Моника Белуччи
Моника Белуччи
Нет ничего хуже попытки договориться об интервью со звездой – эстрады ли, театра ли, кино ли, все одно. Звезду окружает глубоко эшелонированная оборона в лице агентов, секретарей и прочих лиц, у которых одна задача: не допустить вас до нее. Для этого есть множество способов. Например, потребовать от вас непомерное количество денег. Так, агент Софи Лорен за интервью с ней назвал нам сумму в двести пятьдесят тысяч (!) евро. Интервью, понятно, не состоялось. Другой способ – назначать, а потом переносить день и время встречи. Мою встречу с Моникой Белуччи переносили пять (!) раз. Идея проста: либо отпадет желание, либо все будет просрочено. Признаюсь, был момент, когда мне хотелось послать Белуччи и все ее окружение куда подальше. Но звезда для документального фильма – это как драгоценный камень в короне, это то, что привлекает зрителя. Терпение и упорство победили.
Интервью состоялось в старинном парижском особняке, где Белуччи участвовала в фотосессии для журнала «Татлер» (особняк не ее, а из тех, которые сдаются хозяевами для свадеб, званых ужинов и тому подобного).
Я знал, что Моника Белуччи красива, но не был готов к тому, что меня ожидало. Моника Белуччи не просто красива. Она ослепительно красива. Не той чистой, ангельской красотой Рафаэля, которая меня совершенно не волнует, а плотской, зовущей, возбуждающей. Я сидел напротив нее и пытался разглядеть в ней хоть какой-нибудь изъян – тщетно.
Общалась Моника абсолютно естественно, не «строила» из себя никого. Кроме того, она умна и не лишена чувства юмора. Так что переносы и ожидание оказались оправданными.
* * *
Познер: Мы с вами однажды встретились в Москве. Что вы там делали? Какова была цель вашего визита?
Белуччи: Вообще, я была в Москве трижды. Два раза приезжала по приглашению Картье и еще один раз, последний, с Дольче и Габбана – мы друзья и уже давно сотрудничаем.
Познер: Было еще что-то для «Мартини» или нечто в этом роде – нет?
Белуччи: Да, мы делали совместный проект, также с Дольче и Габбана, для «Мартини».
Познер: Понятно. Есть легенда, что, будучи студенткой, вы якобы зарабатывали на жизнь в пиццерии…
Белуччи: Нет!
Познер: Это неправда?
Белуччи: Нет.
Познер: А легенда гласит, что вы там работали, и патрон в конце концов вас уволил – мол, из-за вашей красоты все мужчины Перуджи ходили туда, а их жены были этим недовольны. Поэтому вам указали на дверь.
Белуччи: Нет, это просто выдумка. Хотя я считаю, что это прекрасно – иметь возможность зарабатывать на жизнь с самых юных лет, быть независимой и так далее. Но нет, я училась в университете в Перудже, на юридическом факультете, и одновременно работала моделью, поэтому сначала переехала в Милан, затем в Париж, в Нью-Йорк, а потом бросила университет, так как работы стало очень много. Можно сказать, я предпочла просто жить. Я была очень молода, но рано повзрослела, поскольку мне требовалось стать экономически независимой. Это заставило меня жить взрослой жизнью, но я была еще очень и очень юна.
Познер: Вы не жалеете, что бросили юриспруденцию?
Белуччи: Нет. Сейчас я часто сотрудничаю с адвокатами, и порой их работа кажется мне чересчур скучной по сравнению с тем, чем занимаюсь я.
Познер: Ах, вот как? Понятно… Что для вас значит красота, женская красота?
Белуччи: Красота – это состояние души. Я всегда говорю, что самое важное – не быть красивой, а чувствовать себя красивой. И это, скорее, идет от внутренней зрелости, чем от внешних данных. Я считаю, что красота без умственных способностей, без чувств ничего не стоит. Да, она производит мощный эффект, но он длится не более пяти минут, если за этим ничего не стоит.
Познер: Как говорят американцы – «beauty is only skin-deep»[5].
Белуччи: Да, совершенно верно.
Познер: Ясно. Французы говорят: «Чтобы быть красивой, надо страдать», но некоторые на это отвечают: «Чтобы казаться красивой, надо страдать, а чтобы быть красивой, надо просто быть ею». Что вы об этом думаете?
