7. Концепция общественной безопасности — «прожектёрство»? — либо реальная возможность

7. Концепция общественной безопасности — «прожектёрство»? — либо реальная возможность

Для ответа на этот вопрос можно обратиться к статистике опросов населения России в ходе изучения «общественного мнения». Но имея дело со статистикой такого рода, надо понимать ряд обстоятельств, значимых для соотнесения результатов опросов населения на политические темы с возможностями осуществления той или иной политики, т.е. с политическими перспективами.

· Во-первых, всякая политика всегда выражает ту или иную концепцию организации жизни общества, а иногда — весьма своеобразный «коктейль» из нескольких, подчас не всегда и не во всём совместимых друг с другом концепций.

· Во-вторых, подавляющее большинство населения, включая политиков-профессионалов и политических аналитиков, в наши дни не осознаёт того факта, что текущая политика и всевозможные проекты политических реформ всегда концептуально обусловлены. [109]

· Вследствие первого и второго большинство не осознаёт, что объективно возможны более чем одна генеральная концепция политики:

O одна — выражающая Промысле Божий в отношении человечества,

O вторая — отрицающая Промысел и подменяющая его чьей-либо отсебятиной,

O и обе генеральные концепции имеют множество вариаций, обусловленных историей того или иного конкретного общества, смешиваясь в жизни друг с другом вследствие разнообразного субъективизма людей.

· Неосознаность всего этого приводит к тому, что в библейской цивилизации — на Западе и отчасти в России — в качестве единственно правильной концепции политики на протяжении исторически продолжительного времени наиболее образованными (а равно — наиболее зомбированными) представителями общества признаются:

O Либо клерикализм — жизнь общества в лоне той или иной библейской церкви при тщательном соблюдении её обрядности и истолковании жизни на основе Библии большей частью иерархами церкви (самодеятельность мирян в этой области не поощряется, а то и пресекается: в зависимости от исторических обстоятельств — от выражения неудовольствия священником наедине («святоотеческое» внушение) до организации массовых репрессий в отношении не признающих авторитета господствующей иерархии [110]).

O Либо либерализм — жизнь множества индивидов самих по себе, объединяющихся в коллективы и социальные группы соответственно их интересам, образованию, уровню и источникам доходов, но не задумывающихся о жизни общества как своеобразного организма в биосфере Земли. И эти принципы либерализма открывают дорогу проведению в жизнь тех же библейских принципов цивилизационного строительства, которые были представлены в Отступлении от темы в разделе 5, поскольку проведение в жизнь именно этих системообразующих принципов трактуется либерализмом всего лишь как свобода частного предпринимательства, защита прав каких-либо меньшинств и т.п. Такая трактовка жизни либералами — искренними и лицемерами (которые знают, что лгут и знают для чего) — исключает возможность адекватного понимания политики всеми теми миллионами людей, кто некритично соглашается с такой трактовкой.

В таких условиях по отношению к обеим из названных выше генеральных концепций политики и модификаций каждой из них одни и те же вопросы могут обладать разным значением, какие-то вопросы могут представляться «некорректно поставленными» (в том смысле, что на них невозможен ответ типа «да — нет»), какие-то вопросы могут представляться лишёнными смысла, т.е. неадекватными жизни. То же касается и соотношения ответов на разного рода вопросы и . При этом в условиях толпо-“элитаризма” вопросы могут проистекать из одних концепций, которым привержены вопрошающие представители правящей “элиты”, а ответы могут даваться, исходя из других концепций, выражающих идеалы подвластных “элите” «респондентов».

Памятуя об этом, обратимся к статистике изучения «общественного мнения» в нынешней «Россионии».

____________________

Подборка статистики опросов россиян на политические темы, проведённых ВЦИОМ, опубликована на сайте “Политического журнала” (№ 22 (117) / 19 июня 2006 г.). Это статья “Большое партийное будущее” директора ВЦИОМ по исследованиям Владимира Петухова [111]. В ней сообщается:

«На протяжении последнего года уровень одобрения партийной системы составлял 15 — 20 %, неодобрения — 55 — 60 %. По степени критичности оценок с политическими партиями могут сравниться только такие признанные аутсайдеры общественного мнения, как Госдума (где представлено большинство ведущих партий), правоохранительные органы и профсоюзы. Это, безусловно, не способствует укреплению легитимности и доверия по отношению ко всей политической системе страны»

(http://www.politjournal.ru/preview.php?action=Articles amp;dirid=149 amp;tek=5854 amp;issue=165).

