Страдание и протест

Страдание и протест

Страдание и протест

Н.А. НЕКРАСОВ - 190

Именно противостояние наряду с состраданием отличают некрасовскую поэзию, которую можно охарактеризовать как протестно-страдальческую. Протест и сострадание - это пафос, это та сила, что водила рукой поэта. Благодаря этой силе весь тираж первой книги Некрасова "Мечты и звуки" (1840?г.), куда вошли ранние, безликие и подражательные его стихи, был сожжён самим поэтом. Благодаря этой силе фольклор и лубок обернулись у Некрасова подлинной народностью, ознаменованной не просто описанием картин народной жизни, но предельно точным её восприятием, а сам Некрасов из эпигона, подражавшего, по его же собственному признанию, всему, что читал, сделался родоначальником гражданского направления русской поэзии. "Топором" называл Белинский талант Некрасова, отзываясь о зрелых его стихах. Протест и сострадание заставили Некрасова обратиться к темам, решительно новым для поэзии, бывшим до того в ведении прозы. Таково, например, стихотворение "Вчерашний день, часу в шестом" (1848 г.):

Вчерашний день, часу в шестом,

Зашёл я на Сенную;

Там били женщину кнутом,

Крестьянку молодую.

Ни звука из её груди,

Лишь бич свистал, играя[?]

И Музе я сказал: "Гляди!

Сестра твоя родная!"

И гневный протест против жестокости и бесправия, и горячее сострадание к бичуемой женщине переполняют это восьмистишие, которым, помимо всего прочего, поэт знакомит читателя со своей Музой. А Муза увлекала его в самые тёмные и неприглядные углы, и вот городские пьяницы, обобранные крестьяне, проститутки, мелкие чиновники обрели по воле поэта голоса и наперебой застонали с его страниц. И Некрасов действительно стал выразителем чаяний всех этих несчастных, не стонавшим вместе с ними, но требующим для них иной доли, не желающим мириться с бездушными порядками - протестующим и сострадающим.

Даже сегодня, спустя добрых два столетия, поэзия Некрасова продолжает оставаться актуально протестной. И дело не только в том, что многие слова его вновь обрели понятный и животрепещущий смысл, что опять появились на Руси сонмища несчастных, стонущих "в собственном бедном домишке, <[?]> в каждом глухом городишке" и взывающих к некрасовской лире. Нет, речь прежде всего пойдёт о современной нам гражданской лирике, о наследниках и продолжателях дела Некрасова. Сегодняшняя поэзия битком набита всякого рода философией, рассуждениями и даже проклятиями. А наипаче же всего - умилением Россией и перехлёстывающей через все возможные края любовью к ней. Патриотизма, словом, в избытке. Одного только недостаёт - поэзии как таковой. И создаётся порой впечатление, что знаменитый некрасовский призыв иные стихотворцы усвоили буквально.

Многочисленные гражданские программы, изложенные в рифму, привели к тому, что вообще стихи о России стали зачастую пугать почтеннейшую публику и заставили относиться к гражданской лирике с известной долей насторожённости. В самом деле, наткнувшись в очередной раз на рифмы вроде "Русь / молюсь" или "Россия / мессия", поневоле вздрагиваешь и думаешь: "Доколе?.." Не сам Некрасов, но его наследие, сохраняющее протестную мощь и являющее собой наивысший пример гражданской лирики, протестует уже фактом своего существования против практикуемого ныне подхода к поэзии и творчеству.

Сложно не согласиться с тем, что ничего нет полнее жизни или действительности. Человек за время своего существования наметил несколько способов постижения тварного мира. Религия, наука, искусство - вот три пути, могущие вывести человека за его собственные пределы. Поэзия как вид искусства есть способ овладения действительностью, постижения её тайн и выражения в слове. Чем глубже проникновение в суть вещей, чем более узнаём мы в стихах действительную жизнь - не в фельетонном только смысле и не в разрозненных кусках, но в полноте и сложности, в многообразии предметов и явлений, - тем ближе эти стихи к настоящей поэзии. Мороз, лизнувший окно, оставляет на стекле чудесный узор, гармонию которого способен ощутить всякий. Но стоит обвести этот узор, как от гармонии не останется и духа. То же бывает и со стихами, которые только силятся стать поэзией. Создать "морозный узор" и облечь в него суть - тогда только выйдет поэзия, творца которой назовут со временем народным поэтом. Никогда Некрасов не трещал о славе и величии России, никогда не призывал громить её врагов, но именно его мы считаем сегодня выразителем национального и народного духа.

