Протест в новых условиях

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Протест в новых условиях

(радио «Эхо москвы», 11.06. 2012 г.)

Е. Альбац: Когда мы собирали этот эфир и определили тему «Накануне. Протест в новых условиях», мы имели в виду, прежде всего, поправки в кодекс административных правонарушений и в закон о митингах, принятые в ускоренном режиме, подписанные новым старым президентом Владимиром Путиным, несмотря на то, что Совет при президенте по развитию гражданского общества и правам человека на своем заседании определил этот новый закон ГД как антиконституционный и рекомендовал президенту наложить на него вето. Тем не менее, Путин это подписал.

Я полагала, что мы будем говорить о том, как будет проходить «Марш миллионов» завтра [12 июня] в условиях абсолютно драконовского закона, который, по сути, отменил в России статью 31-ю Конституции РФ, которая дает гражданам право мирно, без оружия собираться на демонстрации и шествия. Однако сегодня утром обстановка кардинальным образом изменилась. Сегодня прошли обыски у целого ряда лидеров оппозиции: у Алексея Навального, Сергея Удальцова, который здесь присутствует… Здравствуйте, Сергей.

С. Удальцов: Добрый вечер.

Е. Альбац: У Ильи Яшина, у Ксении Собчак. Полиция приехала к дому Бориса Немцова, но его там не оказалось. Член движения «Солидарность» Михаил Маглов был задержан, только совсем недавно его отпустили. К Алексею Навальному более полутора часов не подпускали адвокатов, обыск у него шел весь день, практически 11 часов. Шли обыски у родителей Ильи Яшина, шли обыски у родителей жены Алексея Навального Юли, в офисе Навального, у родителей Сергея Удальцова, прошли обыски у Алексея Сахнина, Марины Бароновой. Короче, сегодня у нас такой большой день, мы давно такого в отечестве не видели.

Как заявил представитель следственного комитета Владимир Маркин, у оппозиционеров изъята агитационная продукция, литература с антигосударственными лозунгами, списки активистов, более одного миллиона евро, разложенные по конвертам. Вот такое сообщение. Формулировки «антигосударственные лозунги» я не слышала около 25 лет, где-нибудь с 1987–1988 годов времен Советского Союза. Вот такой информационный повод сегодня, такая обстановка…

Я вам уже представляла — в студии Сергей Станиславович Удальцов, координатор движения «Левый фронт». Сергей, первый вопрос — что сегодня происходило у вас дома и в доме ваших родителей тоже?

С. Удальцов: Происходили беспрецедентные вещи. Я ко многому привык, часто общаюсь с правоохранительными органами волею судьбы, но то, что сегодня творилось, это в чистом виде беспредел. В 7 утра начали ломиться ко мне в квартиру, угрожали выломать дверь, перепугали всех соседей. Причем их не выпускали, пока шел обыск, не как у Навального 11 часов, но часов 5–6 шел обыск. Никого не выпускали. Людей напугали до ужаса.

Е. Альбац: Соседей не выпускали из подъезда?

С. Удальцов: С моего этажа. Они хотели выйти в магазин, их не выпускали. Самое страшное — пришли к моим родителям. Пожилые люди, пенсионеры, они никак к моей деятельности не относятся, живут своей жизнью, никак не вовлечены в протестные мероприятия. К ним тоже в 7 часов приехал целый автобус в сопровождении ОМОНа, представители следственных органов, понятые, с собаками, т. е. устроили такое шоу. К ним тоже стали ломиться. Моих родителей бедных довели чуть ли не до инфаркта. Я-то подготовлен, и то был в шоке, а что они ощущали?.. Это просто бесчеловечно — так себя вести. Причем ничего не забрали, ничего не нашли, естественно, у моих родителей, просто им вытрепали все нервы, довели до шокового состояния и уехали.

Е. Альбац: А как-то вашим родителям объяснили, почему к ним приехали с обыском?

С. Удальцов: Объяснили, что есть постановление Басманного, что характерно — опять у нас Басманный суд работает, — Басманного суда на проведение обыска в рамках дела по событиям 6 мая, якобы у меня, у них могут храниться вещественные доказательства того, как были организованы массовые беспорядки. Это, конечно, идиотизм. Тут уже никто не стесняется, здравый смысл отброшен, дана команда «фас», и они отрабатывают. Те следователи, которые приходили, они это и не скрывают, говорят — была команда. Они где-то себя даже неловко чувствуют, но служебный долг для них пока превыше всего. Перерыли всю квартиру вверх дном, как после татаро-монгольского нашествия. Я им сказал спасибо — теперь хоть уборку генеральную проведем вашими молитвами. Перерыли все, в каждую тумбочку залезли, в холодильник, под кровать. Миллионов долларов не нашли, оружия не нашли. Но изъяли кучу, они унесли несколько мешков, у меня еще просили, нет ли лишнего пакетика, я говорю: вы уж пришли, сами и обеспечивайте себе пакетики…

Е. Альбац: А что в мешках?

С. Удальцов: Документы, бумаги, все подряд брали. Смотрят, про «Левый фронт» написано — берем, про оппозиционную деятельность — берем. Я им говорю — это документы 5-летней давности, никакого отношения не имеют. Все, что попадалось, брали.

Е. Альбац: Компьютер?

С. Удальцов: Компьютер взяли, ноутбук взяли, телефоны взяли, фотографии, вплоть до фотографий моих детей, взяли. После этого дали, конечно, повестку на 11 утра завтра, в день «Марша миллионов». При том что я заявитель. Я не то что в 11 утра, я с 9 должен быть на месте, обеспечивать порядок. Они же после 6 мая кричали: вот эти организаторы спровоцировали… Мне завтра надо быть на месте, обеспечивать безопасность, а они меня вызывают к 11.00 на допрос, тем самым уже дезориентируют ситуацию.