По существу это означает, что реализация в России западного либерального проекта зашла в политический тупик, в котором завоевания либерализма деградируют либо перерождаются во что-то ещё, что либерализму не свойственно.

Последнее подтверждается статистикой этого же опроса:

«В основном поддерживается классическая модель многопартийности, при которой в стране действуют две-три большие, хорошо организованные массовые партии, сменяющие друг друга у власти. Такой модели отдаёт предпочтение почти треть (29 %) россиян. Ещё 17 % считает, что партий должно быть много и разных. Вместе с тем достаточно много (25 %) сторонников однопартийной системы, а также тех, кто полагает, что Россия в настоящий момент вообще не нуждается в партиях и главное для неё — настоящие лидеры, вожди (20 %) [112]. При этом вариант однопартийной системы в основном близок пожилым людям, тогда как молодёжь и респонденты средних возрастов выступают за партийный плюрализм» (там же, в следующем абзаце по тексту).

Такая статистика характерна для периода «разброда и шатания» — «плюрализма мнений», который завершается либо потерей обществом своеобразия, либо его консолидацией на основе какой-то определённой совокупности политических мнений, выражающих общественно признаваемым образом так называемую «национальную идею», актуальную на некоторый исторический период. «Национальная идея» в этом случае ложится в основу политики государства, которую большая часть общества если и не поддерживает инициативно, то хотя бы соблюдает лояльность, активно не противясь ей и не саботируя её.

С этими данными, приводимыми В.Петуховым, надо соотнести и выдержки из материалов ещё одного всероссийского опроса на политические темы, проведённого ВЦИОМ в середине июня 2006 г. среди 1600 респондентов, опубликованные 25 июня 2006 г. сайтом NEWSRU.COM.

«Большинство россиян (67 %) считают, что наша политическая культура самобытна, она сильно отличается от политической культуры других развитых стран. Не согласны с этим 24 % респондентов.

Как утверждают опрошенные Всероссийским центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ), для нашей политической культуры характерны пассивность, равнодушие и нежелание людей участвовать в политической жизни (68 %), неумение и нежелание соблюдать законы (56 %), всеобщее неверие в идеалы и принципы (52 %).

В то же время 54 % респондентов считают, что для неё свойственны такие качества как уважение людей к государственным символам, открытость и восприимчивость к опыту других народов (53 %), коллективизм, стремление решать все основные вопросы сообща (51 %).

Причём в представлениях респондентов, ориентация на согласие, кооперацию с другими людьми, поиск компромисса несколько перевешивают склонность к соперничеству, конфликтам, «войне всех со всеми» (45 % против 38 %). А традиция авторитаризма, самодержавия и антидемократические начала в политике чуть более распространены, чем традиция народовластия и демократические начала (44 % против 37 %).

Как показывает опрос, примерно равное число респондентов считают, что нашей политической культуре свойственны консерватизм, высокое влияние традиций, уходящих корнями в прошлое, и — стремление к новизне, отсутствие устоявшихся норм и традиций (45 % и 40 %); самостоятельность людей, опора на собственные силы и — несамостоятельность, ориентация на поддержку государства (46 % и 43 %)» (http://www.newsru.com/russia/25jun2006/polit_print.html).

Если эти данные соотносить с генеральными концепциями организации жизни общества, о которых речь шала выше [113], то из этих материалов можно понять, что Русь как цивилизация сохранила свою самоидентичность [114], а библейская концепция управления, под властью которой Русь живёт уже более 1000 лет, для большинства по прежнему неприемлема [115] именно потому, что сохранена самоидентичность Руси.

Но вернёмся к статье В.Петухова. Далее он, говоря о роли партий в политической жизни и предпочтениях, выраженных респондентами по отношению к каждой из партий, высказывает следующее мнение:

«В современной России, похоже, реализуется такая модель многопартийности, при которой, как отмечают американские теоретики гражданского общества Д.Коэн и Э.Арато, «формированием интересов и принятием решений ведают сами политические партии, тогда как функция голосования состоит лишь в том, чтобы выбрать одну из претендующих на власть политических элит и принять их лидерство. Голосующие — это потребители, а партии — предприниматели, предлагающие на выбор альтернативные пакеты решений и менеджмент» (выделено жирным нами при цитировании). Именно в этом контексте следует рассматривать колоссальный разрыв между «Единой Россией» и всеми другими партиями, которым сегодня даже «заинтересованному покупателю» предложить практически нечего.

