Армянский коньяк: вкус, знакомый с детства

Армянский коньяк: вкус, знакомый с детства

Накал экзотики в Армении необычайно высок. Особенно для близкой страны, куда можно долететь за три часа безо всякой визы. За пару дней, за длинный уик-энд можно замечательно обернуться, походить по безмятежному ночному Еревану, заглянуть в какой-то из древних монастырей, посидеть в пафосном ресторане, какие любят там открывать эмигранты, напробоваться местных коньяков, которые теперь признаны даже французами (!). Сейчас глобализация, вокруг целый космос напитков, – но ведь есть же история. Я прекрасно помню ту интонацию 70-х: «Какой-какой коньяк? О, армянский!»

И вот сегодня, когда выбор настолько широк, что я бы сузил (это слегка перефразируя Достоевского), на новом витке спирали мы вернулись к тому самому армянскому коньяку…

Предыдущая моя поездка в Армению имела место весной 91-го – Господи, да это ж еще при Советской власти! Здесь тогда стреляли, что меня как репортера очень занимало, но выпить и закусить было нечего, что по-человечески меня немало огорчало.

– Где тут у вас коньячку выпить, шашлыка поесть? – спрашивал я простодушно, избалованный тогдашними московскими кооперативными кафе. На меня смотрели как на идиота. Мы с фотографом в итоге пристроились обедать в столовой МВД, конечно же очень небогатой, а потом в горах в перерыве между боевыми действиями заезжали в деревни и там пили тутовую самогонку, закусывая крестьянскими же припасами. На обратном пути еле протиснулись в самолет – народ летел за сливочным маслом в Москву, везли ящиками, это было тогда роскошным бизнесом. Через сколько-то лет в Давосе, куда слетелась мировая элита покататься на лыжах и обсудить глобальные проблемы, я встретил тогдашнего армянского президента Кочаряна и сказал ему:

– Вот, пожалуйста, Швейцария; тоже ведь маленькая горная республика! Ведь могут же! Неплохо бы разобраться, отчего так, и перенять опыт!

И вот с тех пор прошли считанные годы. Не узнать Армению! Конечно, кругом полно временных трудностей, но жизнь-то идет! Богатые витрины с мировыми брендами, рестораны на каждом углу, такси… Это смутно напомнило мне довоенный Бейрут, который тоже легкий, спокойный, веселый, хотя, правда, и не такой древний. Ереван все-таки основан в 782 году до н. э., он аж на двадцать лет старше Рима! Это как-то впечатляет…

Армения, можно сказать, вошла в Европу, причем с неожиданной стороны, по факту сенсационной. Вскоре после того как мы с Кочаряном вернулись из Давоса (может, это мои слова вдохновили армянского президента, а может, и тот факт, что в конце 90-х годов ХХ века здешние коньяки стали брать призы на выставках во Франции), был подписан договор, и Ереванский коньячный завод вошел в холдинг Pernod Ricard.

Это случилось в 1999 году – ровно через сто лет после того, как армянское коньячное производство перешло к фирме «Н.Л. Шустов и сыновья». Здешние коньяки поставлялись к столу его императорского величества – звучит! Уже и императора нет, а коньяки все живут на благо человечества…

Шустов – это тот самый, который рассылал по Европе агентов; они там ходили по ресторанам и восклицали: «Как?! У вас нет шустовского коньяка? Это просто неприлично! Мы отсюда уходим».

Я разговаривал там с французами, представителями Pernod. Типа, как так получилось – вот Франция всегда протестовала против использования слова «коньяк» в названиях напитков, произведенных за пределами территории Cognac. Они отвечали:

– Латиницей мы армянам не даем писать Cоgnac, а кириллица – совсем другое дело…

В самом деле, Cоgnac и коньяк – совершенно разные вещи… Остроумное решение, компромисс, при котором обе стороны спасли каждая свое лицо и достойно вышли из конфликтной ситуации.

Легко догадаться, что, после того как французы вошли в бизнес, продажи стали расти стремительно.

