Импортируемая инфляция
Импортируемая инфляция
В 2000-х годах на Россию снизошло счастье, переросшее в беду. На страну свалились огромные нефтегазовые доходы. То были не просто деньги, а капиталы. Их всегда не хватало, и стране приходилось залезать в долги, как при Николае II, и экспортировать зерно под лозунгом «Недоедим, но вывезем», что в 1932 году обернулось голодом. Но индустриализация требовала жертв, и они приносились. И вот, в кои веки, Россия получила огромные средства задарма — за счет высоких цен на сырье. Надо было с ними что-то делать. Казалось бы, что именно — ясно. Статистика сигнализировала: 40 процентов основных фондов в промышленности изношены и требуют замены. Отставание от развитых государств нарастает, сельское хозяйство в стагнации и т. д. Но это было поверхностное мнение. Либералы подсчитали, что, если сотни миллиардов вложить в экономику — это вызовет инфляцию. Этого бедствия надо избежать любой ценой. Самый лучший способ — вывезти капиталы за рубеж и поместить до лучших времен в облигации США и другие подобные инструменты. А когда грянет кризис, открыть кубышку и потратить деньги с пользой, латая дыры. Замысел показался руководству страны настолько привлекательным, что был немедля реализован.
Был, правда, один минус: экономику все же надобно было кредитовать. Ну хотя бы для того, чтобы ввозить растущий импорт, а под него расширять торговые сети. Посудите сами: при среднем росте ВВП в 7–8 процентов импорт в 2006 году вырос на 35 процентов, в 2007 году — на 38 процентов, в 2008 году — на 39 процентов. Темпы прироста импорта превышали рост ВВП в четыре-пять раз! Какая-то фантастика. И если бы импортировалось оборудование для изрядно износившихся фондов промышленности — такой рост импорта был бы оправдан, но массированно ввозили ширпотреб!
В 2009 году процесс насыщения российского рынка иноземными товарами прервался из-за кризиса, но в 2010-м возобновился с новой силой. Конечно, деньги требовались и для других целей: строительства нефте— и газопроводов и наращивания мощностей для их обслуживания, покупок предприятий за рубежом, заманивания иностранных футболистов, тренеров и многих других полезных с точки зрения компрадорского бизнеса вещей. И кредиты стали браться. На Западе. В страну хлынули деньги, а с ними инфляция. Круг замкнулся.
Что такое инфляция, импортируемая в том числе?
Инфляция — это выпуск денег, не обеспеченных трудом, а значит, товарами и услугами. Импортируемая инфляция — это, по сути, ввоз незаработанных денег. Поэтому министр финансов Кудрин предложил сосредотачивать эти деньги на специальные счета, названные фондами. Мысль вроде бы правильная, за исключением одного решающего но. Средства аккумулировались на счетах иностранных банков и облигаций других государств, а потому становились иностранными капиталами. После чего российские фирмы брали, по сути, эти же деньги под коммерческий процент. И ввозили инфляцию. Другого от либерала (а Кудрин, как и все, кто возглавлял экономический блок в правительстве РФ с 1991 года, либерал) ожидать было нельзя.
И с продажей сырья тоже «не как у людей». Экономист М. Делягин остроумно заметил, что, судя по реакции Запада, главной виной России (после запрета пропаганды гомосексуализма) является продажа газа Европе, и предложил освободить Европу от этого бремени. В конце концов, угля там предостаточно. В Европе и вправду заняли удобную позицию, будто газ им навязывается, а они вынуждены (свободный рынок!) терпеть назойливого продавца. А наше руководство упорно старается поставлять экологическое топливо в Европу, изыскивая любые маршруты, даже по дну морей, лишь бы угодить. Можно возразить, что речь идет о деньгах. Но что именно покупается на доходы Газпрома, кроме нового оборудования для новых месторождений, чтобы поставлять новые партии сырья для Европы? Создается впечатление — в первую очередь потребительские товары, стимулирующие европейскую экономику, а также футболистов для «Зенита».