Иначе говоря, партии — их руководство — как предприниматели предлагают обществу управленческие услуги, а избиратели как потребители выбирают те или иные пакеты услуг соответственно своим ощущениям жизни и миропониманию. Такая оценка роли партий при сложившемся характере взаимоотношений государственности и общества в большинстве стран в современности в целом адекватна, конечно, если вывести из рассмотрения или оставить в умолчаниях вопрос о концептуальной власти и взаимоотношениях с нею руководства и рядовых членов партий.

Если этот вопрос не замалчивать, то, сказав «А», В.Петухову следовало сказать и «Б», а именно:

Управление всегда концептуально обусловлено.

Соответственно, казалось бы альтернативные «пакеты решений» и управление (менеджмент), предлагаемые разными партиями, в действительности могут выражать одну и ту же концепцию управления.

Поэтому, если концепция управления в целом признаётся обществом в качестве выражающей его интересы [116], то избиратели достаточно активны для того, чтобы государственная власть чувствовала себя легитимной, поскольку избиратели отдают предпочтение тому или иному «пакету управленческих решений» и управленческому персоналу, который заявляет о своей готовности реализовать этот «пакет решений» в политике в русле признаваемой обществом концепции.

А вот если проводимая в жизнь концепция управления не выражает интересы большинства общества и люди это как минимум чувствуют (а как максимум осознают альтернативные концепции и могут мотивировать свою приверженность той или иной альтернативе), то для них нет разницы между казалось бы альтернативными «пакетами решений» и командами управленцев, которые заявляют о своей готовности воплотить в жизнь содержимое этих «пакетов» в жизнь. Кроме того, из истории известно, что упаковка — «пакеты» — это одно, а результат воплощения в жизнь содержимого этих «пакетов решений» — это другое. При таких условиях для избирателя рынок предложения управленческих услуг оказывается пуст, и при всём обилии предложения «пакетов» и команд изрядной доле избирателей на этом “рынке” нечего делать.

Именно такое положение дел имеет место в нынешней «Россионии». И это утверждение подтверждает статистика ответов на другие вопросы, приводимая В.Петуховым:

«Социальные низы теряют интерес к политике, впрочем, как и наиболее обеспеченные россияне. Наибольший же интерес (на уровне 50 — 54 %) демонстрируют средние во всех отношениях группы — как возрастные (35 — 44, 45 — 59 лет), так и выделенные по критерию материальной обеспеченности. [117] (…)

Сегодня среди тех, кто оценивает своё материальное положение как плохое и очень плохое, готовы проголосовать за КПРФ — 12 %, тогда как проголосовать против всех или вовсе не участвовать в выборах — 25 %».

И далее В.Петухов делает вывод:

«Однако списывать партии в архив пока рано — как в Европе, так и в России. Исследования ВЦИОМ показывают, что ресурс мобилизации у современных российских партий есть, и он достаточно велик. Так, на вопрос: „Готовы ли вы участвовать в работе какой-либо политической партии?“ [118] 6 % опрошенных ответили согласием, ещё 8 % вступать в партию пока не готовы, но выражают желание стать волонтёром близкой им по убеждениям партии (участвовать в акциях, собирать подписи и т.д.). Наиболее приемлемый для россиян вариант поддержки «своей» партии — голосование на выборах. Такую форму политического участия выбирают более трети опрошенных — 35 %. В целом же поддерживать какую-либо партию в какой-либо форме (от вступления в неё до голосования) готовы 50 % россиян. Впрочем, много и тех (41 %), кто не хочет оказывать партиям никакой поддержки — 14 %, не обнаруживая в партийном пространстве страны организации, которая была бы им по душе, а 27 % вообще не видят смысла в деятельности политических партий в современной России»

(http://www.politjournal.ru/preview.php?action=Articles amp;dirid=149 amp;tek=5854 amp;issue=165).

В этом фрагменте наибольший интерес представляют те 41 %, которые не желают оказывать существующим партиям какой-либо поддержки, — это те, для кого политика в русле библейской доктрины в её светской либеральной модификации неприемлема. Им желательна какая-то иная концепция: либо заведомо не-библейская, либо клерикальная модификация библейской. Но ВЦИОМ, не интересуясь проблематикой концептуальной власти и вопросом о различии генеральных концепций и их вариаций, не имеет об этом представления и потому задаёт некорректные вопросы и получает ответы, которые однозначно трактовать невозможно.