Название «Армения», чтоб вы знали, дали стране греки. А раньше она, как вы помните из школьных учебников, называлась Урарту. Это значит «народ Ара» – по имени бога Ара. Там между вулканом Арагац и горой Арарат лежит Араратская долина, которая, вообще говоря, расположена на высоте километра над уровнем моря, – это житница всей страны. Остальное – горы, где очень непросто хозяйствовать.

Сам Арарат очень близок… От границы до него 15 километров по прямой. Когда смотришь откуда-нибудь сверху – в горной стране, как Армения, найти такую точку зрения несложно, – то видишь: блестит вдалеке Аракс, там проходит граница с Турцией, которую охраняют российские погранотряды. Русских в Армении любят, и это так трогательно: где еще осталось такое?

Аракс – это хорошо, на него смотреть просто приятно. А вон Арарат; тут посложней чувства, позаковыристей. Туда ведь причалил ковчег Ноя. Он привез не только тварей, но и семена. И – внимание! – лозу. И вот отсюда, с лозы из Ноева ковчега, гордо рассказывали мне армяне, и пошло по всему миру виноделие. Была еще версия о причастности к этому делу древних укров, но я, будучи в гостях, тактично смолчал. Разве только спросил скромно:

– А откуда он лозу привез, сам-то где взял?

– Про это история умалчивает.

А это, между прочим, самое интересное, кстати…

Хотя объективно можно рассудить и так: мало ли где росла та лоза; там же все затопило, и привет. Это был такой глобальный New Orleans, и там после не то что лоза – трава перестала расти.

В Нахичевани еще долго после почитали могилу Ноя, но потом ее, говорят, сровняли с землей кочевники…

После эту лозу с таким благородным происхождением принялись вырубать – вы прекрасно помните, когда и при каких обстоятельствах; заставь дурака Богу молиться…

Половину уничтожили. Был план вырубить все. Но не успели – страна разрушилась.

Арарат… Я как-то остановился посмотреть на него: он особенно хорошо смотрелся, слегка прикрытый облаками, – когда на переднем плане виноградник, в этом столько всего. И грузовой мотороллер у дороги, в кузов которого парень совершенно сицилийской кинематографической наружности грузил урожай. Живописного джентльмена, как оказалось, звали Микаэл Саакян. Он с братом Вартаном раньше работал в колхозе, а как тот развалился, семья получила небольшой участок и вот теперь возделывает свой маленький виноградник.

– Ну и как бизнес идет? Хорошая прибыль? – спросил я.

Вместо скромного уклончивого ответа Микаэл сказал ясно и прямо:

– Хорошая. Хорошая! – И добавил: – Да и вообще тут хорошо. Арарат близко. Особенно хорошо он утром виден. А ближе к обеду облака начинают закрывать вершину. Каждый день так…

– А что ж с Араратом делать?

– А что делать? Что нам делать? Вот, только смотреть…

Мне нравятся разговоры о том, что любителями армянского коньяка были Черчилль с британской королевой и прочие достойные люди. Почему нет… Хороши также и рассказы о том, что Максим Горький, приехав на Ереванский коньячный завод, тут «всю ночь бухал».

– Так он вроде не очень пил.

– В Армении – пил.

В отличие от Горького его коллега Андрей Битов на заводе не был, хотя в Ереване провел неделю с лишним. Я же, хотя Битов мне как-то ближе по всем параметрам, последовал примеру Горького и на завод зашел… (Об этом Битов написал в своей книге «Уроки Армении». А потом рассказал мне, что после, в новых поездках, на коньячном заводе побывал.) И долго стоял у витрины со старинными, шустовскими еще, бочками с коньяком. Мне из них не налили – наверно, берегут реликвию для какой-нибудь торжественной даты или вовсе для вечности. Да я и не в претензии. Когда напиток старше 40 или даже 30 лет, я оценить его не способен, мои вкусовые рецепторы различают только дубовость бочки и за ней ничего, кроме крепости… Признаюсь, употребляя вслепую сорокалетний напиток, я, может, не отличу коньяк от рома… Так что двадцатипятилетний «Наири» меня вполне устраивал…

Приятно вспомнить, сколько дегустаций в Армении я провел!

