Великая держава

Великая держава

Понятия «великая держава» и «империя» близки, но далеко не тождественны. Обширная сложносоставная империя есть великая держава по определению. Наоборот происходит далеко не всегда. США безусловно являются великой державой, но об «американской империи» можно говорить лишь в переносном смысле. Корректнее будет описывать этот феномен как гегемонию, доминирование или специфически американскую систему международного лидерства. Китай – еще одна великая держава, однако даже те, кто склонен видеть в Китае империю, вряд ли усмотрят источник китайского величия в контроле Пекина над Тибетом, Синьцзяном или Внутренней Монголией. Что касается России, то, утратив империю (в широком смысле этого слова) советского образца, она сохранила геополитическую, демографическую, экономическую, военную и культурную основу великой державы, т. е. самодостаточной суверенной страны.

В начале XXI века содержание понятия «великая держава» меняется. Конечно, определенный потенциал, обеспечивающий возможность эффективного воздействия на других игроков, необходим. Главное, однако, заключается не столько в возможности навязывать свою волю другим, сколько в способности самостоятельно принимать стратегические решения и оставаться устойчивым по отношению к внешнему воздействию. США или КНР, несмотря на все различия их политических систем, обладают высокой степенью такой устойчивости. На другом конце «спектра суверенности» находятся государства, где назначения министров и даже глав правительств иногда согласовываются с внешними покровителями.

Когда Владимир Путин в 2012 году после четырехлетнего перерыва вернулся на пост президента РФ, одной из главных целей его внутренней политики стала политическая суверенизация России. После протестной волны 2011–2012 годов, которую Кремль посчитал организованной и проплаченной Государственным департаментом США, был принят ряд законодательных актов. «Закон Димы Яковлева»[88] запрещал усыновление российских детей гражданами США. «Закон об иностранных агентах» поставил некоммерческие организации, имевшие какое-либо отношение к политике и получавшие иностранные гранты, в положение агентов иностранных государств. Одновременно РФ вышла из ряда соглашений, часто финансово выгодных для себя, в которых иностранцы (прежде всего США) выступали в качестве доноров, а российская сторона – в качестве получателей помощи из-за рубежа.

Принятие западными странами начиная с весны 2014 года санкций против России многократно усилило тенденцию к суверенизации. Ответом на санкции Запада стали не только контрсанкции (эмбарго на импорт сельскохозяйственной продукции из стран Европейского союза, США, Канады и Австралии), но и усилия по созданию национальной платежной системы, импортозамещению, диверсификации экономики с целью уменьшения зависимости от углеводородного экспорта, в том числе путем реиндустриализации с опорой на военно-промышленный комплекс.

Суверенизация распространилась и на юридическую сферу. Решения ряда международных судов, принятые в 2014–2015 годах против РФ[89], побудили Конституционный суд России в июле 2015 года постановить, что РФ может не исполнять решения международных судов, если такие решения противоречат российской Конституции. Влиятельные силы внутри российского истеблишмента требуют полного отказа от приоритета международных соглашений перед национальным законодательством, закрепленного в Конституции РФ. Суверенные права, суверенные интересы России и ее суверенное равенство с ведущими глобальными игроками стали лозунгами дня.

Суверенитет, конечно, не абсолютен и тем более не тождественен самоизоляции. Глобальный мир предусматривает большую степень взаимозависимости, особенно в финансово-экономической сфере. Курс российского рубля сегодня напрямую зависит от международных цен на нефть, а установление этих цен – вне контроля российского правительства. Альтернативой является мобилизационная, автаркичная модель экономики с фиксированным курсом национальной валюты, контролем над движением капиталов и монополией внешней торговли. Очевидно, что эта модель, которую практиковал Советский Союз, а сегодня практикует Северная Корея, абсолютно бесперспективна в современных условиях. Сознавая это, российские власти в острый момент конца 2014-го – начала 2015 года отказались от введения валютно-финансовых ограничений и, напротив, ввели плавающий курс рубля.

У России достаточно воли в верхах и сплоченности в низах для того, чтобы поступать самостоятельно. К тому же она располагает таким объемом и качеством военной силы, которые гарантированно сдерживают прямое нападение на РФ со стороны наиболее сильных государств. В то же время ее потенциал экономической, научно-технической, «мягкой» силы далеко не достаточен для успешной конкуренции. Это существенно повышает издержки российской внешней политики. Для сокращения этих издержек нужен решительный перенос приоритетов государственной политики в пользу национального бизнеса, прежде всего среднего и малого, который только и может обеспечить прочный экономический фундамент и социальную опору страны. Необходим также поворот к важнейшим факторам современного экономического развития – образованию, науке и технологиям. Ключевое значение имеет накопление человеческого капитала – как количественное, посредством демографической и иммиграционной политики, так и качественное, посредством повышения уровня образования и качества здравоохранения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.