Е. Альбац: А куда это?

С. Удальцов: Следственный комитет России, Технический переулок, дом 2. По закону, если ты не явился по повестке, тебя в 11 нет — могут сразу оформить принудительную доставку, они это быстро делают, я думаю, у них уже про запас все готово, и где бы ты ни появлялся, сразу под белые ручки подхватят и туда отвезут. Поэтому я думаю, что пойду с моим защитником с Виолеттой Волковой. Ее тоже, кстати, ко мне не допускали сегодня, до конца обыска ее не допускали.

Е. Альбац: Но тогда протокол обыска становится недействительным для суда.

С. Удальцов: Я указал в протоколе, что защитник не был приглашен, хотя я об этом просил. Посмотрим.

Е. Альбац: А видеосъемка шла?

С. Удальцов: Да, они вели видеосъемку, все фотографировали, все осматривали. Самое интересное — после обыска произошла провокация. Какая-то журналистка НТВ, пока мы все ходили — двери настежь, все в смятении находились, — она пробралась в мою квартиру, никого не спросив. Я захожу, смотрю — ходит человек неизвестный по моей квартире, снимает, как все разбросано. Естественно, ее призвали к порядку, мой защитник Виолетта Волкова, она и так была возмущена, с ней вступила в длительные переговоры. Была простая просьба: вас никто сюда не пускал, сотрите эти кадры, остальное — пожалуйста, мы вам даже интервью дадим. Она стала изображать, что не владеет техникой, ничего стереть не может. В итоге пришлось вызвать полицию. Они вместе с моим защитником Виолеттой Волковой уехали в полицию, и там эта девушка пишет заявление, что ее якобы насильно заманили в квартиру и там удерживали, потом не выпускали… Театр абсурда.

Е. Альбац: А Настя Удальцова была в это время в квартире?

С. Удальцов: Да, Анастасия тоже была. А с этой девушкой с НТВ я даже не общался. Это уже какая-то безумная провокация. Но теперь, если вы откроете Интернет, там написано: «Сергей Удальцов насильно удерживал журналистку НТВ». НТВ это радостно дает в эфир. Это, действительно, или помешательство у них, или им просто дали команду — мочить по полной программе, уже без всякого стеснения…

Е. Альбац: Сергей, спасибо, мы еще вернемся. Ольга Романова, вы много бывали в судах, много читали разных дел. Объясните, что происходит, зачем власти это делают, что за антигосударственные лозунги, о которых говорит г-н Маркин. Спасибо, если вы нам поможете в этом.

О. Романова: Я так думаю, что г-н Маркин апеллирует ввиду своего образования… Мы знаем о факте его отсутствия, недавний скандал о том, что у Владимира Маркина поддельный диплом. Я думаю, он вспоминает статью 70-ю уголовного кодекса 40-летней давности — советская агитация и пропаганда. Я думаю, до этого он еще что-то знал, а после — он не в курсе, что принят новый уголовный кодекс, что у нас новое государство, что все по-другому. Поэтому, естественно, если Россия будет свободной, то это, конечно, антигосударственный лозунг, согласно статье 70 уголовного кодекса Российской Федерации, наверное, 72-го года редакции, если не ошибаюсь.

С. Удальцов: РСФСР.

О. Романова: Да, РСФСР. 1972 год. Что касается судов, к сожалению большому, всем известно — нам, здесь присутствующим, известно доподлинно, — что судебной системы в России нет, она уничтожена, уничтожен институт прокуратуры, уничтожен институт суда. Как известно, суд — это вообще странообразующий фактор, самое главное — это независимый суд. Этого нет совсем. Это прежде всего то, что можно и нужно вменить в вину режиму.

Е. Альбац: Как вы объясняете, почему вдруг сегодня они решили устроить эти обыски, причем так шумно, много? Показали портреты Удальцова, Навального и Яшина на Первом канале.

О. Романова: Зато как. Это практически был триптих. На подложке красной, как вы любите, Сергей Станиславович…

С. Удальцов: Я даже не видел. Заявок не делал.

О. Романова: Во-первых, это красиво. Во-вторых, наконец-то зрители всей России увидели три очень красивых лица, над вами работали там хорошо, и почему нет белых бантов, я не очень хорошо понимаю. Они почти есть. Был комментарий довольно сдержанный. Мы явно видим, что идет масштабная истерика. Мы сегодня долго разговаривали с Сергеем Пархоменко, который общается с московской милицией, с московской властью по поводу этого митинга, он сказал, что видит противостояние, которое видим мы все, что московская милиция, как и перед 6 мая, все-таки видит ситуацию с земли, видит ее ближе. Но перед самыми митингами вмешиваются некие федералы, 6 мая был повод инаугурация, сейчас повод, видимо, федеральный праздник. Потому что все-таки Сергея Удальцова вызывают не в московский следственный комитет, а бери выше — в федеральный.

Е. Альбац: Оля, а вот то, что сегодня выходной день, и они проводили эти обыски, то, что завтра выходной день, и их вызывают на допрос, насколько это увязывается с процессуальным кодексом?

О. Романова: У нас вообще мало что увязывается с процессуальным кодексом. Бог бы с ними с праздниками, но дело в том, что Сергей Удальцов еще на больничном.

С. Удальцов: Да, у меня еще действует больничный, но это вообще никого не интересует.

О. Романова: Это нарушения, нарушения, нарушения… Но, как известно, в России нет закона, там столб стоит, а на столбу корона.