Белуччи: По-моему, для того чтобы быть красивой, нужно хорошо себя чувствовать. Надо принять себя, а чтобы познать себя, требуется с этим работать. Особенно работать над собственной личностью. Я думаю, чем больше ты работаешь над собой, тем больше… Это внутренняя работа, которую необходимо проделать для того, чтобы принять свою внешность. Потому что есть очень симпатичные женщины, не считающие себя таковыми. Следовательно, мы больше зависим от того, что происходит у нас внутри, чем от того, как выглядим.
Познер: Вы актриса. Вас считают французской актрисой, итальянской, европейской. А кем вы сами себя считаете?
Белуччи: Ох, мне всегда казалось, что это очень скучно – говорить о себе… Просто мне посчастливилось сниматься в итальянских и французских фильмах, время от времени в американских, мне нравится сотрудничать с разными режиссерами. И в какой-то момент моя работа перестает быть просто актерской игрой – это уже человеческий опыт, очень интересный, поскольку ты общаешься с людьми, которые говорят на разных языках, являются носителями разного культурного наследия. Для меня это человеческие открытия, а не только актерская работа.
Познер: Есть ли для вас принципиальная разница между европейским кинематографом и американским?
Белуччи: Мне кажется, когда ты стоишь перед камерой, большой разницы нет. Потому что актерская игра – это актерская игра. Будь то во французском, итальянском или английском кино – меняется только язык. Конечно, разница в том, что в Европе меньше средств, чем в Штатах. То есть трейлер поменьше, съемочная команда состоит из меньшего количества людей, снимать нужно быстрее, на площадке меньше народу… Но перед камерой ты просто актер, наедине со своим одиночеством в процессе создания роли, независимо от языка.
Все эти фотографии я сделал, пока Моника Белуччи позировала для журнала «Татлер»
Познер: Почему, как вам кажется, американский кинематограф господствует и является популярным во всем мире? Например, возьмем французские фильмы – во Франции они хорошо известны, но в мире – не особенно. То же самое можно сказать об итальянском кино.
Белуччи: Да, оно было популярно… В прошлом. Оно было великолепно…
Познер: Да-да, так было, но давно.
Белуччи: Сейчас действительно все непросто…
Познер: Однако американское – везде в Европе, даже в Японии, где совсем другая культура… В чем, на ваш взгляд, секрет американских фильмов?
Белуччи: Мне кажется, что, скажем прямо, они хороши. Давайте называть вещи своими именами! Они действительно хороши. Есть очень интересное авторское кино, которое снимают талантливые люди, и есть фильмы, рассчитанные на широкую публику – они очень качественно сделаны, с поразительными спецэффектами. Ну и примите также во внимание невероятные экономические возможности, позволяющие иметь такие прокатные права, которые нам недоступны. Вот так. И фильмы хорошие, и американцы отлично защищают свой рынок. В то же время… Я жительница Европы, и я люблю европейское кино, но я также люблю и индийское кино, и китайское, и японское, и иранское… И по-моему, нас, европейцев, чрезвычайно интересует то, что происходит во всем остальном мире…
Познер: Гораздо больше, чем американцев!
Белуччи: Да, они, вероятно, более ориентированы на свой рынок. Таким образом, лично для меня быть европейской актрисой – это суперразвитие. Потому что я могу сниматься в американском фильме, но также работаю во французском, в итальянском кино… Вот недавно я снялась в иранском фильме, снятом режиссером Бахманом Гобади…
Познер: Он уже закончен?
Белуччи: Да, закончен. Съемки только что завершились. Я провела месяц в Стамбуле…
Познер: Это фильм о политике?
Белуччи: Это фильм о любви, но в нем также говорится об Иране до и после иранской революции. Я вдруг обнаружила, что, будучи европейской актрисой, имею возможность расширять свой кругозор и выстраивать отношения с кинематографами, которые сильно отличаются от кинематографа моей страны… Американцы же действительно создают потрясающие картины, которые идут в прокат во всем мире, но сами несколько замкнуты в собственном пространстве по сравнению с нами.
Познер: Есть ли актрисы, которые стали для вас источником вдохновения?
Белуччи: Да весь кинематограф меня вдохновляет! Естественно, мне очень нравится итальянское кино. Конечно, сейчас не так много итальянских фильмов с международной славой, но тем не менее это был кинематограф, послуживший школой для всего мира. Феллини, Росселини, Висконти, Де Сика и все великие итальянские актрисы, которые…
Познер (кивает): Антониони…
Белуччи: …Антониони. И все великие актрисы, которые стали частью этого кинематографа, – Маньяни, Лорен, Лоллобриджида, Мангано, Моника Витти… Эти женщины стали эмблемами благодаря таланту, красоте и женственности, и эти их качества настолько бесспорны, что они, можно сказать, установили диктатуру всемирной женственности.
