Смерть Шарон Тейт и ее друзей
Смерть Шарон Тейт и ее друзей
Теперь давайте перенесемся в другой солнечный штат — Калифорнию, в город, прославленный во всем мире как местопребывание крупнейшей «фабрики снов», — Голливуд. Вы, вероятно, помните, что именно там в августе 1969 года совершилось одно из страшных преступлений в американском стиле — кровавая расправа с известной актрисой Шарон Тейт, беременной на девятом месяце, женой кинорежиссера Романа Полански, и ее друзьями, находившимися у нее в гостях (сам Полански в это время был в Европе). Об этой истории в свое время довольно много писали наши газеты.
Мне хочется напомнить о ней по двум причинам.
Во-первых, организатор убийства Шарон Тейт и ее приятелей пресловутый Мэнсон, присвоивший себе имя «Иисус-сатана» и претендовавший на роль основателя новой религии и философии, является весьма колоритной фигурой среди американских двойников кубриковского Алекса, причем это преступление по своей бессмысленности и жестокости весьма близко к уже описанным трагедиям в Чикаго, Остине, Тусоне и Месе.
Во-вторых, история эта в какой-то мере символична — она как бы отражает установившееся в Соединенных Штатах страшное взаимовлияние: кинематограф, щедро и красочно, как говорится, «со смаком» рисующий преступления, толкает неуравновешенную, сбитую с толку американскую молодежь на свершение тех самых зверств, которые показывают на экране, а сами работники кинематографа, повинные в этом растлении умов, становятся жертвами тех, кого они воспитали.
Дело в том, что Роман Полански, как и многие его коллеги, специализировался на постановке кровавых «фильмов ужасов», а его жена Шарон Тейт неизменно играла главные роли в этих фильмах. Ее нагое тело, щедро вымазанное красной краской, имитирующей кровь, очень часто мелькало на экранах. Теперь Шарон Тейт снова появилась на бесчисленных фотографиях, заполнивших экраны телевизоров и страницы газет и журналов, но на ее теле была уже не краска, а самая настоящая кровь…
Как же развивались события?
Поздно вечером 8 августа 1969 года в роскошном особняке на Сьело Драйв в квартале Бель Эйр Лос-Анджелеса (названия-то какие: Дорога неба, квартал Красивых видов, город Ангелов!) шла к концу обычная для круга людей, живущих здесь, вечеринка: беременная хозяйка и ее гости изрядно выпили, накурились наркотиков, посплетничали и теперь готовились отойти ко сну.
Нравы в этом доме, как, впрочем, и в обителях многих других кинозвезд, были весьма вольные: Шарон Тейт славилась как жрица «сексуального культа». Однажды она весьма откровенно заявила репортеру журнала «Парэйд»: «Я одна из тех иррациональных натур, которые просто любят мужчин. Я люблю их, потому что они мужчины». Ее муж Роман
Полански не уступал своей супруге в «свободе поведения». Те, кто бывали у них, рассказывали, что там гости курили марихуану и вели себя как «настоящие хиппи».
В одной комнате уже раздетая Шарон Тейт болтала со своим приятелем Джеем Себрингом, хозяином многих «салонов красоты», в прошлом знаменитым парикмахером звезд Голливуда. В другой на диване лежал Виктор Фриковский, друг хозяина дома Романа Полански, бездельник, числившийся его помощником, — прострация под влиянием наркотиков была для него привычным состоянием. В третьей комнате дочь миллионера, «кофейного короля», Абигайль Фолгер перелистывала какую-то книгу; она только что приняла наркотик и ждала, когда он окажет свое действие. В садовом павильоне восемнадцатилетний юноша без определенных занятий Стив Перент прощался с домоуправляющим, собираясь к себе домой.
Утром всех этих людей нашли мертвыми. Перент был убит четырьмя пулями в своем автомобиле — по-видимому, в тот самый момент, когда он готовился уехать. На лужайке перед домом лежали трупы: Фриковского — у него пуля в спине, тринадцать проломов в черепе и пятьдесят одна ножевая рана — и Фолгер в одной ночной рубашке — на ее теле двадцать одна ножевая рана. Шарон Тейт, изрезанная ножом до неузнаваемости, лежала с распоротым животом в луже крови на полу своей комнаты. Ее шею обвивала нейлоновая веревка, переброшенная через потолочную балку; другой конец веревки затягивал шею так же зверски искалеченного Джея Себринга. На стене кровью было написано: «Свиньи!»