Е. Альбац: Вы полагаете, что сегодняшние маски-шоу с изъятиями и с полномасштабными обысками — это направлено на завтрашний день? И если да, то какой месседж они пытаются послать народонаселению?

О. Романова: Я думаю, что месседж очевидный — не ходите туда, бяка, детка, плюнь бяку. Естественно, для таких вещей нужен другой склад ума или вообще ум. А когда есть лакейские привычки поведения, когда есть такое колхозное мышление и самое главное — понравиться хозяину, который не любит дурных вестей, он любит хорошие вести… Хорошие вести — генералы налетели на женщин с детьми в 7 утра в праздник, отлично покошмарили девушку Ксению Собчак, совершенно прекрасно напугали всех родителей, наверняка чтобы они сделали внушение — ай-ай-ай, сынок, не ходи, плюнь. Вот как-то так.

Е. Альбац: Т. е. все направлено на то, чтобы завтра люди не пришли на «Марш миллионов».

О. Романова: Чтобы не завтра, никогда, чтобы поняли, что у нас все-таки есть красно солнце, которое может брови насупить, и тогда уж, конечно…

Е. Альбац: Вы о Путине?

О. Романова: Я о Путине, конечно.

Е. Альбац: Сергей Удальцов, ваше объяснение, зачем все это сегодня было устроено.

С. Удальцов: Глядя на то, что происходило, я вспоминаю «Марш несогласных» еще в 2007 году в Петербурге. В те годы активность была низкая, но тогда была похожая ситуация. Власти Петербурга во главе с Матвиенко постарались на славу: они тоже кого-то арестовывали, снимали с поездов, вплоть до того, что Матвиенко в прямом эфире местных телеканалов говорила, что акция несогласованная, выходить на нее не надо. Чуть ли не в метро объявляли: граждане, такого-то числа во столько-то не ходите на «Марш несогласных». Тогда мы тоже думали: или они идиоты, или это какой-то хитрый план. Видимо, они все-таки недалекие люди: вот такой антирекламой они вывели в тот момент, когда активность была невысока, тысяч десять. Я сам там был. Для того времени это было что-то такое… Это как мы в декабре увидели десятки тысяч людей на улице и удивились.

Сейчас, я думаю, они достигнут такого же эффекта. Я надеюсь на это, у меня есть такие предчувствия, что люди не испугаются, а в знак возмущения даже те, кто, может быть, и не хотел никуда идти, увидев и услышав все это, рекламу по Первому каналу, придут, и завтра будет очень много людей. Конечно, всегда думаешь: наверное, это какой-то коварный план. Но наблюдая год из года всю эту ситуацию, я здесь с Ольгой скорее соглашусь, что московские власти — и мы это видели в переговорах с мэрией, — они были готовы быстро все согласовать. Но в последний момент их кто-то сверху одергивал, и мы целую неделю метались: то они нам одно говорят, то другое, то дадим Якиманку шествию, то не дадим. Так же и здесь — вроде бы все согласовали…

Конечно, нет никакого резона накануне устраивать этот цирк. Но, видимо, опять же желание выслужиться, это следственный комитет, г-н Бастрыкин, видимо, может быть, чувствует неуверенность в своей будущей судьбе и хочет выслужиться, показать, какой он хороший исполнитель и отчитаться: видите, дело идет, расследуем, обыски, арестовываем, все отлично. Но при этом они сами себе яму и роют. Я практически убежден и я хочу москвичей призвать — давайте покажем, что мы не быдло, не стадо, что нас вот так примитивно запугать невозможно, давайте просто придем, тем более акция полностью санкционирована, придем и покажем, что нас действительно много, если не миллионы, то десятки, может быть, сотни тысяч. Это было бы классно.

Е. Альбац: Спасибо. Мне говорят, что к нашему разговору подсоединился Борис Немцов. Борис, вы здесь?

Б. Немцов: Добрый вечер.

Е. Альбац: Борис Немцов, тут про вас Маркин говорит, что вы скрываетесь от следствия. Борис Ефимович, что с вами происходит?

Б. Немцов: Со мной ничего не происходит. Я нахожусь в Подмосковье, ни с кем из полицейских и из следственного комитета я не общался за это время. Я знаю, что в подъезде, у меня на этаже и вокруг моего дома огромное количество вооруженных людей, я знаю, что они с 8 утра пытались ворваться в мою квартиру. Я знаю, что огромное количество людей, которые живут в моем доме, а там и дети, и старики, и женщины, в шоке от того, что происходит. Я знаю, что огромное количество людей, которые живут в центре Москвы, в районе Третьяковской галереи, в шоке от того, что происходит, им кажется, что происходит какая-то борьба с террором, что идут какого-то особо опасного преступника и так далее.

Я нахожусь за городом, меня нет в городе Москве, это сущая правда. С г-ном Маркиным я не говорил, с Бастрыкиным не говорил, с Путиным не говорил на сегодняшний день. Я сейчас слышал, что Сергей Удальцов говорил, я с ним абсолютно согласен. Я считаю, что это акция устрашения, акция запугивания. Они безумно боятся, Путин в первую очередь, что завтра придут сотни тысяч людей на наш марш. Марш в любом случае состоится. Я думаю, будет очень много людей. Это будет мирный конституционный марш за наши с вами права, за наши с вами свободы, за честную власть, за честные выборы, за свободную Россию. Он случится в любом случае. Задержат меня, задержат Удальцова, Навального, Чирикову, Яшина, Собчак — не имеет значения, он все равно состоится. То, что они сегодня исполняют, это позорище, это слабость, это трусость власти, это тотальный беспредел, это тотальный произвол. Я очень хочу завтра придти на марш и выступить на митинге, ровно поэтому я нахожусь в Подмосковье.

