Чтоб Родина для нас была дороже всего

Чтоб Родина для нас была дороже всего

Может ли человек предать свою Родину? Для истинных патриотов, выдающегося русского историка Матвея Любавского и его дочери – прекрасной советской художницы Веры Ливановой это невозможно в любых обстоятельствах.

Матвей Любавский и его дочь Вера Ливанова.

Задумаемся, почему великие конструкторы Сергей Королев и Андрей Туполев или, скажем, генерал Константин Рокоссовский, ставший впоследствии маршалом, продолжали в полную силу служить Советской власти, пострадав вроде бы от нее? Не ушли в диссиденты, не сбежали и не продались, не предали, подобно другому известному генералу – по фамилии Власов…

Расскажу о судьбах двух наших соотечественников, отца и дочери. К ним привлек мое внимание ныне покойный Вадим Валерианович Кожинов. Он не раз, учитывая постоянную мою газетную работу, предлагал или даже просил о ком-то либо о чем-то написать. Так было и тут – незадолго до его кончины:

– Стоило бы рассказать о них в «Советской России».

Потому, кроме всего прочего, стал этот очерк выполнением долга перед человеком, память о котором для меня свята.

А началось все, собственно, вот с чего. В одной из наших бесед с Вадимом Валериановичем упомянул я название рязанского села, близ которого родился и где прошло мое детство: Можары. Это было напечатано, и в тот же день Кожинову позвонила внучка академика Любавского – выдающегося историка, который в 1930-м был арестован и вместе с рядом других виднейших историков России осужден по обвинению в монархическом заговоре. Надо сказать, что уже через несколько лет все они не только возвратились к своей работе, но и были удостоены самых высоких почестей и наград. За исключением Любавского, Платонова и Рождественского, которые, увы, до реабилитации не дожили. Так вот, оказалось, что тот самый Матвей Кузьмич Любавский родился и детство провел в тех самых Можарах!

Должен признаться, я об этом не знал, да и о самом ученом, кроме фамилии и дела, по которому он проходил в начале 30-х годов, мало что было мне к тому времени известно. Кожинов про «дело историков» неоднократно писал – отсюда знакомство, правда, заочное, с Татьяной Германовной Ливановой-Любавской, которая по прочтении беседы в очередной раз и позвонила ему.

– Извините, но я дал ваш телефон, – сказал Вадим Валерианович. – Ее очень взволновало упоминание села, где родился дед, и она хотела бы поговорить с вами.

Боже, как много мы еще не знаем из того, что просто обязаны знать! Ну как же это: вот считал, что можарских-то знаменитостей, даже шире – рязанских, всех могу перечислить. А поди ж ты, не помнят про такого человека ни в Можарах, ни в Рязани…

– У вас там были Большие Можары и Малые? – представившись, спрашивает меня по телефону Татьяна Германовна.

– Да, – отвечаю. – Но по сути это одно село. То есть Большие Можары безо всякой границы переходят в Малые или, если угодно, наоборот. Кстати, у нас говорили не Малые, а Меньшие – с ударением на последнем слоге.

– Дед родился в Больших Можарах в 1860-м году. Его отец, Кузьма Иванович, был сельским дьячком. Церковь там не сохранилась?

Отвечаю, что не сохранилась, к сожалению. Хотя теперь, может быть, построили новую, я давно там не был.

– Обязательно летом туда поеду, – говорит она. – А сейчас… Вы меня простите, но хочу пригласить вас на выставку работ моей матери.

Переход был несколько неожиданным. Кожинов мне говорил, что дочь Любавского, в замужестве – Вера Ливанова, стала художницей и посвятила себя в основном политическому плакату, где достигла большого признания. Но как-то у меня одно с другим не соединялось – занятия ученого, исследовавшего проблемы древней и средневековой Руси, славянства, а с другой стороны – плакатная злободневность 30-х, 40-х и так далее годов XX века. Что тут общего?

Впрочем, еще один вопрос возник у меня сразу. Его в первую очередь хотелось задать внучке репрессированного историка и дочери успешно работавшей, как я понял, плакатистки. А Татьяна Германовна предупредила, что выставка через несколько дней уже закроется, так что с посещением надо бы поспешить…

И вот на втором этаже Центрального Дома литераторов я попадаю… в свое прошлое. Да, да, в свое – и всей нашей страны.

Все-таки удивительно, насколько плакаты, выпускавшиеся к каким-то злободневным событиям и датам, несут в себе дух времени, как сильно ощущение этого времени передают! Пожалуй, тут мало какое другое искусство с этим может поспорить. Или так лишь для тех, кто не только на выставках видел эти плакаты, а прожил с ними жизнь? Ну вот, допустим, как я.

