Глава 3. Мир Эйгенсона

Глава 3. Мир Эйгенсона

Представим себе, что нефть не исчезла завтра. А что ее вообще не было. Никогда. Каким был бы мир без нефти?

Этот мысленный эксперимент был поставлен человеком титанического ума и профильной специальности. Разрешите представить: Сергей Эйгенсон. Нефтяник-практик, окончивший Уфимский нефтяной институт и всю жизнь занимавшийся нефтью – и как ученый-теоретик, и как практик, работавший на северах и пронюхавший всю нефтяную подноготную вместе со своим потом. Сейчас он уже пожилой человек, давно живет в Америке, в штате Иллинойс, растит внуков и пишет прозу.

Вот как-то так сложилось у нас в этой книжке, что подобрались в ней сплошь ученые, на досуге пробавлявшиеся сочинительством, – и Хойл, и Шкловский, и Эратосфен, и Удинцев, и Гулиа, и Эйгенсон. Один только Ларин как-то подкачал. Он все большую чужую прозу почитывал. Причем порой с риском для жизни. Одно время Ларин хранил у себя дома запрещенную книгу Джиласа Милована «Новый класс», за которую при Советах без разговоров давали «десятку». Однако пронесло. А если бы не пронесло, может быть, и не было бы металлогидридной теории. Точнее, появилась бы она много позже на радость Тектонике плит, которая к тому времени уже покрылась бы вторым слоем заплат…

Смех смехом, а я вот сейчас сижу и думаю: а ведь запросто могло не пронести! Было время, КГБ-шные топтуны за Лариным похаживали. Он говорит, что засекал их очень быстро. По взгляду в спину.

– Впервые я почувствовал это необычное ощущение – взгляд в спину – в тайге. Это был, конечно, взгляд медведя. Медведь мне ничего не сделал, ему было просто любопытно. Но с тех пор во мне это включилось, и я стал чувствовать спиной чужой взгляд. В тайге это всегда был медвежий взгляд. Но однажды я испытал такое же ощущение в Москве. Обернулся и увидел слежку. Проверялся потом неоднократно – выходишь быстро из вагона метро перед закрытием дверей и видишь краем глаза, как из соседнего вагона, разжав дверь, выскакивает неприметный человечек и направляется за тобой. Не знаю, зачем они меня пасли. Может, за связи, может, за реплики рискованные. Доносили же тогда стукачи на всех постоянно. Но закончилось все благополучно.

У всех героев нашей книги все закончилось благополучно. И у героя этой главы Эйгенсона тоже. Спокойная жизнь в Америке с внуками, которых он возит то на каток, то в бассейн, то на уроки французского, – что еще нужно человеку, чтобы спокойно встретить старость?

Но когда до внуков было еще далеко, а кругом кишел Советский Союз, Эйгенсон включил свою светлую, как лампа Ильича, голову и задумался над тем, как сложилась бы судьба земной цивилизации, если бы на Земле не было нефти. Ну, или почти не было.

Перед развилкой. Хроника событий

…В 1799 году чудом уцелевший во время Великого Террора французский профессор механики Филипп Лебон, преподававший в Школе мостов и дорог в Париже, получил от новых властей Франции патент на способ получения светильного газа путем сухой перегонки древесины или угля. В том же году Лебон изобрел термолампу для светильного газа, а в 1801-м предложил проект газового двигателя внутреннего сгорания со сжатием смеси газа и воздуха.

…В 1830 году австрийский химик К. Рейхенбах путем сухой перегонки дерева, торфа и каменного угля получил жидкое горючее, которое назвали фотогеном. Это был первый искусственный заменитель растительного масла и китового жира в лампах. Фотоген успешно конкурировал с сальными и восковыми свечами. Производство фотогена стало быстро расти по всей Европе. Его гнали из дегтя, смолистого шифера и других подходящих веществ. Чудо-топливо импортировали в Россию, и весь Северо-Запад царской империи освещался фотогеном. В России фотоген тоже начали производить, но зарубежный фотоген был лучше российского, поскольку проходил дополнительную очистку.

…В 1859 году Эдвин Дрейк – старатель-одиночка по прозвищу Полковник – пробурил первую в мире скважину для добычи нефти. До этого нефть добывали из земли, как воду – роя колодцы.

…Через год из нефти научились добывать керосин, который вскоре вытеснил фотоген. В том же «керосиновом» году французский механик Этьен Ленуар изобрел и построил первый двигатель внутреннего сгорания. Двигатель работал на светильном газе.

…Следующий год можно считать годом начала нефтяной лихорадки: скважина «Эмпайр» дала небывалый «урожай» нефти – 2500 баррелей в день! Причем из нефти тогда выделяли только одну фракцию – керосин, а все остальное просто сжигали в огромных чадящих ямах.

…В Российской империи тоже начали добывать нефть в промышленных масштабах, в районе Баку. До этого ее добывали «факультативно» – исключительно для лечения простудных (полоскали горло) и некоторых других заболеваний, а также для лечения потертостей у верблюдов.

…1876 год. Немец Николаус Отто построил четырехтактный газовый двигатель.

…К 1880 году керосин и керосиновые лампы так распространились по миру, что добыча китов уменьшилась в пять раз; это спасло огромных млекопитающих от полного истребления, которое наверняка случилось бы уже в начале ХХ века.