Тем не менее ВЦИОМ вынужден признать:

«В России может произойти то, что имеет место во многих европейских странах, где „постматериальные“ антибуржуазные настроения распространяются уже не в рабочей среде, а среди высокообразованной, продвинутой части общества. Идея создания в нашей стране общества, которое не было бы похоже ни на дикий капитализм 90-х, ни на советский социализм, начинает овладевать умами. Эта идея также соотносится с заметно усиливающимися в последнее время антиноменклатурными и антиолигархическими настроениями».

Т.е. страна ждёт политики, проводимой в русле концепции, не имеющей ничего общего с библейской в обеих её (клерикальной и светско-либеральной) модификациях и прочими концепциями толпо-“элитаризма” вообще.

Но вопреки этому, что можно выявить даже на основе статистики ВЦИОМ, В.Петухов завершает свою статью так:

«Несмотря на очевидную привлекательность социал-демократических идей (выделено жирным нами при цитировании), перспективы возникновения в России влиятельной социал-демократической партии весьма туманны. Претензии на занятие социал-демократической ниши партией «Родина» посредством скрещивания социальных и национальных идей практически провалились. Россияне также не верят в возможность создать социал-демократическую партию из фрагментов КПРФ.

Некоторые надежды возлагаются на возможную коалицию партий второго эшелона, которые, судя по апрельскому опросу ВЦИОМ, занимают примерно схожую нишу — несколько левее центра. Однако на этом социал-демократизм таких партий заканчивается. Их потенциальный избиратель отнюдь не молодёжь и продвинутые городские слои, а российская глубинка и старшее поколение. То есть бороться они смогут в лучшем случае за делёж электората КПРФ или же того, что осталось от электората «Родины».

Наиболее перспективной в этом отношении представляется «социализация» разгромленных ныне либералов и соединение их с массовыми объединениями и движениями [119]. А ещё лучше — создание новой социал-демократической партии, не обременённой грузом наследства 90-х (выделено жирным нами при цитировании). Но пока никаких синдромов полевения либеральных партий и их лидеров (может быть, за исключением Хакамады и Ходорковского) не наблюдается. И как следствие, главным социал-демократом в России — впрочем, как и либералом и патриотом — остаётся президент Путин. А «Единая Россия» всё активнее играет по всему полю, имея в своем составе, как когда-то КПСС перестроечной поры, фракции на любой вкус — от самых левых до самых правых.

Наконец, крайне важной, судя по результатам исследований, является проблема партийного лидерства. В фокусе общественного внимания (за исключением президента) на протяжении ряда лет находятся 5 — 8 одних и тех же политиков, имеющих хоть какую-то общественную поддержку. Опросы свидетельствуют о назревшей потребности общества в ротации российской политической и партийной элиты, появлении новых политических фигур, менее идеологизированных и более технократичных, которые могли бы не только рассуждать о социальной справедливости, демократии и величии России, но и предлагать программы и технологии конкретных действий по реализации тех или иных идей» (текст выделен жирным нами при цитировании).

Выделенные нами жирным фрагменты в последней цитате (как и само название статьи “Большое партийное будущее”) — заурядный пример концептуально безвластного «прожектёрства» (в ироничном значении этого слова) и “элитарно”-политического графоманства.

Из последнего абзаца приведённой выше цитаты можно подумать, что народ устал от идеологий и потому желает прихода «новых политических фигур, менее идеологизированных и более технократичных». Но подумать так было бы неправильно. Хотя слово «технократичных» в прямом своём значении не уместно в этом контексте, но из контекста и жизни можно понять, что народ устал от трёпа и желает эффективного управления в его интересах без трёпа.

Поскольку управление концептуально обусловлено, то и в этом случае директор ВЦИОМ по исследованиям уклонился от проблематики обсуждения концепций, лежащих в основе политических проектов и реализующей эти проекты текущей политики.

Если же говорить о концепциях, то в России “элитарные” слои, разочаровавшись в номенклатурно-бюрократическом социализме на основе идей марксизма, распределились между либерализмом и клерикализмом в форме возрождения многоконфессиональной многонациональной державы под патронатом иерархии РПЦ. Выстоявшие приверженцы марксизма теряют поддержку “электората” и потому перспектив не имеют, вследствие чего вынужденно «прислоняются» к РПЦ. Часть населения (в среде люмпенизированной либералами в 1990-е гг.) проявляет интерес к национал-фашистским проектам.