Е. Альбац: Борис, вы тоже считаете, что сегодняшние маски-шоу исключительно направлены на то, чтобы снизить явку людей на «Марш миллионов? Или это какая-то долгоиграющая история? Сначала мы наблюдали, как Дума с невероятной скоростью приняла поправки в кодекс об административных правонарушениях и в закон о митингах, потом с невероятной скоростью Совет Федерации это одобрил, затем Путин подписал. Или же это начало такой репрессивной политики, которую власть будет проводить по белорусскому варианту?

Б. Немцов: Я считаю, Женя, что это и то, и другое. Я считаю, что лукашезация России — это свершившийся факт. Я считаю, что, несмотря на то, что Путин ненавидит Лукашенко, он повторяет ровно то, что Лукашенко начал делать в своей стране много лет назад. И одновременно они по глупости и по наивности надеются, что народ это может запугать, что народ не придет, поскольку узнают, что лидеры оппозиции находятся под таким прессингом, под таким давлением, что их обыскивают, изымают у них компьютеры и так далее. Я могу сказать, что они абсолютно не чуют страну, которой они якобы управляют, не понимают людей, которые живут в нашей стране, не понимают москвичей…

Е. Альбац: Борис, это общие слова. Как всякий нормальный человек, я хочу понимать, чего мне ждать. Вы говорите — лукашезация. Мы знаем, что батька посадил оппозиционеров по тюрьмам, многие люди сидели по несколько месяцев, они теряли работу и так далее. За это батька и его правительство поплатились тем, что их не впускают в Европу и в США. Сейчас, как вы знаете, Комитет по международной политике Конгресса США одобрил акт Магнитского, и он сейчас будет представлен на утверждение Конгресса. Скажите, вы полагаете, что они пойдут по белорусскому сценарию, с посадками, с зачисткой всех средств массовой информации, или же у них есть некие сдерживающие факторы?

Б. Немцов: Они, безусловно, в шоке от того, что, по всей видимости, закон о Магнитском будет принят Конгрессом и вступит в силу в ближайшее время. Вы знаете, что, когда Путин после инаугурации подписал указ о приоритетах внешней политики и недопущении закона о Магнитском, что является главным внешнеполитическим приоритетом, они, действительно, считают это предельно важным, поскольку своих бандитов надо зачищать любой ценой, и это такой криминальный принцип управления Путина. Все это очевидно. Лукашезация — это ровно тот путь, которым пойдет Путин, это ясно. Что его может остановить? В отличие от Лукашенко, представители путинского режима — люди предельно коррумпированные, люди, у которых есть интересы на Западе…

Е. Альбац: Борис, короче. Сформулируйте мысль.

Б. Немцов: Есть счета в швейцарских банках, есть желание детей учить на Западе, и это единственное, пожалуй, что ограничивает вот эту клептократию от того, чтобы полностью повторить путь Лукашенко. Они зависят от Запада, они очень сильно хотят быть рукопожатными, они, чтобы их не исключали из «большой восьмерки», из Совета Европы, они хотят быть членами ОБСЕ. И это, пожалуй, единственное, что отличает сейчас Путина от Лукашенко.

Е. Альбац: Борис, спасибо… К нам присоединился и в студию «Эха Москвы» пришел Илья Яшин, у которого, слава богу, закончился обыск. У нас на телефоне также Борис Немцов. В студии Ольга Романова и Сергей Удальцов. Илья Яшин, расскажите, пожалуйста, что происходило с вами сегодня. У родителей тоже был обыск?

И. Яшин: Добрый вечер. Ну как добрый… Здравствуйте. Я сегодня принял участие в двух обысках. В 8 утра я был у Ксюши Собчак. Нас разбудил звонок в дверь. Ксения открыла. И первое, что я увидел в спальне, когда открыл глаза, это зашедшие бойцы ОМОНа, в полном обмундировании — в черных костюмах, в бронежилетах, с автоматами Калашникова, в черных масках. Я думал, что Ксюша в свойственной ей манере какой-то розыгрыш решила устроить накануне 12 июня. Но после того, как меня вытряхнули из кровати, сказали одеваться, я понял, что это на розыгрыш совсем не похоже. Очень много было народу, было 5 сотрудников ОМОНа в масках, были следователи, понятые, оперативники, которые буквально перерыли всю квартиру вверх дном. Причем интересно, что к Ксении Собчак, судя по постановлению, по тому, что говорили следователи, как таковых претензий не было. Претензии были ко мне. Мне предъявили постановление, в соответствии с которым я являюсь подозреваемым в организации беспорядков 6 мая.

Е. Альбац: Извините, Сергей Удальцов, вы тоже подозреваемый?

С. Удальцов: Пока я вызван на допрос как свидетель.

И. Яшин: Мне показали постановление суда…

О. Романова: Басманного?

И. Яшин: Да, Басманного. Исходя из этого постановления, я являюсь подозреваемым в организации и участии в массовых беспорядках. Второе — адрес моего фактического проживания — квартира Собчак, как установило следствие. На этом основании следователи вломились в квартиру, перерыли ее вверх дном, изъяли все деньги, которые были у Собчак в квартире, изъяли очень много документов, личные письма, изъяли все компьютеры, флэш-карты, телефоны.

После этого примерно через 6–7 часов Собчак отпустили. А меня сотрудники ОМОНа посадили в машину, причем сделали это через подземную парковку, так, чтобы не пересекаться с журналистами, которые на улице стояли, меня вывезли на улицу и повезли по адресу моей прописки, т. е. домой к моим родителям, которые, благодарю небо, несколько дней назад уехали отдыхать за границу, к счастью, не наблюдали всего того, что сегодня происходило у них в квартире. Открыли дверь. К счастью, ломать они ничего не стали, без меня не стали вламываться.

