической сцены. Но если два последних — это рядовые ассенизаторы, через которых периодически опорожняются конкурирующие силовые структуры, то Будберг принадлежит к тому избранному кругу пифий, устами которых вещают вершители российской политики.

Годовщину тандема влиятельная кремлевская «партия бабла» отметила дуплетом юбилейных статей своих золотых перьев в «МК».

В первой рисуется портрет любимого руководителя, доказавшего своим ежедневным подвижничеством, что у России есть президент, непохожий на своего предшественника и готовый принимать ответственные решения.

Второй же текст (М. Ростовского) посвящен как раз предшественнику и посылает ему вполне определенный, как сейчас модно говорить в «элитах», сигнал — «Дорогой Владимир Владимирович! Путин Вы наш Российской Федерации! Слезали бы Вы с премьерских галер. И поскорее. Пока еще можем предложить Вам сравнительно безопасный пост председателя Конституционного суда».

Десять лет подряд те же самые будберги и ростовские рассказывали нам, рядовым обывателям, как замечательно мы все встаем с колен. А теперь выясняется, что итоги славного десятилетия, пройденного «партией бабла» рука об руку со своим национальным лидером, сводятся в основном к следующему:

«отсталая политическая система, откатившаяся при Путине еще на несколько шагов назад»; «декоративность формальных государственных институтов»; «отсутствие экономической стратегии»; «заоблачные зарплаты для собственного менеджмента в путинских госкорпорациях»; «для остального бизнеса — перспектива в любой момент быть отобранным силовиками»; «о процессах, происходящих внутри силовых структур, страшно даже задуматься».

Под градом таких разящих обвинений не от каких-нибудь шакалящих у посольств маргиналов, а от близких соратников по административной вертикали и по совместному бизнесу человеку даже не робкого десятка мантия с золоченой цепью могла бы показаться весьма удачной сделкой с правосудием.

Но Владимир Владимирович не читает «МК», не заходит в Интернет, незнаком с шедеврами известного российского фотографа Сергея Берменьева. И пока он очень органично и комфортно чувствует себя в роли «хозяина земли Русской», а там, глядишь, и государя Евразии. С какой обезоруживающей непосредственностью поведал он намедни заезжим японцам, как в 2012 году сядут они с Медведевым и решат, что им делать дальше с нами, людишками российскими. А «Медведев — человек очень порядочный», продолжил он, что в контексте нашей «отсталой политической системы», означает в переводе только одно: «Димон — пацан правильный, чисто конкретный, и вести себя будет по понятиям».