…В 1885 году нашлось применение тому, что до сих пор бездарно сгорало в чадящих ямах – бензину. Два хитрых немца – Даймлер и Бенц – сделали первый четырехтактный двигатель внутреннего сгорания на бензине. И получили патент на установку таких двигателей на автомобилях, мотоциклах и моторных кораблях.

…1895 год. Первая автогонка Париж-Бордо-Париж на автомобилях. Средняя скорость самодвижущихся экипажей – 24 км/час.

…1897 год. Снова отличился немец. Рудольф Дизель изобретает дизель.

Ну что, пора, наверное, выключить им нефть? Интересно, как они выйдут из положения?

Вскоре выяснилось, что запасы нефти подходят к концу. Ее оказалось очень мало на планете. Пик добычи пришелся на 1885 год. И с тех пор добыча только падала, а цены на нефть росли и вскоре доскакали аж до 8 долларов за баррель! Это уже ни в какие ворота!.. «Видно, у Бога больше нет для нас нефти», – сказал первый буровик полковник Дрейк, и эта его фраза вошла в историю. Альтернативную…

Исчезновения нефти практически ничего не изменило в истории начала ХХ века. Просто потому, что человечество еще не успело как следует подсесть на нее, нефть «весила» ничтожную долю процента на мировых рынках. Вспомним последнюю реплику Велихова, посвященную началу ХХ века…

Но что же делать с десятками миллионов керосиновых ламп? Неужели возвращаться к пушкинским временам – свечам и китовому жиру? Нет! Человечество, привыкнув к чему-то хорошему, никогда добровольно от него не отказывалось! Да и к чему отказываться от жидкостных ламп, если у нас есть фотоген? Который можно гнать из угля и из сланцев. Да, в конце концов, уже изобретена лампа Эдисона!

Проблема не с лампами. Проблема с автомобилями. Генри Форду с его скоростным конвейером впору сокращать производство и увольнять рабочих: газолин (смесь легких жидких углеводородов, получаемая при разделении промышленных газов) для двигателей внутреннего сгорания слишком дорог. Изобретатели вовсю экспериментируют с паровыми, электрическими и газовыми моторами, но на начало ХХ века автомобилестроение в Альтернативной истории отстает от истории Реальной лет на пять. И разрыв этот все растет. К 1913 году в мире не 2 миллиона автомобилей, как в Нефтяной реальности, а в четыре раза меньше. Автомобиль здесь – игрушка для богатых.

То же отставание и в авиации. Братья Райт так же совершили свой первый полет, продержавшись в небе те же 12 секунд, но вот дальше. На самолет нечего ставить! Уход со сцены бензина затормозил развитие двигателестроения. Оно пока в поисках альтернатив. Двигателестроители хватаются то за электрические аккумуляторы, то за газ, то за угольную пыль… Зато процветают дирижабли и фирмы по производству водорода.

А тем временем и в те же сроки возникают другие изобретения, нефти не касающиеся. Строится «Титаник», братья Люмьер снимают свой первый фильм про паровоз, химические фабрики приступают к производству азотных удобрений, Маркони и Попов на пару изобретают радио, юный Сталин грабит почтовые дилижансы на Кавказе, бледные чахоточные студенты мастерят бомбы в своих каморках, а старенький Жюль Верн пишет свой последний роман «Властелин мира».

Первая мировая война разразилась, как по расписанию – летом 1914 года. Лавину накопившихся противоречий спустил все тот же Гаврила Принцип своим знаменитым выстрелом в Сараево.

В Первой мировой нефть была на сотых ролях. Первую скрипку играли уголь, рельсы и паровые котлы. Автомобилей совсем мало, локальные перевозки осуществляются, в основном, гужевым транспортом. Самолетов в небе практически нет, и они никак не влияют на боевые действия на земле – так же, впрочем, как не влияли они на войну и в Реальной истории: первые самолеты-этажерки воевали, как правило, друг с другом. А массированную бомбардировку осуществляли в обеих реальностях дирижабли.

В море все так же воюют угольные эсминцы и броненосцы. Нет только подводных лодок, ведь им нужен дизель. Ах, ошиблись!.. Не заметили просто из-за малости. Вон они, плавают – полувоенные, полуэкспериментальные дизельные подлодки на рапсовом масле. Рапс теперь – стратегическая культура!.. Зато торпеды на подлодках такие же, как в Реальной истории, – на аккумуляторном ходу.

Танки, как ни странно, появились тогда же, когда они появились в Нефтяном мире, только работают они не на бензине, а на газолине, произведенном из каменного угля, или на спирту, выгоняемом из картофеля или брюквы (это теперь тоже стратегическое сырье!). Хотя вполне может быть, что на танках стояли двигатели с калильной головкой и ездили они на том же рапсовом масле. Но танки, как и самолеты, в Первой мировой не сыграли никакой роли. Да и как они могли ее сыграть, имея скорость 2 км/час?

Кстати говоря, Штаты с их огромными угольными запасами в Альтернативной реальности могли и не вступить в войну. Их решимость высадить в Европе экспедиционный корпус включилась после 7 мая 1915 года, когда капитан-лейтенант Вальтер Швигер на подводной лодке U-20 затопил пассажирский лайнер «Лузитания», совершавший рейс Нью-Йорк – Ливерпуль. Недалеко от Ирландии корабль был атакован и очень быстро затонул. Всего через 18 минут после взрыва торпеды он полностью ушел под воду, и из 1959 человек погибли 1198. Это событие взорвало Америку, и вскоре ее пехота уже топтала своими ботинками Европу.