Тоже все перевернули вверх дном. Но, с другой стороны, здесь все уже происходило более корректно, здесь не стали изымать деньги. Потребовали, чтобы я открыл сейф родителей, я открыл, они посмотрели, пересчитали, какие там сбережения родительские. Ничего трогать не стали. Изъяли компьютер отца, при этом оставили ноутбук мамы. Просто посмотрели поверхностно, какие материалы содержатся, и увидели у отца на жестком диске фотографии наших протестных акций. Это стало основанием, для того чтобы компьютер опечатать и забрать. У мамы компьютер был чистый, ее компьютер оставили.

Изъяли айпад, изъяли какие-то документы, какие-то статьи мама подшивала с моими комментариями — изъяли, изъяли — внимание — книгу Валерия Панюшкина «12 несогласных», изъяли несколько болванок и компакт-дисков. Причем очень смешно — они разбирались с этими компакт-дисками. Знаете, как быки реагируют на красный цвет, вот следователи так же реагируют на белый цвет. Один оперативник перечислял названия этих самых дисков, а следователь внимательно слушал и принимал решение, что изымать, а что можно оставить. Он перекладывал диски с какими-то фильмами и дошел до диска, по-моему, он назывался «Белый вальс». Он говорит: «Какой вальс? Забираем». Самое смешное. Мама хранит с детства мои школьные сочинения. Вот они нашли тетрадки со школьными сочинениями 5-6-го класса, где я разглагольствовал о вечных истинах. Очень долго изымали, сфотографировали содержание этих тетрадок. Внимание — школьные сочинения за 5—6-й класс. Когда они ушли, одну из тетрадок я так и не обнаружил в ящике. Судя по всему, прихватили с собой. Претензий особых нет — пусть читают.

Е. Альбац: На каком основании из частной квартиры Ксении Собчак изымаются деньги? У нас нельзя теперь хранить деньги?

И. Яшин: Они между собой хихикали, что это общак революции.

Е. Альбац: А у них какие были доказательства?

И. Яшин: Никаких доказательств. Им не нужны никакие доказательства. Они изымали то, что вызывает у них подозрение. Задача Собчак теперь доказать, что это ее личные деньги, что они не мне принадлежат, что они не являются, как они говорят, общаком революции, что это ее частные деньги, заработанные честным трудом.

О. Романова: Общак революции — это я.

И. Яшин: Оля, прекратите. Вы сейчас дождетесь. Я призываю не бросаться такими словами. Он звонил в главк, он не хотел опечатывать. Это заняло очень много времени — каждую купюру нужно… Это заняло очень много времени. Они явно не хотели. Но они периодически звонили в главк советоваться, и там в категорической форме требовали забирать все. Ключ от машины у Собчак забрали. Все забрали.

Е. Альбац: Адвокат присутствовал при этом?

И. Яшин: Адвокат сначала не присутствовал. Адвокат приехал, только часа через 3 его пустили. Нам, во-первых, не дали позвонить адвокату. У нас сразу отобрали телефоны. Каким-то чудом из кармана нам удалось отправить смс-ку, и через какое-то время приехал адвокат. Его долгое время не пускали, потом все-таки пустил. Потом Генри Маркович Резник приехал, стоял часа два под дверью, пытался выяснить, почему его, известного на всю страну адвоката, не пускают к его подзащитной Ксении Собчак. Выглядело это все, конечно…

Я не хочу вдаваться в пафос. Но когда я читал «Архипелаг ГУЛАГ» и там описывались сцены этих ранних, утренних обысков… Помните, Солженицын писал: вы лежите разморенные утренним сном в своей кровати, а они заявляются к вам в квартиру, подтянутые, вооруженные и полностью отмобилизованные. Вот у меня были абсолютно такие же ощущения, которые Солженицын так красноречиво описывал в своем «Архипелаге ГУЛАГ». И поведение следователей, особенно одного упитанного, крупного юноши с усиками, который начал Собчак рассказывать о том, что «вы же понимаете, Ксения Анатольевна, почему это происходит, вот если бы вы дружили не с этим отморозком, а с каким-то правильным молодым человеком, у вас бы не было проблем, жили бы вы себе счастливо». Она говорит: «Что мне, с чекистами вашими?..» Вот это, говорит, было бы правильное решение.

Е. Альбац: Так и сказал.

И. Яшин: Так и сказал.

Е. Альбац: А каким образом они вошли в квартиру?

И. Яшин: Ксения открыла им. Она спросонья растерялась немного. Должна была придти домработница. Она просто открыла дверь. Это, наверное, была ошибка. Но я понимаю, что, если бы она дверь не открыла…

О. Романова: Они бы взломали.

И. Яшин: Мы ничего не собирались прятать. Поскольку я не являюсь организатором массовых беспорядков и даже их участником, нет ничего такого, что можно против меня использовать.

Е. Альбац: Что мы еще знаем? Кто еще рассматривается как подозреваемый?

И. Яшин: Уходя, следователь мне сообщил, что следственная группа насчитывает около 100 следователей. Сегодня их примерно с трех ночи стали собирать, инструктировать, после этого разбили на группы, и обыски сегодня проходили по 18 адресам. Конкретные адреса мне не назвали, но 18 опергрупп — следователи, оперативники, понятые — выехали на 18 адресов…

Е. Альбац: У нас должен быть в эфире Алексей Навальный. Алеша, вы здесь?

А. Навальный: Алло, здравствуйте.

Е. Альбац: Расскажите мне, во-первых, как вы.