– Отметьте аромат засахаренных фруктов и дуба, из которого сделаны бочки. Теперь сделайте глоток: вы сразу почувствуете вкус персиков…

С некоторым внутренним сомнением пробовал я там такие непривычные для человека старой закалки вещи, как, например, коньяк со льдом или коньячный коктейль с ликером «Малибу». Однако пошло хорошо, да и что тут сказать – мир меняется, и добавление льда к коньяку не самое кардинальное новшество… Тут надо сказать, что такие эксперименты с коньяком проводятся не только в Армении, во Франции к ним тоже привыкли…

Приложение Как это виделось тогда

«Коммерсантъ» № 19/6, 13 мая 1991 г.

СОВЕТСКАЯ АРМИЯ: «МАЛОЙ КРОВЬЮ, НА ЧУЖОЙ ЗЕМЛЕ»

С 22 апреля части Советской армии и ОМОНа азербайджанского подчинения ведут активные боевые действия против приграничных армянских сел. Официально провозглашенная цель операций – «подавление и разоружение армянских боевиков, уничтожение их баз». Специальные корреспонденты «Ъ» ИГОРЬ СВИНАРЕНКО и СЕРГЕЙ ПОДЛЕСНОВ (фото) передают из района боевых действий.

8 мая, село Арцвашен

Регулярный полк СА воплощал в жизнь Указ президента о разоружении незаконных вооруженных формирований в армянском селе Арцвашен (село – анклав – находится на территории Азербайджана в 7,5 километра от границы). Таковыми формированиями, по мнению победивших военных, была группа пастухов, у которых изъяли полтора десятка совхозных дробовиков, и отряд милиционеров – у тех отняли десять автоматов и удостоверения. Военные выпустили поверх села несколько артиллерийских залпов и приняли сдачу оружия на околице, не заходя в село.

На наш вопрос, почему бы армии не поискать в селе боевиков, ради которых и планировалась операция, замкомандира полка, подполковник СА Сергей Курмачев, ответил, что такого приказа не получал. По его словам, Советская армия пришла в село с миротворческой миссией – предотвратить столкновения между армянами и азербайджанцами. Однако кто возложил эту миссию и на какие именно войсковые части, подполковник сообщить отказался. Зато согласился комсорг полка, старший лейтенант Арзу Гейдаров. Он рассказал, что полк входит в состав 4-й армии Закавказского военного округа и наполовину состоит из его земляков – азербайджанцев: «Мне обидно, когда сообщают «столько-то врагов убито внутренними войсками». Это мы все делаем, а мы не ВВ, мы Советская армия».

Позже, когда военные пустили журналистов в село, мы, пользуясь случаем, попросили Гейдарова показать боевиков. Комсорг указал на разоруженных армянских милиционеров. Действительно, статус их был неясен – по крайней мере после изъятия милицейских удостоверений и табельного оружия.

Приехал в село и подполковник Курмачев. Отвечая на вопросы жителей, он подтвердил, что действительно им, жителям, был предъявлен ультиматум: те, кто хранил оружие и использовал его, будут расстреляны. Однако один из старейшин села, принимавший участие в переговорах – Аршак Киракосян, – формулировку ультиматума по памяти уточнил: об использовании оружия речь не шла, расстрелять обещали тех, кто его просто хранил. Подполковник с уточнением согласился. И успокоил крестьян: «Чего вы волнуетесь, не убили же никого!» Сказанное соответствовало действительности – убитых в Арцвашене не было.

Жители тем не менее продолжали волноваться: двустволки они честно сдали, охранявшие их милиционеры тоже разоружились, и, таким образом, жители остались беззащитными среди окружающего их недружелюбного азербайджанского населения. Курмачева попросили прислать в село солдат для охраны от соседей, но он ответил, что такого приказа не имеет.

Начальник ОВД Севанской зоны Армении (5 районов) подполковник Цакан Хачатурян, беседуя с нами в райцентре Красносельск, счел разоружение его подчиненных справедливой мерой, предотвратившей кровопролитие: «У кого-то из милиционеров могли не выдержать нервы, после того как военные убили одиннадцать их товарищей в Ноемберянском районе».