Между тем, у рапсового масла гораздо худшая теплотворная способность, чем у дизельного топлива, хуже пусковые свойства и низкое цетановое число. Это значит, что рапсовые подлодки были по ТТХ хуже дизельных, и у капитан-лейтенанта Вальтера Швигера было меньше шансов добраться аж до берегов Ирландии. Но это, правда, не значит, что их не было совсем. Просто в мире без нефти Америка могла не вступить в войну так рано или даже не вступить в нее вовсе. Но это опять-таки ничего не изменило бы: не американский корпус выиграл эту войну, а регулярные армии России, Франции и Британии.

В общем, по большому счету, ничего в Угольном мире к концу войны не изменилось. Все случилось так, как случилось в мире Нефтяном – Версальский мир, контрибуции, русская революция. Только Ленин залез не на бензиновый броневичок, а на газолиновый. Но он совершенно не разбирался в двигателях и потому залазил на все броневички, которые попадались на его пути.

Наступили двадцатые…

Но, прежде чем перейти к джазу и сухому закону, а также строительству социализма в одной весьма аграрной стране, Эйгенсон предлагает нам определиться, что считать главными достижениями в техносфере ХХ века. Для XIX века главными достижениями были, бесспорно, паровоз с железной дорогой, пароход и телеграф. Ну а ХХ век подарил человечеству автомобиль, самолет, атомную бомбу, телевидение, компьютеры с Интернетом, спутники, пластмассы и мобильную связь. Как на все на это могло повлиять отсутствие нефти? Для ответа на этот вопрос посмотрим, в чем вообще принципиальное отличие нефти от прочих видов горючего топлива? Ну, например, с точки зрения теплотворной способности? Да ни в чем! Вот диаграмма, которая это прекрасно показывает.

Рис. 23. Теплотворная способность различных видов топлива

Судя по столбикам на диаграмме, лучше нефти только природный газ и водород. Но эти последние газообразны, а нефть жидкая, стало быть, хранить ее удобнее – сжижать не надо, загонять в баллоны под давлением не надо. Налил и забыл. В этом преимущество нефти перед газами. И в этом же ее преимущество перед углем: жидкое топливо легче сжигать, чем твердое – поставил форсунку и вперед. А чтобы сжечь твердое топливо, нужны колосники и транспортеры, лопаты и кочегары: 43 % команды угольного эсминца – люди, обеспечивающие подачу угля в топки.

Неудобства возникают также и при бункеровке, то есть при загрузке угля. Жидкость налил – и все. А твердый уголь. Вот как описывает Эйгенсон этот процесс: «…бункеровка, прием на борт угля – это уже общекорабельный аврал, суточный каторжный труд всех нижних чинов, после которого положены матросикам праздничные макароны по-флотски. Не дашь, заменишь обыденной гречневой кашей – можешь получить бунт, как на „Гангуте“ в 1915-м. Переход на нефтяное топливо – мазут для котлов или тяжелый соляр для дизелей, кроме тактико-технических удобств (быстрый набор скорости, повышение радиуса похода) позволяет уменьшить машинную команду в два-три, а то и четыре раза». Весьма доходчиво, не правда ли?..

Газ, правда, тоже очень удобно сжигать (та же форсунка), но как его хранить на корабле? В воздушных шариках? К тому же затраты на перекачку газа совершенно ужасающи – четверть (!) всего добытого в мире природного газа уходит на его собственную перекачку! То есть 100 % добыли, три четверти доставили потребителю, а остальное пустили в расход, чтобы добыть и прокачать добытое. У жидкой нефти сумма энергопотерь на доставку отличается на порядок – лишь 2 % добытого уходит на транспортировку. Тоже весьма показательно…

Наконец, третье преимущество нефти заключается в том, что она – отличное готовое сырье для химической промышленности. Синтетика, пластмассы, красители, моющие средства, разные присадки. Все это можно делать и из угля, более того, именно из угля и начинали когда-то все это производить, но потом перешли на нефть. Из нефти гораздо сподручнее. Во сто крат удобнее.

Но если нет гербовой, пишут на простой. Если нет нефти, будем делать, из чего придется. И делали…

В одной из своих книг я описывал, как немцы, оставшись без нефти во время Второй мировой, прекрасно без нее обходились. Их танки ни на минуту не вставали, грузовики ездили, и вообще все было тип-топ. Потому что немцы – технологически высококультурная нация – начали делать бензин из угля.

Только человеку, далекому от химии, производство эрзац-бензина из угля может показаться чем-то удивительным. А ничего удивительно в этом нет. Дело в том, что нефть и уголь – почти одно и то же. Основная разница в том, что в угле на один атом углерода приходится один атом водорода, а в нефти – два. Кроме того, в нефти есть еще азот, сера и кислород, которых, как справедливо отмечает Эйгенсон, «лучше бы и не было».

То есть из нефти нужно удалять примеси, а из угля нет. В уголь нужно просто добавить недостающего водороду. Да нет проблем! Как это делается? Мы знаем, как! Аналоги нефтепродуктов получали еще неграмотные крестьяне, добывая похожий на мазут деготь из березовых чурок. На Руси даже выражение такое было – «сидели деготь». Томили в особых ямах березовые дрова при высокой температуре без доступа кислорода. Процесс долгий. Поэтому «сидели». А если вспомнить тот же фотоген, похожий на керосин, который тоже добывали сухой перегонкой из дерева, или угля, или сланцев, или торфа, то ситуация становится более ясной: угарный и углекислый газ при этом процессе улетают, унося «лишний» углерод, и соотношение молекул углерода и водорода в остатках меняется в «нефтяную» сторону.