А. Навальный: Все нормально. 13-часовой рекордный обыск закончился, я чувствую себя бодро и весело.

Е. Альбац: Как Юля?

А. Навальный: Уже очень хорошо.

Е. Альбац: Как родители Юли?

А. Навальный: С ними была гораздо более неприятная ситуация. Потому что у них в квартире был обыск, а в этот момент в квартире находилась только бабушка, которой 85 лет. Естественно, с перепугу отказалась открывать, ее невозможно было уговорить открыть дверь. Там была долгая история с тем, что не хотели пилить эту дверь. Была крайне нервная, неприятная ситуация.

Е. Альбац: Алексей, что у вас 13 часов искали?

А. Навальный: В постановлении было написано: любые материалы, документы и доказательства причастности Навального к организации массовых беспорядков или их финансированию. На практике было понятно, что они пришли просто изъять все электронное. У меня забрали все ноутбуки, мобильные телефоны, все флэш-карты, все диски с записями, какие-то фотографии, видеокамеры, карточки фотоаппаратов, абсолютно все видеозаписи личного характера, все-все.

Е. Альбац: Илья Яшин, оказывается, проходит подозреваемым. А вы как проходите по делу?

А. Навальный: Пока я везде как свидетель.

Е. Альбац: Все-таки 13 часов — это что, они действительно что-то искали, или это была такая операция устрашения — мы сейчас доведем Навального до белого каления?

А. Навальный: Естественно, это операция устрашения для всех нас, не для меня, потому что меня такими вещами не запугаешь. Хотя это, конечно, очень неприятно, но в целом я всегда готов к чему-то подобному. Скорее это попытка запугать вообще всех. Во-вторых, это попытка парализовать мою работу. Я так понимаю, сейчас обыски идут у нас в офисе. Изымают мое адвокатское досье, клиентские документы, мои документы. И в этом смысле чтобы восстановить свои дела по расследованиям, мне понадобится какое-то время. Но самая главная задача, насколько я понимаю, была изъять все, в этом покопаться и найти компромат любого характера — личного, делового, какого угодно.

Е. Альбац: Алеша, вы юрист. Объясните, насколько это обоснованно и позволительно то, что они проделывали сегодня у вас в квартире и проделывают сейчас в вашем офисе?

А. Навальный: Женя, это все лежит вне области права. Ко мне не допускали адвоката. Уже только после скандала на «Эхо Москвы» и звонков уполномоченного по правам человека адвокату удалось войти. Я видел своими глазами — у следователя лежат просто кипы документов, постановления о проведении обыска, подписанные следователями, но в них стоят пустые графы «фамилия и адрес». Вот завтра по любому адресу, для любого человека подписывают бумажку и идут обыскивать. Это все лежит вне области права. Это конкретно Путин Владимир Владимирович хочет дальше воровать, красть и жульничать, и он не хочет, чтобы кто-то об этом критически высказывался. Поэтому генеральная линия, она исключительно такая.

Е. Альбац: Как вы предполагаете, как дальше будут развиваться события в отношении вас, в отношении Яшина, Удальцова, всех, кого сегодня обыскивали и кого ведут по этому делу?

А. Навальный: Я так понимаю, стратегия милиции заключается в том, чтобы покопаться в том, что они изъяли, попытаться найти какие-то документы, деньги и так далее. У меня сегодня и деньги —10 тысяч рублей.

Е. Альбац: Навальный, так дешево?

А. Навальный: На самом деле следственная группа была очень разочарована. Потому что они думали, что у меня тут квартира 300 квадратных метров и везде золотые вазы стоят. В этом смысле они были недовольны, я не оправдал их надежд. Тем не менее, они в этом огромном массиве документации попытались что-то найти и исходя из этого дальше строить свою стратегию. Но при этом, для того чтобы оправдать то, что они делали, я думаю, они продолжат какие-то аресты, парочка человек, вполне вероятно, окажется или за решеткой, или под домашним арестом.

Е. Альбац: Вы завтра во сколько должны быть в следственном комитете?

А. Навальный: Мне выдали повестку на 10. Я сделаю все возможное, для того чтобы присутствовать на завтрашнем митинге и протестных акциях. Я, конечно, призываю всех, кто слушают эту передачу, обязательно придти, не для того чтобы защищать меня, Яшина, Собчак, кого угодно, а защищать себя, свою страну и своих детей.

Е. Альбац: Алексей, спасибо вам большое. Кланяйтесь своей жене и своим родителям. Слава богу, что детей не было дома. Увидимся завтра.

А. Навальный: Спасибо.

Е. Альбац: Борис Немцов, как вы полагаете, все это — указание лично Путина Владимира Владимировича?

Б. Немцов: Сто процентов. Никаких сомнений. Он безумно боится завтрашней акции.

Е. Альбац: Он лично?

Б. Немцов: Он лично дал указание и согласовал сегодняшний беспредел, он лично следил за тем, что сегодня происходит, и он лично будет внимательно наблюдать за тем, что будет происходить завтра. Это параноик, это больной человек. Нам надо от него быстрее освободить страну. Чем быстрее мы ее освободим, тем лучше будет для всей страны.

Е. Альбац: Борис, спасибо. Дай бог вам и нам всем удачи. Сергей Удальцов, вы тоже полагаете, что приказ на сегодняшний беспредел был отдан лично Путиным?

С. Удальцов: Я вполне допускаю такую возможность. Если не приказ, то людям, по крайней мере, намекнули, что было бы неплохо сделать это. Господин Бастрыкин выслужился, молодец, заслужил, пирожок ему дадут дополнительный.

Е. Альбац: А вам ничего следователи не намекали?