По данным МВД Армении, 6 мая в районе села Воскарен Ноемберянского района Армении солдаты СА и азербайджанские омоновцы открыли огонь по автобусу с 20 армянскими милиционерами. 11 человек были убиты на месте, троих раненых увезли в Азербайджан, где они скончались от ран; еще шестерых взяли в плен.

* * *

10 мая, село Парвакар

В этот день самой самой «горячей точкой» в республике, по мнению и.о. министра внутренних дел Армении Ашота Манучаряна, было село Парвакар в Таушском районе, на границе с Азербайджаном. По сведениям министра, около пяти утра с азербайджанской территории прибыли части Советской армии с танками, БТРами и вертолетами и окружили село. Военные предъявили ультиматум – или к 16:00 армянские боевики сдадут автоматы, пулеметы и гранатометы, или село будет сметено с лица земли, а захваченных заложников отдадут азербайджанской стороне.

Мы прибыли на место через несколько часов и убедились, что сведения министра достоверны. В дополнение к пяти-шести вертолетам, десятку БТРов и БРДМ у плотины на речке стояли две реактивные установки «Град», нацеленные на село. Отчетливо были слышны одиночные автоматные выстрелы и залпы вертолетных пушек. В село въехать не удалось: навстречу нашей машине выехал БРДМ и загородил путь. Два офицера – полковник и майор, оба с пушками в петлицах – поинтересовались целью приезда.

Свои фамилии они назвать отказались, но причину интереса к Парвакару объяснили: два раза за сегодняшний день – в 05:30 и в 07:00 – армянские боевики из минометов, гранатометов и автоматов «в упор расстреливали военнослужащих», ранили нескольких солдат и офицеров, причем троих из них – тяжело. Анонимный полковник сообщил, что во время второго нападения им успели дать отпор и ранить одного боевика. Правда, раненый сумел скрыться. Своих раненых показать также отказался, заявив, что они увезены в секретный госпиталь. На вопрос, возможен ли обстрел села из нацеленных на него реактивных установок, он ответил, что возможен. И даже предложил корреспондентам «Ъ» пострелять самим.

Предложение пострелять мы попросили заменить разрешением проехать в село. Полковник, посоветовавшись с начальством, отказал. И сообщил решение руководства: если через две минуты корреспонденты на своей машине не уберутся, машина будет раздавлена военной техникой. На прощание полковник отнял табельный пистолет у нашего шофера – младшего инспектора спецназа МВД Армении Завена Амбарцумяна. Разрешение на оружие во внимание принято не было, протокола не составляли и фамилией милиционера не поинтересовались. Наш шофер предположил, что его пистолет, как и ранее изъятое у армянских милиционеров оружие, будет предъявлен общественности в виде трофея, изъятого у боевиков. И попросил на этот случай опубликовать номер пистолета: ПМ ГВ 8072 1987 года выпуска.

Под присмотром БРДМ корреспонденты «Ъ» выполнили боевой приказ: отъехали от села на пять километров. БРДМ вернулся на позиции, мы дальше не поехали, оставшись наблюдать за боевыми действиями. Военные стреляли в сторону села, дважды применили «Град»: реактивные снаряды, пролетев над селом, разрывались на склоне горы.

К восьми часам вечера стрельба стихла, войска свернулись и ушли обратно в Азербайджан. Мы поехали в село и на дороге встретили заложников, только что вернувшихся из свернутого палаточного штаба военных: председателя сельсовета, директора совхоза, главного инженера и начальника районного УКГБ вызвали на переговоры в качестве парламентеров, но, по их словам, оставили в заложниках, «пока не выдадут закопанный в селе танк».

Начальник УКГБ Саша Товмасян как профессионал лучше всех ориентировался в ситуации. Он рассказал, что главным в штабе был генерал-майор, который назвался Андреевым из Управления угрозыска МВД СССР. По словам Товмасяна, поначалу военные требовали сдать 120 единиц оружия – автоматы, пулеметы, гранатометы и танк, спрятанные, по сведениям Андреева, в селе боевиками. Однако пришлось удовлетвориться шестью охотничьими ружьями.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.