Познер: Мы сейчас снимаем документальный фильм об Италии, поскольку этот год – год Италии в России. И я уже общался со многими итальянцами, мы много попутешествовали и еще продолжаем ездить по Италии. Но везде и всем я задаю один и тот же вопрос: что лично для вас означает «быть итальянцем»?
Белуччи: Для меня это… Это я. В том смысле, что Италия – часть моей личности, моего способа мышления, действия, это просто мой стиль жизни! Страна происхождения определяет даже то, как ты ешь! Иначе говоря, это то, как ты смотришь на само существование! Я думаю, Италия – страна, у которой есть немало недостатков, как и у многих других стран, но в то же время нас часто воспринимают как «прекрасную страну», страну, где есть искусство, красота, хорошая еда, хорошая жизнь… Это все же страна, которую отличает любовь к жизни. И действительно, несмотря на то, что порой политическая или экономическая ситуация бывает очень сложной, во время своих многочисленных путешествий я всегда встречаю… как бы это сказать… очень благожелательное, очень нежное отношение: «А, вы итальянка? Обожаю Италию, обожаю итальянцев!». Мне кажется, в других странах нас всегда принимают с большой любовью.
Познер: Да, это так. Но вы живете во Франции, а едите по-итальянски?
Белуччи: Ну, на самом деле я живу между Римом, Лондоном и Парижем. Это три моих города…
Познер: А как Лондон появился в этом списке?
Белуччи: Лондон… Просто я очень люблю Лондон. Для меня он служит неким мостиком между Европой и Америкой. И это город, где я чувствую себя очень свободно по сравнению с Францией и Италией – обожаемыми мною! Но там я ощущаю себя… как бы это сказать… То есть я знаю там многих, многие знают меня…
Познер:…тогда как в Англии вы как бы инкогнито?
Белуччи: Да-да, в Англии я чувствую себя… Англичане более…
Познер: Да-да-да, я понимаю…
Белуччи: У них есть понятие частной жизни… что совсем неплохо. Так что я достаточно много времени провожу в этих трех городах. За исключением тех моментов, когда работаю и порой внезапно уезжаю куда-то… неизвестно куда.
Познер: Италия только что отпраздновала стопятидесятилетие объединения. Как вы считаете, стала ли она наконец настоящим государством? Объединилась ли она или пока еще в каком-то смысле находится в процессе самоидентификации?
Белуччи: Думаю, что мы еще в процессе развития, поскольку наше воссоединение, объединение Италии произошло совсем недавно. И Италия состоит из провинций, где говорят с абсолютно разными акцентами. Иногда даже бывает так, что на расстоянии десяти километров друг от друга сосуществуют два разных произношения. Это страна, которая находится в поиске самой себя, и хотя союз уже осуществлен на практике, он еще не укоренился в умах людей. И еще… мне кажется, итальянцам предстоит объединиться духовно.
Познер: Я хотел бы сменить тему и, возможно, задать достаточно деликатный вопрос… И если вы не захотите отвечать, просто скажите об этом. Я где-то читал: вы сказали, что вы не католичка. И что вы не против религии, но она вас интересует с философской точки зрения. И вы нерелигиозны. Это так?
Белуччи: Вообще я получила религиозное образование…
Познер: Да?
Белуччи: Да, у меня религиозное образование, католическое, со всеми причастиями и всем необходимым. Но действительно, скажем так, я верю в важность религии, верю… как в философию, понимаете? Мне всё интересно. А так я, скорее, агностик. То есть я не хочу говорить о том, чего не знаю.
Познер: Понимаю.
Белуччи: Но я ничего не имею против религии. Я признаю значение молитвы, молитва может ко многому привести человека… Да, это так. Но что касается меня – то я больше верю в энергетику.
Познер: Что вас сейчас волнует? Есть ли в мире что-то, что тревожит вас, выбивает из колеи?