С. Удальцов: Не намекали. Ко мне пришли следователи, они тоже первым делом посмотрели: как вы скромно живете, а мы-то думали, что у вас тут хоромы. Не перевелись еще люди идейные, мотивация немножко другая. Мы с ними нормально общались. Кроме того, что все перерыли, особого беспредела не было. Намеков никаких я не слышал. Они, прощаясь, говорили: вы на нас не обижайтесь, к власти придете, нас не забывайте, что мы вели себя культурно, не громили, не рушили… И это не звучало как ирония, звучало вполне серьезно. Они, мне кажется, тоже чувствуют, что ситуация качается.

Поэтому сейчас самое главное: завтра люди выйдут, нам надо четко всем понять, что это не то что митинг, а потом на все лето ушли, отдыхаем, расслабляемся. Надо наращивать активность. Раз они так боятся… Всех не пересажаешь, всех не арестуешь, не запугаешь. Как минимум, сейчас у нас на повестке дня, кроме завтрашней акции… Сколько придет людей? Придет много — надо начинать просто бессрочно потом собрания, гуляния, как угодно, люди разберутся. Я ни к чему не призываю, но все правильно понимают, я думаю.

У нас сейчас 12 человек сидят за решеткой, участников акции 6 мая. Кто бы что ни говорил, что они все хулиганы и убийцы, — власть спровоцировала эти беспорядки. Людей втянули в эту давку. Извините, в шоковом состоянии, в состоянии аффекта кто-то и за кирпич может схватиться и что угодно. Это не значит, что он в этом виноват. Надо просто начинать кампанию, немедленно людей освободить, к расследованию дела допустить независимую общественность, СМИ, депутатов, чтобы это не было просто расправой — а именно к этому сейчас идет дело.

И вот эта бессрочная кампания в разных формах, в разных городах — я бы к этому людей призвал, — в самых разных формах. Не надо подставляться. Можно встречаться с депутатами, можно гулять, но требовать одного — помимо всех наших глобальных задач, освободите людей, прекратите репрессии, прекратите расправы. Ведь мы недаром говорим: один за всех и все за одного. И сейчас смотреть, как одного арестовали, второго, вроде он не наш, мы его не знаем, пусть сидит. Неправильно абсолютно. А к осени, я думаю, надо готовить всероссийскую масштабнейшую акцию. Не только в Москве — в разных городах, подключать профсоюзы….

Е. Альбац: Если не будем все сидеть к тому времени, Сергей. Вы, по-моему, оптимист.

С. Удальцов: Хотя бы «итальянскую забастовку». Я бы эту акцию провел 7 октября, в день рождения Владимира Владимировича — поставить красивую точку в нашей борьбе.

Е. Альбац: И в день убийства Ани Политковской.

С. Удальцов: У меня есть ощущение, что это будет правильно.

Е. Альбац: Ольга Романова, вы слышали, что сейчас Алексей Навальный сказал, что сто следователей работают по этому делу.

И. Яшин: Это я сказал.

Е. Альбац: И Навальный сейчас сказал.

С. Удальцов: Это известный факт уже.

И. Яшин: Сами следователи сегодня подтвердили это.

Е. Альбац: Вы по-прежнему думаете, что все это связано с завтрашним днем? Сто следователей — это значит, что машина запущена.

О. Романова: Эта машина запущена давно, тут по рядовому делу обычно работают 15–20 следователей, а если оно заказное, то, конечно, должно быть побольше. А потом им же всем надо давать фронт работ, им же надо оправдывать свое существование. Потом то, что сказал Сергей, очень характерно: вы уж как придете к власти, нас не забывайте. Люстрация и амнистия. Они должны помнить, у них каждый день на дверях, на стенах должны быть огненные буквы: «Мене, текел, фарес».

Е. Альбац: Мне рассказывали, как один крупный правоохранитель — поскольку информация не моя, не буду называть его — сказал своему собеседнику: «Запомни раз и навсегда — мы пришли навсегда». Вот эта формула — «мы пришли навсегда», это то, что они сейчас все время повторяют.

О. Романова: Эти люди, к сожалению, не имеют привычки читать книги, плохо учились в школе. Поэтому они плохо знают историю…

Е. Альбац: Я много занималась следователями сталинской поры. Абсолютное большинство из них — это были люди 4–5, 6–7 классов образования.

О. Романова: Это интеллектуально неопытные люди. Интеллектуально неопытные люди могут говорить своим подчиненным все, что они хотят. Мы должны понимать, это люди, интеллектуально неопытные, т. е. не понимающие, что такое история, что такое социальное развитие, что такое политика, что такое циклы. Люди не понимают. Навсегда — это только у Бонда бывает.

Е. Альбац: Илья Яшин.

И. Яшин: Если какие-то черти решили, что они пришли навсегда, это может быть заблуждением. Я хочу обратиться просто к людям. Друзья, сегодня непростой день мы все пережили: и те люди, которые оказались объектами этой самой спецоперации, и те люди, которые наблюдали за нами. Я вас умоляю — пожалуйста, не надо бояться. Это цель, которую преследует поганая власть, — они хотят нас запугать. Все это прекрасно понимают. Очень важно, чтобы мы сейчас не сломались. Очень важно, чтобы завтра пришло как можно больше людей. Пусть там не будет Удальцова, пусть не будет Навального, пусть не будет других лидеров…

Е. Альбац: А почему не будет? Вы думаете, что их продержат?..

С. Удальцов: Не будем наивными. Для чего зовут?

О. Романова: Конечно, продержат.

И. Яшин: Мне кажется, логика такая: они назначили нам на 11, за час до митинга, до начала шествия. Если мы не приходим в следственный комитет, в 12 часов мы появляемся на Пушкинской площади, на нас надевают наручники, приводом отправляют. Скорее всего, как мне кажется, завтра нас всех переквалифицируют официально уже в подозреваемых и изберут меру пресечения для нас.