В нашей Нефтяной реальности в этом процессе более всего преуспели немцы, прижатые в угол Второй мировой и «несправедливым» довоенным переделом мира, при котором им нефти не досталось – не было ее ни в Германии, ни в немецких колониях. Пришлось подключать голову. Страдания всегда подталкивают прогресс. А если в рот сами падают бананы, прогресса не жди…

Но в мире Эйгенсона в добыче горючего из угля преуспели все государства, а не только немцы. Весь мир бросился экспериментировать: под высоким давлением химики гидрировали (наводораживали) каменный уголь и древесину, как в нашей реальности Ларин гидрировал металлы. И результаты замены нефти углем в Альтернативной истории были великолепны! И не могли быть иными, что подтверждает наша Реальная история, в которой за грандиозные успехи в добыче искусственного топлива была даже выдана Нобелевская премия. Ею осчастливили немецкого (естественно!) изобретателя Карла Боша за пару лет до прихода к власти Гитлера. Так что Адольфа ждал приятный научный сюрприз: третий рейх больше не зависел от нефти – по крайней мере, теоретически.

У кровавого диктатора Сталина были пятилетки, а у кровавого диктатора Гитлера – четырехлетки. Выполняя национал-социалистический план, немцы ударными темпами всего за 4 года построили 16 заводов по производству синтетического бензина из угля методом гидрогенизации. Плюс еще 10 заводов по производству углеводородов методом Фишера и Тропша. Теперь немцы почти не зависели от нефти не только теоретически, но и практически.

Не запутайтесь, это все было в Реальной истории!.. И первый завод по производству искусственного бензина был построен в Германии аж в реальном 1928 году Нефтяной истории. Правда, без Гитлера дальше этого дело не пошло: искусственный бензин был в десять (!) раз дороже естественного, нефтяного. Но пришедший Гитлер сделал ставку именно на эрзац – у него была своя логика: зачем тратить драгоценную валюту, покупая за рубежом естественный бензин, если можно за бумажные рейхсмарки выпускать свой из своего же угля? К тому же скоро Германия не сможет покупать бензин за рубежом, никто ей не продаст. Гитлер знал, о чем говорил!

(Эрзац-бензин в Реальном мире «не пошел» из-за дороговизны, а вот эрзац-газом планета пользовалась вовсю. Газогенераторные заводы по производству светильного газа из угля работали в разных странах довольно долго. Курский вокзал освещался газовыми фонарями до 1932 года, а в Праге газовые фонари на светильном газе работали до 1972 года!)

Уже после войны американские военные аналитики отметили, что общая масса стали, которую немцы потратили на свою индустрию по производству искусственной нефти, была в 3,5 раза больше, чем общий вес британского флота. Но игра стоила свеч. Если бы не это, Германия не продержалась бы в Мировой войне долгие шесть лет. Или лучше сказать «пять лет»? Дело в том, что Германия фактически проиграла войну за год до официального подписания капитуляции, это случилось 12 мая 1944 года. Так, во всяком случае, считал несправедливо осужденный позже Нюрнбергским трибуналом рейхсминистр военной промышленности, талантливый архитектор Альберт Шпеер.

В своих дневниках, написанных в тюрьме Шпандау, Шпеер отметил эту дату следующим образом: «12 мая (1944 г.) я не забуду никогда, потому что в этот день война с точки зрения техники была проиграна. С налетом в тот день 935 дневных бомбардировщиков 8-го американского воздушного флота на целый ряд предприятий по производству горючего в Центре и на Востоке Германии началась новая эпоха войны в воздухе. Она предвещала конец немецкой промышленности вооружений…» Коротко и ясно.

Сколько же получала немецкая военная промышленность жидкого топлива из одной тонны угля? А это как считать! Если считать только тот уголь, что загружается в реактор, то не так уж мало. Процесс гидрогенизации позволяет из тонны угля получить 633 килограмма искусственной нефти. В дальнейшем из этой «нефти» получают: авиационный бензин (368 кг), автомобильный бензин (68 кг), солярку (132 кг), так называемое печное топливо (47 кг), смазочные материалы (8 кг), парафин (10 кг).

Но если учесть еще и тот уголь, который непосредственно в реакции не участвует, но идет на обеспечение процесса, то есть на разогрев установки, получение свободного водорода из воды и пр., то ситуация уже выглядит менее блестящей – всего 164 килограмма полезного продукта выходит из тонны угля. Мало? Дорого? Неэкономично?