Весть об этой бойне потрясла Америку. Голливуд был охвачен ужасом, который усилился до пароксизма, когда двадцать четыре часа спустя такой же зверской казни подверглись на своей вилле хозяин большой группы магазинов самообслуживания Ла Бианки и его жена. На груди Ла Бианки его кровью было написано: «Война», а на дверях виллы — «Смерть свиньям». Газеты начали писать, что это наверняка следы действия негритянской организации «Черные пантеры»: именно они называют богатых белых свиньями.
Быть может, эти преступления, как и многие другие, остались бы нераскрытыми, если бы не счастливый для следователей случай: примерно три месяца спустя заключенная в тюрьму Лос-Анджелеса за воровство некая секретарша по фамилии Грэхем потребовала свидания с начальником этой тюрьмы, заявив, что она должна рассказать важные вещи.
Начальник тюрьмы ее выслушал и тут же позвонил в Федеральное бюро расследований: кажется, ключ к зверским убийствам найден! Что же оказалось? Накануне в камеру, где сидела Грэхем, посадили девицу без определенных занятий Сюзанну Аткинс, арестованную по подозрению в соучастии в убийстве голливудского музыканта Хинмэна. Аткинс вела себя странно, возможно находясь еще под влиянием наркотиков, а быть может, ей просто захотелось испугать соседку по камере. Когда у них зашел разговор о таинственном убийстве Шарон Тейт, о котором все еще говорили везде и всюду, она воскликнула: «Да ведь это я взрезала ей пузо! Это мы наказали этих свиней — я и мои друзья…»
И далее Аткинс рассказала длинную историю о «племени», в котором она и многие ее подруги и друзья живут под властью некоего Чарльза Миллера Мэнсона, якобы обладающего сверхъестественной силой, поскольку «он в одно и то же время Иисус, вернувшийся на землю, и сатана». «Племя» это обитает неподалеку от Лос-Анджелеса, в долине Смерти, на заброшенном «ранчо Спан», которое когда-то было построено как декорация для съемки ковбойских фильмов. Сейчас «племя» по приказу «Иисуса-сатаны» карает «свиней».
Все это могло показаться бредом сумасшедшего. Но следственные органы ухватились за ниточку и размотали весь клубок.
«Иисус-сатана» Мэнсон был хорошо известен полиции: из своих 34 лет он 22 года провел в исправительных колониях и тюрьмах. Мэнсон так привык к тюремному быту, что, когда его в марте 1967 года освободили, он не хотел уходить. «Я не знаю, куда идти, — сказал он. — Лучше я останусь в тюрьме». Но тюремщик вытолкнул его взашей, и он пошел бродить по Калифорнии.
Добравшись до Беркли, он устроился жить у своего приятеля по тюрьме. Потом перебрался в Сан-Франциско. Познакомился там с хиппи. Быстро понял, что из этих слабых, безвольных людей, отрешившихся от цивилизации, при желании можно вить веревки, и решил стать их вожаком и хозяином. Гостеприимные хиппи, узнав, что он долгие годы провел в тюрьме, жалели его, принимая за невинную жертву, кормили, одевали, угощали наркотиками, научили играть на гитаре и петь. А Мэнсон тем временем вынашивал далеко идущие планы.
В один из дней он объявил своим доверчивым слушателям, что его не случайно зовут Мэнсон — это имя означает «Сын человека». Но Христос тоже назывался «сыном человека», а он в то же время был сыном бога. Это — не простое совпадение, нет, Мэнсон и есть Иисус Христос, но в то же время он сатана. Поэтому у него двойная власть над добром и злом. Следовательно, все должны ему подчиняться и беспрекословно выполнять его волю.
Как ни дика и ни безумна была эта «теория», она нашла своих последователей. Вокруг Мэнсона объединилось «племя», которое начало кочевать по западному побережью США. «Иисус-сатана» вербовал своих поклонников по принципу безграничной и безрассудной личной преданности, причем по преимуществу это были девушки. Он изобрел даже страшный ритуал вступления в «племя»: девушка, решившаяся на это, должна была подвергнуться коллективному изнасилованию. Только после этого ей выдавался «сертификат сатанизма». Впоследствии, когда журналисты в период процесса интервьюировали Мэнсона, он важно сказал им: «Я вдохновлялся Апокалипсисом и песней битлзов «Спасайся, кто может!» — И добавил: — Вы хотите знать мою философию? Хотите знать, откуда она? Я сейчас вам скажу. Я провел большую часть моей жизни в тюрьмах. Моя философия родилась там — под ударами дубинок и сапог, которыми меня топтали».