Не нужно быть великим экономистом, чтобы понять: поставлять сырье можно главным образом для приобретения новейшей техники и технологий для развития своего народного хозяйства. Иначе это разбазаривание национального достояния и укрепление позиций конкурентов, получающих возможность на поставляемом сырье изготавливать дешевую продукцию. Но Россию охватило газовое безумие. Коммерция превратилась в гигантскую политическую проблему. Поставлять любой ценой! — вот кредо руководства, будто от этого зависит существование страны. Европа заартачилась — не хочет, чтобы ей поставляли голубое топливо (а ведь так толерантно звучит!) бесперебойно по дну Черного моря в Болгарию. «Тогда будем поставлять через Турцию», — заявили в Москве. А если Турция передумает? Так, может, сразу проложить «нитку» по воздуху? Подвесить трубы на воздушных шарах и обслуживать с помощью дирижаблей. Надо же как-то втюхать неразумным европеякам свое сырье.
Европа упирается — будем упрашивать китайцев. Поставлять газ в Китай удалось после многолетних трудных переговоров, ибо китайцы тоже упрямились. Их уламывали. Но раз страна хочет использовать уголь и дышать смогом, то нам-то какая забота? (В КНР добывается 3 миллиарда тонн угля — только с золой сколько проблем!) То же с Украиной. Нет у нее денег платить за большие объемы газа, так чего российская сторона мучается, пусть использует другие источники энергии.
Европа мечтает поставить себя в зависимость от поставок сланцевого газа из США и оплачивать их не товарами, как с Россией, а долларами, ибо европейские изделия Америке не больно-то нужны. Но нам чего переживать за чью-то фантазию? Однако объявлено, что будут вестись активные поиски месторождений газа в Северном Ледовитом океане. В ответ вводится запрет на поставку оборудования для такого бурения. Плевать! Мы за ценой не постоим и будем делать доброе для других дело! На машиностроение денег нет, зато финансирование дорогостоящих газовых и нефтяных проектов идет бесперебойно. А казалось бы, оглянитесь: все окружающие страны — от Японии и Южной Кореи до Австрии и Франции — благоденствуют без добычи сырья. Так берите пример! Россия до 1970-х также развивалась за счет обрабатывающей промышленности, а упадок СССР многие экономисты связывают с нефтяным бумом. Тогда зачем наступать на те же грабли? Однако все делается поперек разума. При этом власть позиционирует себя как умная власть (одни пресс-конференции президента чего стоят), которая понимает, что если свести производительную жизнь страны к трубе, то России будет труба. Но при этом она делает то, что делает.
Понятно, что за газ много легче выручить деньги, чем за станки или турбины (или что там осталось от советского технологического наследия), но нужно и коммерческую хитрость проявлять. Если потенциальные покупатели (китайцы и пр.) видят, что продавец готов землю рыть, чтобы сбыть свой товар, то они становятся неуступчивыми.
Скажут: но Соединенные Штаты тоже готовы экспортировать газ. Да, но за доллары! Они будут возвращаться и улучшать платежный баланс страны, напечатавшей в долг много «зелени». Россия же торгует не за рубли, а за те же доллары или евро, помогая платежным балансам этих государств и ухудшая свой, получая эффект «импортируемой инфляции». Поэтому никак не удается побороть инфляцию, хотя ее давно нет в соседних государствах — Эстонии, Беларуси, Финляндии… Не было даже на Украине в спокойные годы. Они экспортировали готовую продукцию, в таком случае импорт не создавал финансовых перекосов, — массовый труд уравновешивал массовое потребление. А когда прут доходы за счет работы узкой группы лиц и высокодармовых цен, а остальные стоят в очереди на получение своей доли, то это ведет не только к инфляции, но и к социальному паразитизму.
С другой стороны, прибыль маленькой не бывает. Так откуда берутся «лишние» деньги? Они «лишние», если их пускать на потребление, но крайне нужны, если расходовать на развитие промышленности и сельского хозяйства. В этом пункте жизнь капитально разводит либералов и страну их местопребывания. Под прикрытием разговоров про «инновационную экономику» делается все, чтобы осуществлялась политика дозированного развития, гарантирующая «цивилизованным» государствам сбыт их товаров.
Пару слов о политике «дозированного развития». Если спросить любого высокопоставленного чиновника: надо ли развивать страну, ответ будет однотипным: а как же! Мол, надо, засучив рукава и штанины, к 2020 или 2030 году в крайнем случае достигнуть высоких высот. На деле все сложнее. Суть дозированного развития — чтобы Россия не превзошла уровень СССР в промышленности и сельском хозяйстве, то есть в реальном секторе экономики.