Да как сказать. Германии этого хватало, чтобы воевать на два фронта и вести войну на море. Да и СССР, воодушевленный немецким опытом, несмотря на бакинскую нефть, решил пойти стопами Гитлера. Еще не кончилась война, немец еще стоял под Курском, а по всему СССР уже было запланировано строительство множества химических гигантов по производству жидкого топлива из угля. Озадачены были все, в том числе и ведомство товарища Берии. Товарищ Сталин повелел организовать Главное управление искусственного жидкого топлива. Из воюющей Красной армии были демобилизованы специалисты-химики. В Московском химико-технологическом и в Томском индустриальном институте с 1 сентября 1943 года организовали подготовку специалистов по искусственному жидкому топливу. Ну и, само собой, было создано «Главное управление лагерей по строительству нефтеперерабатывающих заводов и предприятий искусственного жидкого топлива». Без этого у товарища Сталина не обходилось. Если где какая большая стройка намечается, то для ее обеспечения рабсилой создавалось соответствующее управление лагерей, которое занималось «наймом» кадров для этой стройки. Поскольку в СССР, строившем счастливое будущее для всего человечества, вовсю применялся рабский труд, без которого социализм существовать в принципе не может, каждый новый великий проект, начиная с Беломорканала, стартовал с того, что ведомство товарища Берии (и его предшественников) обеспечивало его бесплатными рабами.

После войны проект «Жидкое топливо» не затих, а, напротив, только набрал обороты. Из Германии в порядке контрибуции спешно вывозились недоразбомбленные союзниками заводы по производству эрзац-бензинов. Надо сказать, технология эта довольно тонкая, капризная, требует высокой культуры производства, больших давлений, грамотных немцев… В результате почти до конца ХХ века в СССР нормально функционировали только те установки, которые когда-то вывезли из Германии. А наши, отечественные, спроектированные по образу и подобию немецких, но с надписью «made in USSR», работали из рук вон плохо или не работали вообще.

Резонный вопрос: зачем в Нефтяной реальности Сталину понадобилось эрзац-топливо? Да затем, что бакинской нефти на всю страну не сильно хватало, а сибирскую к тому времени еще не открыли. Эрзац-бензин, конечно, дорог, но как, например, в Сибирь доставлять нефть из Баку? Проще построить там заводы по производству искусственного бензина, тем паче, что угля в Сибири полно.

Программа товарища Сталина по эрзац-топливу успешно провалилась, так же как провалились все его первые пятилетки. А построенные заводы были перепрофилированы на производство разной другой химической продукции. Из нефти…

С Реальной реальностью ясно. Ну а что было бы в Альтернативной реальности, в мире без нефти? Как развивались бы события там? Существовали бы в этом мире многочисленные танки, грузовики, самолеты?

Если полагать, что рост населения был бы таким же, как у нас, то для его обеспечения транспортом количество машин, кораблей, самолетов не может быть меньше 80 % от нашего. Ужаться на 20 % по транспорту – это максимум, что может себе позволить цивилизация, не меняя своего облика и почти не меняя привычек. Это не смертельно, 20 % можно достичь чистой экономией. А дороговизна искусственного топлива уж конечно поспособствовала бы его экономии! В мире без нефти американцы уже не строили бы свои дорожные пятилитровые дредноуты по 6–8 цилиндров. В этом мире советский шофер не сливал бы в канаву дешевую соляру в конце квартала, боясь, что конторе урежут фонды. В этом мире в центре городов не демонтировали бы трамвайные рельсы, а вместо городских автобусов старались бы пустить троллейбусы. Повышение цены вполне способно урегулировать избыточное потребление. И 20 %-ное сокращение планетарного парка всех видов самоходной техники, включая самолеты, только за счет экономии возможно и не смертельно. Возможно, в этом мире было бы меньше коротких авиарейсов и больше скоростных поездов, чуть раньше появились бы аэробусы, а дирижабли ушли со сцены чуть позже.

Учитывая известный из фашистского опыта реальный выход жидкого топлива при его производстве из угля, можно прикинуть, сколько угля потребовалось бы Альтернативному миру, при условии, что количество населения росло в нем так же, как в нашем мире. Реконструкция Эйгенсона дает нам следующие графики.

Рис. 24.Производство и потребление различных видов топлива в Реальной и Альтернативной истории

Итак, в отсутствие нефти планета добывала бы просто-напросто вчетверо больше угля, чем сейчас – без особых изменений в образе жизни людей. Но есть ли столько угля на планете? Да его много больше есть! Сейчас разведанные запасы угля превосходят годовую добычу в 200 с лишним раз. Уголь теперь даже не разведывают – зачем, если его и так на два века хватит? В Альтернативной реальности разведанных запасов хватало бы всего на полвека вперед (сейчас примерно на столько нам хватает разведанных запасов нефти по умеренным прогнозам – не слишком алармистским и не слишком оптимистическим). Но в Альтернативе уголь непременно разведывали бы и находили все больше и больше, поскольку, как считается, угля на планете минимум в 10 раз больше, чем уже открытых залежей. В общем, брось человечество свои ресурсы не на добычу нефти, а на добычу угля, требуемый уровень – 20 миллиардов тонн в год – был бы взят легко.

Когда-то в раннем Советском Союзе – на самой на заре нефтяной эпохи – уголь называли хлебом промышленности. Почему хлебом? Да потому что хлеб – всему голова. Хлеб – основа питания… Здесь слово «хлеб» имеет, конечно, расширительное значение: как солдатом могут порой называть и генерала, так в данном случае под хлебом имеется в виду не буханка на полке магазина, а зерновые продукты вообще. Потому что зерновые – это не только булки и каша, но и мясо, ведь скотина, кроме травы, жрет еще и зерно. Так что без зерна (хлеба в широком смысле) – никак. Это только легкая в мыслях Мария Антуанетта, когда ей доложили, что народ сидит без хлеба и голодает, могла воскликнуть: «Нет хлеба – пусть едят пирожные!» Потому что пирожные представляют собой тот же хлеб, но при этом стоят очень дорого. Прямо как искусственное топливо…

В дороговизне эрзац-топлива на своем печальном опыте убедился еще Гитлер. Ему пришлось вложить сталь, которая могла бы позволить ему построить суперфлот и захватить-таки царицу морей Англию, в заводы по производству искусственного горючего. Германии это топливо помогало держаться в войне. Но война – это экстремум, а может ли человечество долгое время жить «на пирожных»?