На сборищах «племени» регулярно устраивались страшные оргии и «дьявольские мессы», где Мэнсон играл на гитаре и пел свои песенки, пока его подчиненные издевались над девушками. Песенки были такие:
— Красивая девушка, красивая девушка! Перестань влачить жалкое существование. Оставь свой мир. Я — это то, что тебе нужно…
Или:
— Я механический человек. Я наилучшим образом делаю то, что могу. Потому что у меня — семья. Я механический ребенок, я игрушка своей матери. Меня посылают позабавиться в саду…
Вдруг Мэнсону показалось, что он сможет сделать неплохую карьеру со своими песнями. Ведь в Голливуде все возможно. Там такие герои, как он, в моде, причем даже самые высокопоставленные деятели не гнушаются общением с людьми его круга. Даже некоторые кинозвезды были связаны с его «племенем», поставлявшим из-под полы наркотики. Познакомившись с музыкантами из ансамбля «Пляжные мальчики», с сыном популярной актрисы Дорис Дэй. с музыкантом Гарри Хинмэном, которого он, по некоторым сведениям, даже вовлек в свое «племя», Мэнсон предложил им ввести его в «высший свет».
Мэнсона стали приглашать на вечеринки, слушали, как он играет и поет, — это выглядело экзотично. Но сниматься в кино ему никто не предлагал и денег никто не платил: песенки были плохие. Тогда Мэнсон решил организовать на «своем» ранчо большой фестиваль, который сразу сделал бы его знаменитостью. На это нужны были немалые средства. Мэнсон потребовал их от Хинмэна — не зря же он принял его в «племя»! А деньги у Хинмэна должны были быть: говорили, что он только что получил наследство. «Ты дашь мне 20 тысяч долларов», — сказал ему Мэнсон. Но тот вдруг заупрямился.
Тогда Мэнсон организовал карательную экспедицию. 25 июля 1969 года он, его подручный Роберт Босолей и верная рабыня «Иисуса-сатаны» Сюзанна Аткинс ворвались в дом к Хинмэну и пытали его три дня, требуя, чтобы он сказал, где лежат его деньги. Мэнсон отрубил ему ухо. Хинмэн молчал. Тогда его зарезали и на стене написали кровью: «Свинья». Седьмого августа полиция арестовала Роберта Босолея, увидев, что он катается в автомобиле, принадлежавшем Хинмэну. «Он мне подарил эту машину», — твердил Босолей. Но его любовница, приревновавшая Босолея к другим девчонкам из «племени», сказала полицейским, что убийца — он. «Иисус-сатана» остался вне подозрений: разоблачать его участники «племени», наивно верившие в сверхъестественную силу Мэнсона, боялись.
Однако, узнав об аресте Босолея, «Иисус-сатана» решил начать заметать следы. Чтобы доказать, будто Босолея арестовали по ошибке, надо было продолжить серию зверских убийств в той же манере. Тогда полицейские подумали бы, что Хинмэна убил кто-то другой. (Впоследствии сам Мэнсон сказал об этом так: «Я надеялся, что эти казни отнесут за счет негров».) И вот назавтра после ареста Босолея он шлет «карательную экспедицию» в квартал Бель Эйр. Руководство ею он поручает одному из своих подручных — двадцатичетырехлетнему Чарльзу Уотсону, лихому техасцу по кличке Текс. С ним пошли все та же Сюзанна Аткинс и ее бесшабашные подруги — рабыни «Иисуса-сатаны»: Патриция Кренвинкель, Лесли Ванг Гутен и Линда Казабьян.
Расправившись с Шарон Тейт и ее друзьями, «каратели» вернулись домой. Впоследствии на суде Линда Казабьян, которая в момент убийства «стояла на стреме» у входа в виллу и не видела всех деталей бойни, рассказывала:
— Когда все было кончено и мы возвращались на машине в наше ранчо, Текс и Пат жаловались, что эти свиньи, защищаясь, чуть не вырвали у них волосы. Сюзанна сказала, что ее сильно ударили,
Пат говорила, что у нее болит кисть руки: когда бьешь ножом и попадаешь в кость, то сильно отдает в руку.
— А что было, когда вы вернулись на ранчо? — спросил судья.
— Чарли спросил, не испытываем ли мы угрызений совести. Мы ответили, что нет.
— А потом?