Адресован некрасовский протест и патриотам-мечтателям, которые по недомыслию ли, по злому ли умыслу вот уже два десятка лет сами исходят тоской и пытаются соотчичам внушить тоску по "России, которую мы потеряли", уверяя, что, кабы не 1917 год, жили бы мы ни много ни мало в райских кущах. Ягнёнок лежал бы у нас рядом со львом, и пение псалмов доносилось бы из каждого окна. Основаны эти теории на источниках сомнительных. Прежде всего на эмигрантской литературе, сомнительность которой в том именно и заключается, что создатели её писали о той жизни, которую они и прежде-то, вероятно, знали не слишком хорошо по причине оторванности от неё, а по прошествии многих лет, проведённых на чужбине, забыли вовсе. Вполне естественно, что людям, оказавшимся вдали от Родины и не имевшим возможности приблизиться к ней, хотелось сохранить и передать потомкам нежные воспоминания. Так появлялись пасторали а la russe - живописные поэмы, концентраты российских достоинств, не могущие, однако, считаться историческими источниками, далёкие от народной жизни и не объясняющие причин кризиса рубежа веков. Таково, например, творчество С. Бехтеева, утверждавшего в 1952 г. из французского города Ниццы, что-де

[?]Царская Россия: - говор колокольный,

Средь боров дремучих древних келий срубы,

Радость и веселье встречи хлебосольной,

О любви заветной шепчущие губы[?]

Царская Россия: - общий труд и служба,

Твёрдая охрана мира и порядка,

Всех её сословий и народов дружба,

Вековой избыток щедрого достатка[?]

Стихотворение это, кстати, положено сегодня на музыку и успешно исполняется как гимн потерянному раю, которого никто, между прочим, из тоскующих по нему не видел. Никто из нынешних патриотов-мечтателей не прожил в царской России ни единого дня, а потому ностальгия эта, понятная у Бехтеева, у них есть чистой воды умопомрачение.

В сказке Г.Х. Андерсена "Калоши счастья" советник юстиции Кнап уверял, что в Средние века жилось гораздо лучше. Но едва только волшебные калоши перенесли его в прошлое, как советник проклял Средневековье и благословил свой век. Н.А. Некрасов жил и творил в те времена, о которых с умилением грезят сегодня не знающие их чудаки. И он не просто свидетельствует - он протестует против нынешнего невежества и пустой, вредной мечтательности. Он утверждает, что та Россия - это тоже наша Родина, но это не только и не столько "радость и веселье, всех сословий дружба и достаток щедрый". А возможно, и гораздо в большей степени - "Армячишка худой на плечах, / По котомке на спинах согнутых, / Крест на шее и кровь на ногах[?]" ("Размышления у парадного подъезда", 1858 г.).

Тут уж и не один только Некрасов свидетельствует.  Вот хотя бы слова Достоевского из "Дневника писателя": "матери пьют, дети пьют, церкви пустеют, отцы разбойничают[?]" Да и множество других свидетельств найдём мы в русской литературе. Но свидетельства Некрасова и протест его против самолюбования с биением себя в грудь, против выпадения из реальности в некие вымышленные миры обладают особой ценностью, потому что именно худые армячишки и стёртые в кровь ноги всю жизнь заставляли его страдать и сделали наконец поэтом с особой системой взглядов. Для нас, сегодняшних читателей и почитателей творчества Некрасова, он важен, помимо всего прочего, как источник здравомыслия и благоразумия, убеждающий нас жить настоящим и смотреть в будущее, а не рваться, как кошки в покинутый дом, в прошлое.

Светлана ЗАМЛЕЛОВА

Обсудить на форуме