Белуччи: Таких моментов немало, как и у всех. Война, насилие… Я вряд ли что-то добавлю к тому, о чем и так все время говорят… И у меня есть дети… Я думаю о будущем, о том, что станет с человечеством… Но мне хотелось бы мыслить позитивно. Мне хочется верить, что человечество создаст что-то лучшее, несмотря на все то, что мы сейчас видим. В Средние века людей пытали и казнили на площадях, и все приходили на это смотреть как на спектакль…
Познер: Точно.
Белуччи: Да. И сегодня насилие тоже существует, но оно как-то более скрыто, возможно, людям стыдно за насилие. Мне хочется думать, что в общечеловеческом масштабе люди поймут: если они разрушают, то и где-то еще кто-то другой тоже что-то разрушает. Я верю в возрождение человечества, которое приведет к пониманию: идти навстречу другому и защищать другого означает также защищать самого себя, ведь это логично. У меня есть дети, и я надеюсь на лучшее. Раньше люди жили по сорок лет, сейчас – по восемьдесят. Я хочу думать, что, несмотря на имеющееся в мире плохое, налицо и пробуждение сознания, и устремление его к чему-то лучшему.
Познер: У вас две маленькие дочки?
Белуччи: Да. У меня две девочки, одной почти семь, а другой один год.
Познер: Они будут жить во Франции?
Белуччи: Ох, пока это маленькие цыгане. Они говорят на многих языках. Ну, младшей всего год, она пока еще мало говорит, но… старшая бегло разговаривает на четырех языках – на французском, итальянском, английском и португальском.
Познер: На португальском?!
Белуччи: Да, потому что мы часто бываем в Бразилии.
Познер: Вы, скорее, оптимистично смотрите на будущее своих детей? Или…
Белуччи: Послушайте, я надеюсь на лучшее, а иначе зачем было заводить детей? Повторю: я хочу думать, что человечество станет лучше…
Познер: Будем надеяться. Что ж, завершаю. Вы хорошо знаете Италию?
Белуччи: Достаточно хорошо.
Познер: Тогда подскажите. Если бы я мог поехать в Италию один-единственный раз и увидеть только одно-единственное место – что-то не туристическое, – что вы посоветовали бы мне посмотреть?
Белуччи: Есть столько всего, я не могу выбрать что-то одно…
Познер: И все-таки, одно-единственное место, которое важно именно для вас, то, на что вы смотрите со слезами на глазах?
Белуччи: Да всё! Потому что ты едешь в Тоскану, в деревню Сенезе, и она великолепна… Едешь в Умбрию, а Умбрия – это сады Италии… Едешь в Милан – это очень живой город, там происходит масса событий… Едешь в Рим – и видишь там самый красивый в мире свет. Едешь на юг – море, солнце, люди… Это Италия, сложно выбрать что-то одно…
Познер: Сложно, что и говорить! Но я бедный человек – могу поехать лишь однажды и увидеть что-то одно. Помогите же мне!
Белуччи: Ну, тогда я назвала бы… Рим. Рим – магическое место.
Познер: Магическое?
Белуччи: Да, для меня Рим – это магия. Для меня Рим – что-то невероятное. Я не римлянка, я из Умбрии. Я приезжаю в Умбрию, чтобы повидаться с семьей… Но Рим – это моя гавань. Я обожаю его… Его свет… Это нечто действительно волшебное… Эта его энергетика…
Познер: Мне он помог найти свои корни. Будучи первый раз в Риме, я посетил Форум, там было совсем мало людей, тихо, поскольку он находится ниже остального города… Я гулял там, среди руин… И тогда осознал, что да, я – европеец и мои корни здесь. Это мне действительно многое дало. И теперь каждый раз в Риме я иду туда… Не по туристическим маршрутам, которых существует великое множество. Там всегда немноголюдно, и это меня привлекает. Вы часто бываете в Риме?
Белуччи: Да, когда есть возможность, я еду туда. Моя дочь родилась в Риме.
Познер: Что вы думаете о Москве? Я не знаю, видели ли вы город, но я не считаю его красивым. Санкт-Петербург очень красив, особенно старая часть, улицы… А Москва… да, там много энергии…
Белуччи: Мне нравится Москва… По-моему, это красивый город. Красивый, интересный…
Познер: Интересный?
Белуччи: Да, там много чего происходит. И русские – особенный народ. Они севернее, но мне кажется, что они очень близки итальянцам.
Познер: Хорошо, но все-таки надеюсь встретиться с вами в Риме. Спасибо вам большое, было очень приятно с вами общаться!
Белуччи: Спасибо вам!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.