Глаз выхватывает увеличенный календарный листок на фоне красных знамен: 12 декабря 1937 года, день выборов в Верховный Совет СССР. Нет, самого этого дня я помнить не могу, ибо было мне всего два года, но плакат очень хорошо помню, потому что, наверное, он долго еще висел в сельском клубе, да и дома у нас присутствовала маленькая, но яркая копия в виде листовки, украшавшая небогатый наш «интерьер». Вон сколько лет спустя узнал, кто была автор!..

И, знаете, глаза у меня буквально разбежались. От довоенных же плакатов «1 августа 1939 года в Москве открывается Всесоюзная сельскохозяйственная выставка» и «СССР – великая железнодорожная держава» к 1941 году, к началу войны, – «Вместе с Красной Армией на защиту Родины подымается весь советский народ». Тоже запомнился с той поры! А какое тогда произвел впечатление…

«Наше дело правое – мы победили!» Это, конечно, май 1945-го. «Знамя советское, знамя народное пусть от победы к победе ведет!» Это год 1947-й, тридцатилетие Октября. «Слава Советской Армии!» – ее тридцатилетие. А вот уже 1957-й, памятный фестиваль молодежи и студентов в Москве: «Участникам фестиваля привет!» Совершенно изумительный плакат 1962 года «Хлеб – Родине!» и очень лирический «Родина моя прекрасная!», созданный в 1967-м. Восстановление хозяйства после войны, борьба за мир, освоение космоса – и тут же такая добрая, теплая, такая домашняя и русская елочка обращается к ребятам: «Дорогие малыши, веселитесь от души. Я в густом лесу росла, я вам радость принесла!»

И все празднично, ярко, нарядно…

С трудом отрываюсь от этого многоцветья, перенесшего меня в советские годы, чтобы задать главный свой вопрос.

– Татьяна Германовна, – говорю, – ваш дед умер в ссылке, в 1936-м, а на следующий год его дочь и ваша мать создает вот этот знаменитый плакат к выборам. Нет ли здесь чего-то противоестественного?

– Нет. Я сейчас объясню.

– Вы говорили с вашей матерью об этом?

– Очень много. До самого конца – она умерла в 1998-м… Так вот, девизом жизни и заветом грядущим поколениям моего деда было: верой и правдой служить Отечеству! И он, видимо, хорошо сумел вложить это в душу своей дочери. Поскольку, несмотря на то, что не только дед, а вся семья перенесла тяжелые испытания, моя мама занималась политическим плакатом очень честно и от души. Это и было ее служение Отечеству – своими средствами. Если дед в своих трудах отразил русскую историю, то она в плакатах выразила то время Родины, в котором жила. Она создала своего рода эмблематику, геральдику этого времени. Но знаете, что было самым главным для нее?

– Что же?

– Мама говорила: «Я своими плакатами хочу украшать народные праздники». Она училась у очень знаменитых педагогов и от них восприняла заветы великих художников. Девиз Матисса был – украшать людям жизнь. Если бы она целиком посвятила себя живописи (а вы видели здесь ее картины), то это была бы живопись очень праздничная. И она перенесла свойственную ее таланту праздничность в плакаты, которые издавались ведь колоссальными, многомиллионными тиражами, украшая в те суровые времена не только клубы, но и сельские избы. Несли людям радость, которая так была им нужна. Которая жить помогала…

Конечно! Спешу рассказать Татьяне Германовне о плакатах ее матери в родном селе ее деда. В годы войны и после, в самое трудное время, были они тем же, что песни по радио, фильмы на экране. Замечательные советские плакаты, песни и фильмы, поднимавшие дух народа! Кто сегодня по-настоящему оценит величайшее их значение для нашего Отечества?…

Как я понял, Отечество – действительно ключевое понятие в этой династии русских интеллигентов.

Вышедший из семьи, где отец не особо был силен в грамоте, а мать и вовсе неграмотна, Матвей Любавский после духовного училища и семинарии вполне целенаправленно стремится в Московский университет – изучать отечественную историю, которую к тому времени он горячо полюбил. Эта любовь определит последующую его жизнь.

Блестящая защита в том же Московском университете кандидатской работы, удостоенной премии и золотой медали. Магистерская диссертация, оцененная как фундаментальный труд, который «составил эпоху в изучении Западной Руси». Наконец, диссертация докторская – ив том же 1902 году по рекомендации своего учителя и наставника Василия Осиповича Ключевского он занимает его место заведующего кафедрой русской истории. Надо ли говорить, как это было ответственно – стать преемником самого Ключевского!

Да, в науке, в преподавании (кроме многого другого, Любавский стал основоположником и первопроходцем курса исторической географии России), в Московском университете, где он проработает более тридцати лет, пройдя путь от приват-доцента до декана историко-филологического факультета, а затем и ректора, его след поистине выдающийся. Здесь мне представляется особенно важным сделать акцент на том, что составило стержень всей его научно-преподавательской и общественной деятельности. Да что там, всей жизни! Стержень этот – глубокий патриотизм.