С. Удальцов: Могут.

И. Яшин: Если мы проигнорируем повестку, это, к сожалению, может быть расценено как повод, для того чтобы в качестве меры пресечения была выбрана мера заключения под стражу. Поэтому завтра очень важно явиться в следственный комитет, не давать поводов, подчеркнуть, что мы законопослушные граждане. С одной стороны, для нас, для лидеров оппозиции, для активистов оппозиции очень важно показать, что мы законопослушные граждане, а не какие-то кровавые отморозки, которыми нас пытается представить путинская пропаганда. С другой стороны, очень важно для граждан на практике показать, что выходят на улицу не за Удальцовым, не за Навальным, не за Немцовым, не за Яшиным. Выходят за наше — извините за пафос — общее дело. И даже если Навальный, Удальцов, Яшин, Немцов, Чирикова, кто угодно не приходят, то люди все равно соберутся. Вот эти мудаки в Кремле должны наконец понять, что люди выйдут на улицу независимо от того, сколько лидеров они арестуют.

О. Романова: Правильно. Они не понимают, как люди живут без начальства. Они не понимают, что Яшин или Удальцов не начальники.

С. Удальцов: Это их стереотип, надо его завтра развенчать.

Е. Альбац: Илья, вы сказали, вы полагаете, что завтра вы будете арестованы?

И. Яшин: Я полагаю, что завтра мы можем официально… Видите, Удальцову не объявили, что он подозреваемый, мне объяснили, Навальному тоже не объяснили.

С. Удальцов: Исключать нельзя ничего.

И. Яшин: Как мне кажется, завтра нам объявят, что мы официально подозреваемые в организации массовых беспорядков. Иначе не было бы этого маскарада и карнавала.

О. Романова: Получается статья 282 УК?

С. Удальцов: 212-я статья и 318-я.

И. Яшин: Когда к вам в спальню входит вооруженный ОМОН, а потом вам говорят: знаете, мы просто пришли с вами поздороваться, с утра пожелать вам доброго утра… Мне кажется, так не бывает.

О. Романова: До 10 лет.

Е. Альбац: Тогда точно идут по варианту Лукашенко.

И. Яшин: Совершенно верно. Это, к сожалению, явно видно в том, как они себя ведут. Они сделали выбор. Они не хотят идти по мягкому варианту, они пойдут по жесткому варианту.

Е. Альбац: Т. е. вы считаете, что власть точно отказалась от всякой переговорной политики.

И. Яшин: Умная власть, ответственная власть борется с причинами протестов. Глупая власть борется с протестующими. И тут уже никаких иллюзий не осталось. Судя по всему, они решили совершить все ошибки, которые только можно совершить. Я боюсь, что для них это закончится очень плохо. В том смысле, что гуманисты вроде меня и Удальцова могут не удержать протест в мирном русле. Вот эти ребята из Кремля делают все, для того чтобы спровоцировать в стране кровавый бунт. Мы с Удальцовым и Навальным будем очень стараться этого не допустить. Но они делают все для этого.

С. Удальцов: Реально они главные революционеры сегодня. Не мы, не кто-то еще, а господа во власти, Владимир Владимирович и его компания — это главные революционеры, они делают все, чтобы народ возмутить еще больше.

Я думаю, они это прекрасно понимают, но они уже не могут остановиться, они не могут действовать по-другому. Потому что они понимают, что иначе им надо будет выполнять наши требования, и тогда их никто не переизберет, им просто-напросто придется отвечать за содеянное.

Е. Альбац: Вы согласны с тем, что вариант переговоров, о которых говорилось еще в конце декабря и потом после митинга на Сахарова в феврале… Все, власть ни на какие переговоры не идет.

С. Удальцов: Один процент вероятности всегда остается. Но как развивается ситуация… Надо быть очень наивными людьми, чтобы когда тебя упакуют в браслеты и уведут в камеру, все ждать каких-то переговоров. С нами скорее следователи будут вести переговоры, у меня такое ощущение.

Е. Альбац: Я хочу, чтобы вы мне пообещали одно в прямом эфире, господин Удальцов, — не голодать. Пообещайте мне.

С. Удальцов: Обещаю принять правильное решение.

Е. Альбац: Вы обещаете мне, Сережа, что вы голодать не будете. Потому что вы нам нужны живой. Обещайте мне здесь и сейчас — вы не будете голодать.

С. Удальцов: Обещаю быть живым. Вот это самое главное. е. Альбац: Вы мне пообещали, я восприняла это как то, что вы не будете голодать. Все, договорились. Оля, вы полагаете, что они идут по жесткому варианту.

О. Романова: Да, я полагаю. Я полагаю, что они идиоты. е. Альбац: Т. е. вы хотите сказать, что каждый из нас может ожидать в ближайшее время обысков, арестов и всего остального.

О. Романова: Илья Яшин и Сергей Удальцов не дадут мне соврать — страх перед тюрьмой страшнее тюрьмы. Тюрьма — это не так страшно. Они зря нас пугают. На самом деле это все можно пережить. Тем более это все скоро кончится. Это все скоро кончится! Путин не пользуется Интернетом, ему негде прочитать, что он уже не президент.

Е. Альбац: С Лукашенко уже продолжается много лет.

О. Романова: Путин уже не президент.

И. Яшин: Другая страна. Мы не Белоруссия.

Е. Альбац: На этом заканчивается наш эфир. Спасибо всем большое… Дай нам всем бог удачи. Всего вам самого доброго. До свидания.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.