Обсуждения же по существу организации общественного самоуправления на основе четырёх названных концепций, унаследованных из прошлого, к тому же внедрившихся (каждая в своё историческое время) с Запада, в СМИ «Россионии» и учебниках её системы образования — нет. Есть только пустой трёп и графоманство на темы либерализма, православного возрождения, «марксизм себя ещё покажет», «Россия для русских». От трёпа люди действительно устали, и количество тех, кто эмоционально отзывался трёпу политиканов разных мастей подобно тому, как это имело место в конце 1980-х — начале 1990-х гг., существенно сократилось.

При этом от трёпа устала и некоторая часть “элиты”. Не поддерживая трёп на темы любого из четырёх названных проектов, представители этой части “элиты” в своих выступлениях заявляют о необходимости высказать так называемую «национальную идею» — концепцию организации общественного самоуправления многонационального российского общества в его развитии. Но и это стало разновидностью политиканского трёпа, поскольку кроме общих деклараций о том, что нужна «национальная идея», ни политической “элитой”, ни социологической наукой не производится никаких идей, которые могли бы стать «национальной идей», если общество с ними будет ознакомлено.

Поэтому понравится кому следующее утверждение либо же нет, но:

Исторически так сложилось, что в политической жизни России сейчас есть разно-безобразный трёп на темы: либерализма, клерикализма, марксизма, национализма, склонного к перерождению в нацизм, необходимости «национальной идеи»; и есть Концепция общественной безопасности, факт существования и развития которой замалчивается СМИ, политической и научной “элитой” уже более 10 лет.

И практика показывает, что в отличие от трёпа на политические темы, содержание Концепции общественной безопасности поддаётся однозначному пониманию разными (по характеру полученного ими образования) людьми, хотя её освоение требует интеллектуального труда и неких минимальных навыков мышления. А далее — в зависимости от нравственности конкретного человека: она оказывается либо для него приемлемой, либо не приемлемой. Приведём выдержки из материалов парламентских слушаний по материалам Концепции общественной безопасности, проведённых ещё 28 ноября 1995 г.

Мнение единственного из экспертов [120], который прочитал все три тома первого издания “Мёртвой воды”:

Выступающий: “Я эти книги купил в мэрии по совету моего друга и основательно их проработал. Пришёл к однозначному выводу — я с вами абсолютно согласен. Спасибо вам за ваш гигантский труд. Он помог мне находиться в положении человека, который готов выступать перед любой аудиторией и отвечать на любые вопросы, самые провокационные. Благодаря этой работе я чувствую себя уверенным”.

Председательствующий: “Вас, наверное, (…) [121] попросил выступить? Признайтесь”.

Выступающий: “Нет, ни в коем случае. Я его увидел впервые только здесь”.

Реплика из зала: “Крайне ограниченный тираж [122]. Нужно сделать всё возможное Государственной Думе нынешнего состава, чтобы хотя бы миллионным тиражом издать эти работы за счёт государства. В конце концов концепция работает не на арабов, не на персов, не на мексиканцев, а на русский народ, на Россию”.

В записи есть длинное выступление Владимира Леонидовича Еремеева из Христианской партии с яростной защитой Библии и упрёком всем, что никто по Библии не жил и ни живёт — ни в России, ни в Америке.

Т.е. в ходе парламентских слушаний были и возражения с позиций альтернативных КОБ концепций, но это были возражения не по существу Концепции общественной безопасности, а выступление в смысле «Нет никакой библейской доктрины, просто надо жить по заповедям Божиим».

— По заповедям Божиим, конечно, надо жить, но причём тут Библия и библейская доктрина, отрицающая эти заповеди?

В.Л.Еремееву были даны ответы по существу.

Фрагмент выступления генерал-майора В.П.Дунаевского — руководителя рабочей группы по созданию Совета Безопасности:

“Я полагаю, что концепция родилась прежде всего потому, что в течение 10 лет наше общество находится в состоянии смуты. Многие, утратив ориентиры, разуверившись в авантюристических прожектах, испытав лихую беду, горечь поражений и страданий, впали в растерянность и безысходность. И действительно нужен прорыв, чтобы обществу и России выползти из этого состояния. Надо отдать должное разработчикам — они совершили интеллектуальный подвиг и этот подвиг надо использовать. (…) Предлагаю по этому вопросу подготовить информационную записку Президенту и Правительству, подготовить обращение к парламентам других стран, предлагаю обратиться к народам России, подготовить и провести по этому вопросу в 1996 году Международную конференцию”.