Для ответа на этот вопрос нам нужно поставить два вспомогательных вопросика. Первый: а всегда ли для экономики дорогой товар хуже дешевого? И второй: а действительно ли в жизни цивилизации энергоносители играют ключевую роль?

Начнем со второго вопроса. Он кажется очень легким. Первое, что хочется сделать, услышав такой вопрос, это сказать «да». Именно так и ответил когда-то Менделеев. Он взял и сопоставил для шести ведущих на тот момент стран мира (Америка, Россия, Франция, Германия, Австро-Венгрия, Англия) доходы от сельского хозяйства и промышленности. Рубль был тогда вполне полновесной валютой, и Менделеев считал в рублях. У него получилось, что шесть главных стран мира вырабатывают ежегодно на 16 миллиардов рублей сельскохозяйственной продукции и на 27 миллиардов промышленной. При этом уголь – главный энергоисточник цивилизации – стоил почти половину от того, что производило сельское хозяйство. А если приплюсовать сюда еще стоимость дров и торфа, то энергетическая сфера экономики при Менделееве почти сравнялась с сельскохозяйственной. Это было тем более удивительно, что всего за сто лет до этого энергосектор экономики не шел ни в какое сравнение с аграрным и занимал от него ничтожный процент. За эту сотню лет с цивилизацией случился важный фазовый переход, который обычно называют промышленной революцией: ведь основной пожиратель топлива – промышленность, а не частные домовладения.

«А в будущем значение топлива в жизни цивилизации станет еще больше!» – сделал вывод Менделеев.

И ошибся…

Прошло еще сто с небольшим лет. По данным Организации экономического сотрудничества и развития суммарный мировой ВНП на 2000 год составил примерно 36 триллионов долларов. А угля, нефти и газа в том же году было потреблено на 1,175 триллиона. То есть всего 3,2 %.

Почему не сбылся прогноз Менделеева? Потому что цивилизация за очередные сто лет сделала еще один фазовый переход – от промышленной стадии развития к постиндустриальной, то есть информационной. А информация ничего «не весит», перегоняется свободно, дублируется почти бесплатно, не теряя при этом своей ценности. Информация – тот продукт, которого ты не лишаешься, когда им делишься. И цивилизация, основанная на этом продукте, выглядит совсем по-другому, нежели цивилизация коптящих труб.

Вывод: относительная нужда в энергии у цивилизации падает, хотя ее абсолютное потребление может расти и растет.

Теперь плавно переходим к ответу на первый подвопросик: какой товар для экономики лучше – дешевый или дорогой. И здесь придется обратить самое пристальное внимание на столь нелюбимый мною социализм, который я так чудесно и обоснованно критикую в своих книгах.

Почему в Америке бензин стоит дешевле, чем в Европе, хотя цена нефти на мировом рынке одинакова? Потому что в Америке меньше социализма, чем в Европе. Вся европейская богадельня с ее доступной медициной, большими пособиями по безработице и прочей доброй социалкой базируется на двух вещах: высоких налогах на доходы и дорогом бензине, в стоимости которого налоговые накрутки достигают почти 70 %. В Америке бензин дешевле, потому что доля налогов, сидящих в цене топлива, в несколько раз меньше. Зато и бесплатной медицины там на всех не хватает. И отпуска не по месяцу-полутора, как в Европе, а всего две недели.

И когда растет цена на нефть, отчего кричат и стонут автовладельцы, одновременно растут и социальные разделы в бюджетах. Парадоксально, но факт: на каждый лишний доллар, попадающий в карман арабских шейхов при повышении цены на нефть, приходится три лишних доллара, падающих в бюджеты стран Евросоюза через бензиновый налог.

Вывод: дешевизна топлива в Нефтяной реальности позволяет накручивать на него допналоги. Дорогое эрзац-топливо в Альтернативной реальности этого резерва почти не оставляет. Соответственно, в Угольном мире чуть меньше возможностей для поддержания социалистической богадельни. И, значит, экономика будет развиваться чуть быстрее, ибо социалистическая богадельня есть ингибитор для экономики. Это с одной стороны. А с другой, мы знаем, что Союз Советских Социалистических Республик погубило резкое падение цен на нефть. Но в мире Угольном таких резких скачков цен на топливо, как в мире Нефтяном, не было бы: цена на уголь не скачет так непредсказуемо, как цена на нефть в силу того, что уголь распределен по миру более «справедливо», чем нефть. Уголь есть везде, на всех континентах и практически во всех странах. А не только у злых арабов. Поэтому потребление угля в Альтернативной реальности, скорее всего, просто росло бы потихоньку, без провалов, на протяжении всего ХХ века. Зато в этом мире не было бы нефтяного кризиса 1973 года. И не было бы хитро-агрессивной ближневосточной политики и раздувшихся на нефтяных деньгах шейхов. А что было бы? И насколько вообще справедливы наши прикидки, что общий транспортный парк планеты отличался бы в Угольной альтернативе от Нефтяной реальности не более чем на 20 %? Может быть, цена эрзац-топлива была бы такой, что потребовала бы гораздо больших изменений, а это уже необратимо изменило бы лицо цивилизации. Да, действительно, Германия в нашем мире существовала и даже воевала так, словно жила в Угольной реальности, но удалось бы это всему миру? То, что в состоянии сделать страна накоротке, напрягая для этого все силы, может не сработать в долговременном режиме. Мы приходим к тому же вопросу, с которого начали свои рассуждения: можно ли прожить на пирожных? Но теперь все данные для ответа у нас есть. Однако, прежде чем ответить, еще одно небольшое, но крайне познавательное отвлечение.