Для того чтобы скрыть такой курс, придумываются разные «теории» — от якобы неспособности народа России к серийному производству до более изощренной «монетарной» политики, центральным пунктом которой является «контроль» за денежной массой страны, максимально затрудняющий кредитование реального сектора под видом борьбы с инфляцией.
В политику дозированного развития входят призывы к максимальному привлечению иностранного капитала. Он якобы создает рабочие места и что-то там развивает. («Создание рабочих мест», как и «проведение реформ», — любимые словосочетания либералов — они сколь эффектны, столь и бессодержательны.) Чаще всего толку от такого капитала России и Украине немного. Вложения иностранных фирм очень нужны странам, не имеющим промышленности. Тогда любая фабрика, даже производящая конфеты, полезна, чтобы занять население, а налоги — пополнить бюджет. Да и то это в странах со «средним уровнем государственного мышления». А в Малайзии и Сингапуре на «конфетки» не купились. Они впустили к себе иностранный капитал на особых, жестких условиях. Главное требование — создавать производства с высокотехнологичной продукцией. В результате Малайзия и Сингапур — современнейшие высокоразвитые страны. По тому же пути пошел Китай. Россия, естественно, выбрала «африканский» путь привлечения иностранного капитала. Вспомним, с чего начался приход иностранного капитала в Россию? С общепита «Макдоналдс»! С открытия ресторана на Тверской. По сути, этот курс сохраняется до сих пор.
Спрашивается: если фабрики и заводы уже есть, население занято, то зачем пускать иностранца с аналогичной продукцией? Отвечают: для конкуренции. Конкуренция — вещь хорошая. Если она не сопровождается уничтожением национального производства. Тогда это просто избиение. Это все равно что выпустить на ринг начинающего боксера против мастера — мол, посоревнуйся, поконкурируй, посмотрим, что получится. Так что получилось? К 2000 году легкая промышленность России производила всего 15 процентов от советского уровня! Такого не было в годы Великой Отечественной войны. Из такой мощной авиакомпании, как «Аэрофлот», отгрызли кучу мелких, не способных на свои средства покупать отечественные самолеты. Им тут же предложили бэушные машины из США и Европы в рассрочку (лизинг). Гражданское авиастроение бывшего СССР пришло в упадок, а разработанные новые модели (Ту-204, Ту-214 и др.) остались не у дел. И так по каждой отрасли. Какая это конкуренция? Произошла зачистка рынка для иностранных товаров, чтобы богатели другие государства, только и всего. Умные вывернули карманы у дураков.
В 2014 году резко подскочили цены на электротовары — телевизоры, стиральные машины, ноутбуки и так далее. Причина — они импортируются за валюту, а курс доллара и евро возрос почти в два раза. Но по здравом рассуждении все эти виды изделий должны производиться в России, где есть все необходимое — производственные площадки, люди, деньги, рынок сбыта, тогда бы не пришлось переплачивать за импорт. Но скажи это нашим либералам, и в ответ услышим знакомое песнопение: надо улучшать деловой климат, реформировать, и тогда может быть, когда-нибудь…
В России и Украине с самого начала доминирования рыночных отношений конкурентоспособность искусственно занижалась политикой дорогих кредитов, высоких налогов, мародерской приватизации, в ходе которой все «ненужные» заводы уничтожались, и прочими «поощрительными» мерами. Зато зеленый свет получили сети магазинов по продаже импорта, убивающих местное производство. Например, супермаркеты ИКЕА способствуют свертыванию местной мебельной отрасли. В итоге создание рабочих мест в торговой сети сопровождается ликвидацией рабочих мест в промышленности. Инженеры и рабочие заменяются продавцами. Мало того, что число продавцов по определению меньше числа рабочих, так еще происходит дисквалификация рабочей силы в стране, тогда как на родине компании технологический и квалификационный уровень остается на высоте. И это тоже разновидность донорства.
Проведение такой политики невозможно без предварительного формирования компрадорски настроенного правящего класса. В России и Украине он был создан в 1990-х годах в ходе целенаправленных «реформ». Они привели к еще одной напасти — системной коррупции.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.