Президент Фонда национальной и международной безопасности, редактор журнала «Безопасность» Л.И.Шершнёв: “Мне многое импонирует в суждениях докладчиков, прежде всего сам методологический подход по ряду позиций, попытка добраться до истоков безопасности, глубинных причин или корней нынешних событий в России. Возможно, авторы концепции имели основание утверждать, что есть главный предиктор — мировое правительство, контролируемое еврейской финансовой мафией, которая одинаково враждебна и русским и евреям… Любая точка зрения имеет право на жизнь, по крайней мере на то, чтобы её выслушали.

Я бы предложил передать представленную нам Концепцию общественной безопасности на рецензию экспертно-консультативному совету Государственной Думы по проблемам безопасности.

А.В.Птушенко, академик, доктор юридических наук: “Принимаю эту концепцию почти целиком. Выслушал все три доклада с большим удовольствием и с очень большой горечью. Удовольствие состояло в том, что я слышал знакомые мне, понятные мне, на понятном языке чётко изложенные вещи, а горечь моя была в том, что вот я вижу, здесь работал мощный коллектив, а я работал как кустарь-одиночка и пришёл к сходным выводам”.

Председатель слушаний депутат ЛДПР Н.В.Кревельская (после выступления представителя коллектива разработчиков КОБ): “Я хочу сказать, что концепция впервые родилась не в правительственных, не в президентских структурах, не за деньги, а родилась в головах учёных, вышла в аудитории и сейчас идёт к практикам, стучится в дверь к законодателям. Такое явление, поверьте мне, впервые в нашей государственности. Чаще всего всё было наоборот”.

Парламентские слушания длились более 6 часов. Выдержки из них приведены по изданию “Думский вестник”, № 1 (16) (Издание Государственной Думы, 1996 г.). Как и положено, была вынесена резолюция. Пункт 1 “Рекомендаций парламентских слушаний” по вопросу Концепции общественной безопасности гласит следующее:

«1. Рекомендовать Президенту Российской Федерации, Правительству Российской Федерации, Парламенту Российской Федерации, общественным объединениям ознакомиться с предложенной концепцией общественной безопасности России и начать её гласное обсуждение в средствах массовой информации, в аудиториях».

Но эти слова так и остались только на бумаге, не имея никакого продолжения ни в политике «россионской» государственности, ни в информационной политике её “независимых” СМИ[123].

Эти парламентские слушания состоялись, скорее всего, по недосмотру тогдашних руководителей Госдумы, которые не вникали в существо всех предлагаемых к обсуждению материалов. Читать толстые книги им некогда [124]: законотворчество в русле библейской доктрины, банкеты и борьба за место у кормушки съедают всё время. Тем, кто хочет возразить, следует знать, что в буфетах и кафе Думы наличествует алкоголь и табак [125], на основании чего возникает нравственное право обвинить Думу в том, что она законотворчествует под непрестанным угнетением её коллективной психики алкогольно-табачном дурманом. В результате такого рода специфики думской деятельности и самих думцев тогдашний председатель Думы Иван Рыбкин подмахнул повестку дня тех парламентских слушаний если и не «не глядя», то не вдаваясь в существо каждого из вопросов.

Это утверждение о недосмотре, в результате которого:

Концепция общественной безопасности в Богодержавии стала в России единственной легитимной концепцией, оппозиционной библейской доктрине порабощения человечества,

— подтверждается всей последующей деятельностью Государственной Думы РФ и её комитетов, которые к материалам Концепции после этого явного недосмотра больше не обращались, т.е. проигнорировали даже рекомендации парламента предшествующего созыва.

Т.е. факты жизни показывают, что различие Японии и России в аспекте проектирования приемлемого для себя и человечества в целом будущего весьма существенно. Начнём его характеристику с того, что носители человечного типа строя психики в правящих “элитах” обоих государств редки, и не они определяют «лицо» каждой из “элит”. При этой оговорке различие состоит в том, что:

· В Японии правящая “элита” обеспокоена будущим Японии и человечества, вследствие чего на протяжении десятилетий поддерживает содержательные исследования в области социологии с целью выработки взаимно дополняющих друг друга глобальной, внутренней и внешней политики Японского государства. При этом, судя по всему, японская “элита” включает в себя носителей типа строя психики зомби, руководимых (или вдохновляемых) носителями демонического типа строя психики.

· В «Россионии» правящая “элита” в нравственно-интеллектуальном отношении раздавлена Библией, вследствие чего может только демонстрировать на словах обеспокоенность судьбами страны и её народов, но для того, чтобы что-то сделать в этом направлении, на это у неё нет ни желания, ни воли. В её составе изрядная доля