Мало кто знает, но на нашей планете помимо Германии была еще одна страна, которая некоторое время вынужденно жила в состоянии Угольной альтернативы. Эта страна – ЮАР…

В одной из своих книг я упоминал печальную историю о том, как белым цивилизаторам не удалось удержать свой последний цивилизаторский плацдарм в Южной Африке. После того как с обрушением колониальной системы европейцы ушли из Африки, континент погрузился во мрак дикости и кровавого хаоса. Наблюдателями был даже отмечен срок погружения – в течение трех лет после обретения независимости (читай, ухода белых) любая африканская страна превращалась в царство хаоса и насилия, в кровавую баню, потрясающую своей нищетой. Прекрасные города со стеклянными небоскребами ветшали на глазах, теряли остекление и рассыпались, мостовые зарастали грязью и проклюнувшейся травой, как древнеримские форумы, а инфраструктура приходила в негодность. Три года…

Исключением была только Южно-Африканская Республика. Там, боясь быть затопленными черной дикостью (или лучше сказать, «дикой чернотой»?), белые власти ввели режим апартеида, что означало режим раздельного проживания белых и черных. Там, где жили белые, была цивилизация. А там, где черные. соответственно. По сути, это была политика концентрации избыточного населения, малопригодного для функционирования в современной экономической машине, в отдельных резервациях – бандустанах – по типу черных кварталов в США. Только в США сепарация происходит автоматически, то есть на культурно-экономической основе, а в ЮАР она была законодательно закреплена. (Избыточными и малопригодными для экономики южноафриканские негры были не только из-за своей многочисленности, но и в силу крайне низкой культуры. Я до сих пор помню пропагандистский советский фильм, который видел в детстве. Он рассказывал о тяжкой участи угнетенных африканских негров и показывал, как толпу этих самых негров, нанятых на работу в угольную шахту, белый человек учит надевать ботинки. Белые честно пытались давать черным образование, о чем еще будет сказано чуть ниже, но их ци-вилизационная машина не справлялась с огромным количеством дикого материала.)

Режим апартеида позволял в течение целых десятилетий удерживать юг континента в лоне цивилизованного мира. Но цивилизованный мир, к тому времени необратимо пораженный опасным грибком социализма и либерастии, предал своих братьев в Африке. Западные либерасты (не путать с либералами), любящие угнетенных и не любящие проклятых расистов, развернули по всему миру огромную кампанию, осуждающую систему южноафриканского апартеида. Накал этой ненависти белых либерастов к белым «угнетателям» был таков, что все развитое мировое сообщество в конце концов объявило плацдарму цивилизации на юге Африке экономическую блокаду. В ЮАР перестали завозить нефть.

…Забегая вперед, скажу, что усилиями мирового сообщества система апартеида была-таки сломана, и черная волна захлестнула страну. Из ЮАР побежали белые специалисты, экономика страны треснула и просела. ЮАР стала больше походить уже не на Европу, а на всю остальную Африку. Запад возликовал: зато негры освобождены!

И это действительно было так: негры в своей обычной манере принялись крошить и убивать – и белых, и друг друга.

Вот как описывает будни сегодняшней постапартеидной ЮАР один из журналистов: «Ради поддержки черного фермера вполне могут экспроприировать часть земель у белого. Пока в ЮАР не отнимают фермы, как в Зимбабве, потому что поняли: без белого фермера сельское хозяйство просто рухнет и в стране наступит голод. Проезжаем пригород Йобурга, где местные жители держат маленькую армию охранников для защиты жилищ. Иначе нельзя: в Йобурге редко кто ходит без оружия, город держит мировой рекорд по количеству убийств в день – около 12. Мой новый знакомый говорит, что он тоже всегда при оружии. Охранники с автоматами патрулируют улицы круглосуточно. Автоматчика можно увидеть у входа в любой супермаркет. Мой знакомый жалуется, что жизнь в ЮАР ужасна – коррупция, наркомафия. Соседи – черные фермеры хорошо живут, но не потому, что две трети полей засевают кукурузой, а потому что одну треть засевают коноплей».

