Тенденция к дезинтеграции

Тенденция к дезинтеграции

Наше время — время больших человеческих объединений из многих миллионов людей. Основные западные страны суть объединения из нескольких десятков миллионов человек. США перевалили за двести миллионов. В Советском Союзе уже около трехсот миллионов человек, в Китае — больше миллиарда. Имеются определенные закономерности на этот счет, которые почти совсем не изучены. Они касаются структурирования людей в группы и целое, управляемости, соотношения числа людей и занимаемого ими пространства, однородности и разнородности человеческого материала и многих других аспектов жизни людей как частичек огромного целого. Кстати сказать, одной из причин переживаемого кризиса коммунизма является нарушение критических норм такового рода.

В достаточно долго существующем многомиллионном объединении людей с необходимостью возникают тенденции к отделению каких-то его частей от целого и к образованию автономных групп внутри целого, — тенденция к нарушению целостности, к дезинтеграции. И было бы странно, если бы эта тенденция не дала о себе знать в коммунистических странах в ситуации кризиса. Она особенно сильно проявилась в многонациональных Советском Союзе и Югославии. На Западе стали усиленно говорить о распаде советской «империи».

В Советском Союзе тенденция к дезинтеграции страны проявилась прежде всего в стремлении окраинных национальных республик к отделению от Советского Союза в виде самостоятельных государств (прибалтийские и кавказские республики). Но не только. На Украине усилилось стремление отделения от России. И что самое любопытное — в самой России возникли настроения отделиться от других республик и разделиться по крайней мере на две самостоятельные республики — на европейскую и сибирскую Россию.

Кризис, естественно, усилил тенденцию к дезинтеграции целого. Центральная власть утратила былой контроль над периферийными районами страны. Кризис охватил и эти районы. Он проявился также и в ослаблении местных властей. Ухудшилось материальное положение населения. Ослабла заинтересованность «провинций» в связях с «метрополией». Резко возросло оппозиционное движение и безнаказанная пропаганда националистических идей. Массам стали усиленно прививать иллюзии, будто они будут жить лучше, если их территории обретут автономию и даже государственную независимость. Пропаганда такого рода велась не только изнутри, но и извне, главным образом — со стороны Запада. На задний план отошли соображения здравого смысла: а возможна ли такая автономия и независимость практически, и будут ли люди на самом деле лучше жить в своих «автономных» и «независимых» регионах?

В Советском Союзе тенденция к дезинтеграции приняла, повторяю, форму борьбы за освобождение от некоего гнета со стороны русских, что вызвало поддержку во всей мире. Гораздо более основательное желание русских освободиться от тягот, какие на них пришлись в результате ленинской национальной политики, воспринимается скорее как курьез, чем как вопль отчаяния народа, которому пришлось хуже всех и который оказался в трагически безвыходном положении. А резко усилившийся русский национализм не внес ясности в сложившуюся ситуацию и вызвал враждебную реакцию среди других народов и на Западе.

Среди условий усиления тенденции к дезинтеграции следует назвать ослабление страха внешних нападений и возникновение иллюзий, будто угроза войны отпала вообще. Свой вклад в это внесла борьба за мир и против угрозы войны, принявшая форму грандиозной пропагандистской кампании в средствах массовой информации. Но главную роль в этом сыграла горбачевская установка на сокращение вооруженных сил и на прекращение военных конфликтов.

Дело дошло до того, что на Западе даже передвижения войск по территории Советского Союза и использование их в национальных республиках для наведения общественного порядка (для защиты населения в межнациональных конфликтах в Азербайджане и в Средней Азии, например) стали рассматривать как... советскую интервенцию в некие воображаемо независимые государства. Причем советское руководство само заразилось этой психологией и стало всячески заверять Запад в своих миролюбивых намерениях. Нерешительность центральной власти в отношении граждан национальных республик, демонстративно нарушавших советские законы, подкрепила сознание безнаказанности восстаний с намерением отделиться от Советского Союза. Горбачевская политика была воспринята как проявление слабости Москвы. И было бы странно, если бы сепаратисты не воспользовались этим.

Наконец, начался нажим на московское руководство со стороны Запада. Поддержка сепаратистов на Западе укрепила уверенность населения прибалтийских республик в реальности отделения и в том, что они будут иметь такую помощь Запада, которая сразу же подымет их условия жизни на уровень Запада.