Приведу два высказывания Матвея Кузьмича которые, признаюсь, своей искренностью и удивительной актуальностью для нынешнего времени меня необыкновенно взволновали.

Первое относится к 1915 году и прозвучало в обращении к учащимся высшей и средней школы в связи с развертывавшейся все шире войной. «Еще горше материальных потерь, – говорил он, – потери нравственные, которые может понести наша нация в случае торжества тевтонов. Упадок духа, утрата самоуважения, веры в себя – эти потери равны уже национальной смерти, параличу творческих сил нации, гибели национального русского гения, так много вносившего в сокровищницу истинной общечеловеческой культуры». Вот о чем больше всего болит его душа! И разве нынче над нами не та же угроза?

Авторов высказывание – из года 1918-го. Но обращено опять-таки будто в наши дни: «Никакое совершенствование жизни, никакой прогресс невозможен для страны и племени, если все живые и творческие силы его будут уходить на сторону, не будут работать дома, на местах, если всегда будут смотреть в сторону, стремиться туда, где живется веселее и радостнее, чем в тихой, серой, заплаканной Родине».

Сам он никогда и никуда от Родины не стремился. Он остался с нею и после 1917-го, остался до смертного часа, решительно отвергнув все заманчивые приглашения в эмиграцию. Так же, как, скажем, Анна Ахматова, именно об этом написавшая:

Мне голос был. Он звал утешно,

Он говорил: «Иди сюда,

Оставь свой край глухой и грешный,

Оставь Россию навсегда…»

Но равнодушно и спокойно

Руками я замкнула слух,

Чтоб этой речью недостойной

Не осквернился скорбный дух.

Профессор Любавский становится одним из ведущих организаторов архивного дела в Советской России, активно участвует в подготовке кадров для этого дела, а многие ценнейшие архивы буквально спасает от гибели. И в 1929-м он заслуженно избирается академиком АН СССР.

Да, в следующем году его безосновательно репрессируют. Но не обида движет им, а прежнее желание служить Отечеству. Сосланный в Уфу, он продолжает заниматься историческими исследованиями, став сотрудником здешнего Института национальной культуры. Темы исследований – история башкирского народа и его отношений с народом русским.

Любавский работает до последней минуты своей жизни. Работает во имя Родины.

Почему я употребляю это слово – «обида»? А потому, что за последние годы обычным стало оправдывать обидой все, что угодно, вплоть до предательства. И сколько же вдруг оказалось обиженных, выдвинувших свои счета «этой стране»! Дети комиссаров, писателей, ученых, они сошлись в истерично-заполошных претензиях к Родине, объявленной «империей зла», чтобы, проклянув и предав, ее разрушить.

Я теперь понимаю: по существу, есть две категории людей. Для одних превыше всего свое «я». Для других – Родина. Разве могли обидеться на свою Родину Королев и Туполев, Рокоссовский и Ахматова, Любавский и Ливанова, если дороже нее и святее ничего в жизни для них не было?

Думаю и о Татьяне Германовне Ливановой-Любавской. Она по профессии театральный художник – заслуженный художник РСФСР, много работала с великим Борисом Бабочкиным, оформляя в Малом театре его спектакли. Но не менее значительно в моем представлении то, что делает она сегодня для увековечения светлой памяти деда и матери.

Наконец-то вышли одна за другой несколько книг Матвея Кузьмича Любавского. Этому больше всех способствовали доктор исторических наук Александр Якимович Дегтярев и творческий коллектив ученых Петербургского университета. Наверное, вполне закономерно, что среди членов редакционного совета этих изданий – Игорь Яковлевич Фроянов, которого «Советская Россия» защищала недавно от яростных нападок за его патриотические труды.

В Рязанском историко-архитектурном музее-заповеднике и в краеведческом музее города Сапожка, где Матвей Кузьмич учился в духовном училище, открыты посвященные ему разделы. И это – на основе материалов, подаренных его внучкой.

Состоялась и та выставка Веры Ливановой, где мне посчастливилось быть. Организованная издательством «Контакт-культура» и Домом плаката, она, увы, не имела широкой рекламы, которой, безусловно, заслуживала: не то и не те рекламируются нынче. Однако в Книге отзывов я прочитал множество трогательных, восторженных и благодарных записей, которые венчались такими строками: «Жизнь свою осмысливая заново, остаюсь с плакатами Ливановой!»

Останутся навсегда с Россией, с Отчизной и плакаты Веры Ливановой, и труды Матвея Любавского – истинных патриотов родной страны.