Несмотря на экономическое проседание после отмены апартеида, уровень экономики ЮАР все равно пока выше, чем в остальной Африке: в ЮАР живет примерно 5 % африканского населения, а производит страна столько продукции, сколько вся Африка. Не рухнуть во мрак и хаос стране помогло то, что «угнетенные» апартеидом черные элиты, взявшие власть в стране, имели очень неплохой уровень образования и потому догадались оставить часть высокотехнологичного бизнеса в руках белых. В пояснение этого феномена надо сказать, что при ужасном апартеиде колледжи ЮАР готовили каждый год в три раза больше чернокожих учеников, чем вся Африка вместе взятая. А относительное число автовладельцев среди южноафриканских негров превышало число автовладельцев в СССР. Ну, еще и то помогло стране совсем не опрокинуться в хаос, что рядом были в качестве страшного примера Мозамбик, Ботсвана и Зимбабве, где с белыми после «освобождения» не церемонились; в результате цивилизаторы покинули эти страны, и теперь там уже много лет царят ее величество Гражданская Война и его высочество Голод. И никакой экономики вообще нет, хотя когда-то экономика Зимбабве была сравнима с южноафриканской. А теперь там только пули и кровь, мухи и СПИД…

Апартеид, конечно, с точки зрения сегодняшней морали, был бякой и несправедливостью. Но если бы двести лет назад белые люди сделали в южной Африке не апартеид, а нечто пожестче – то, что европейцы когда-то сделали в Северной Америке, Новой Зеландии и Австралии – провели тотальную культурную зачистку территории с последующим заселением очищенной территории европейцами, сейчас ЮАР была бы островком цивилизованного мира – таким же, как Новая Зеландия. И никто даже не думал бы ни о каких санкциях. Равно как не вспоминал бы о зачистке. Но, увы, дорога ложка к обеду, курок нужно спускать вовремя. Система апартеида была мягкой формой того, что проделали с индейцами, майори и австралийскими аборигенами европейские колонисты. Но тогда слегка погеноцидничать было можно, а теперь не канают даже смягченные варианты.

Чего греха таить, апартеид был воистину ужасен: ЮАР при апартеиде имела крепкие границы, ограждающие ее от остальной Африки. Неужели потому, что белые не хотели отпускать своих «угнетенных» негров в вольную Африку? Как раз наоборот – негры из «свободной Африки» так стремились попасть в «апартеидную» ЮАР и стать угнетенными, что приходилось тратиться на суровые заграждения… Эту систему и сломали западные либерасты.

Но перед тем как сдать страну, белые южноафриканцы еще некоторое время сопротивлялись международной блокаде. И первым актом их сопротивления было строительство индустрии по производству искусственного жидкого топлива: 60 % потребностей страны в топливе обеспечивала химическая индустрия ЮАР, производившая топливо и сырье для химической промышленности из угля.

При этом южноафриканской индустрией эрзац-топлива, которая работала не в условиях войны, как германская, а в условиях конкурентной экономики, был накоплен большой практический опыт. Экстраполируя его на весь мир, можно узнать цену, которую человечество заплатило бы за отсутствие нефти на планете.

Вот что пишет по этому поводу Эйгенсон: «Суммарные капиталовложения для создания в Угольном мире отрасли по производству примерно четырех с половиной миллиардов тонн твердых, жидких и газообразных углеводородов в год обошлись бы суммарно в 4,5 триллиона долларов».

Много это или мало? БАМ стоил в триста раз дешевле. Вьетнамская война стоила Америке в десять раз дешевле. Эталон дороговизны – марсианская программа США – обойдется в 12 раз дешевле. Казалось бы, дорого. Но марсианская программа или вьетнамская война – проекты краткосрочные, длящиеся считаные годы. А нефтяная эра длится практически век. И ее инфраструктура тоже стоила своих денег. Которые можно было бы пустить на производство эрзац-топлив.

Если же взглянуть с другой точки зрения, то мы увидим, что указанная сумма в 4,5 триллиона долларов – всего лишь одна восьмая часть валового мирового продукта за один год. И в этом разрезе задача уже перестает представляться сложной. Уж одну-то осьмушку годового ВМП можно растянуть на сотню лет без напряга!

При этом, как показывают подсчеты Эйгенсона, которые я здесь опущу, цена барреля искусственной нефти, произведенной из угля, составляла бы всего-навсего 52 сегодняшних доллара. Нам, уже привыкшим к более высоким ценам на нефть, эта цена не кажется слишком уж высокой. Скорее весьма приемлемой. Правда, цены на нефть только недавно взлетели так высоко и еще неизвестно, как они поведут себя в дальнейшем. Но непредсказуемость нефтяных цен – фактор, который мы уже отмечали. А в экономике важнее предсказуемость цены, нежели дешевизна + волатильность (неопределенность, неуверенность) рынка.

Резюмируя все сказанное, можно утверждать, что без нефти цивилизация на Земле не остановилась бы на паровозах и пароходах. Более того, ее технологический облик практически не отличался бы от нашего, разве что забастовки шахтеров (любят они это дело!) стали бы постоянным фоном политических событий. (А вы когда-нибудь слышали о забастовках нефтяников?..)

Между Нефтяным и Угольным мирами нет никакой разницы. И там, и там появились телевидение, Интернет и цифровые фотоаппараты. И там, и там человек высадился на Луну… В Альтернативной истории Германия тоже проиграла обе войны, причем Вторую мировую в тот же самый день, который отметил в своих дневниках Шпеер. В обеих реальностях рухнула колониальная система. И в результате этого печального события как в нашей Нефтяной реальности, так и в Угольной альтернативе постиндустриальные страны кормят аграрные страны, поставляя туда сельхозпродукцию. Единственное отличие между мирами – в Угольной реальности СССР рухнул бы на четверть века раньше, поскольку его агонию продлила само-тлорская нефть.

Мы запросто могли бы жить без нефти! И даже лучше, потому что в нашей реальности нефтяными деньгами под-питывается арабский терроризм.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.