— Потом мы легли спать…
Назавтра была снаряжена вторая «карательная экспедиция». Ее возглавил сам Мэнсон. К экспедиции присоединилась Лесли Ван Гутен. Жертв выбрали случайных — просто виллу Ла Бианки было легче атаковать, чем другие. Мэнсон связал чету Ла Бианки и приказал Тексу, Кренвинкель и Ван Гутен исполосовать их ножами, что они и сделали…
Судебный процесс над Мэнсоном и его соучастниками начался в июне 1970 года и длился девять с половиной месяцев. Как многие судебные процессы в Соединенных Штатах, он выглядел странно и порою нелепо: поражало какое-то удивительное бессилие правосудия над бандой убийц, резко контрастирующее с необычной твердостью и беспощадностью, с которыми там расправляются с прогрессивными деятелями.
Подсудимые выглядели весело и беззаботно; необычайная шумиха, поднятая вокруг них, сделала их знаменитостями, и эти подонки начали важничать. Пока шло предварительное следствие, — а оно длилось полгода! — Мэнсон раздавал интервью газетчикам и… торговал своими бездарными песенками. Если раньше они никому не были нужны, то теперь пластинки с их записью шли нарасхват: еще бы, ведь эти песенки были сочинены и исполнены тем самым «Иисусом-сатаной», которого так часто показывали по телевидению и о котором постоянно писали газеты!
Сюзанна Аткинс стала богатой женщиной: она продала свои «мемуары» об убийстве Шарон Тейт за полмиллиона долларов. Ловкие литераторы записали ее откровения на магнитофон, превратили их в книгу, и книга стала бестселлером. Аткинс не лезла за словом в карман, и она знала, чем можно потрясти воображение американца.
Пока Линда стерегла у входа, Текс орудовал ножом, — рассказывала она. — Текс кричал: «Я дьявол! Я дьявол! Вы все сейчас подохнете!» Когда он полосовал ножом Тейт, я и Кренвинкель держали ее за руки. Когда все было кончено, я обмакнула полотенце в кровь Шарон Тейт и написала им на стене: «Свиньи!»
У нас были еще большие планы, которые мы не успели осуществить. Мэнсон решил, что мы должны еще казнить Лиз Тейлор, Ричарда Бартона, Франка Синатру…
Линда Казабьян тем временем успела родить в тюрьме ребенка от неизвестного отца и тоже начала диктовать свои «мемуары». Ван Гутен и Кренвинкель посвятили свои досуги обновлению гардероба, чтобы появиться на суде во всем блеске самых модных нарядов. Что же касается главного исполнителя дьявольских проектов Мэнсона — Чарльза Уотсона, пресловутого Текса, то он, когда ему предъявили обвинение, счел за благо ретироваться в родной Техас, и все мольбы властей Калифорнии выдать его хладнокровно отклонялись. На всякий случай техасские власти посадили Текса в тюрьму, ему дали уютную камеру с телевизором, но отдать его калифорнийцам отказывались. Его отец, бакалейщик, раздавал направо и налево интервью, доказывая, что Текс — милый мальчик. Тяжба Калифорнии с Техасом затянулась, и когда процесс в Лос-Анджелесе наконец открылся, Чарльз Уотсон наблюдал за его ходом из своей уютной тюремной камеры по телевидению…
После долгих процедурных перипетий (41 день был затрачен лишь на формирование коллегии присяжных!) суд наконец приступил к рассмотрению существа дела. Шел к концу июль 1970 года. В Лос-Анджелесе стояли жаркие дни. Число преступлений все умножалось. В ту неделю, когда суд приступил к работе, в пригороде Санта-Анна были кем-то зверски убиты пятеро парней, в том числе трое подростков; на Парадайз роуд (Дорога в рай) трое подростков в масках убили бизнесмена; тридцатичетырехлетний Клиф Меткалф застрелил на улице свою жену и двух двоюродных сестер. В городском морге лежали неопознанные трупы пятнадцати подростков, которыми никто не интересовался.
Согласно американской судебной процедуре всех двенадцать присяжных заперли на все время процесса в гостинице «Амбассадор» (кстати, в той самой, где был убит кандидат в президенты США Роберт Кеннеди, брат президента Джона Кеннеди, которого застрелили в Техасе). Им было запрещено читать газеты и смотреть телепередачи, дабы не подвергнуться какому-либо пристрастному влиянию.
Ну, а что же сам судебный процесс? Увы, он быстро превратился в весьма странное зрелище. Началось с того, что Сюзанна Аткинс, заработавшая огромное состояние на разоблачениях, вдруг отреклась от своих показаний, вынуждая суд начать следствие с нуля. Тогда судебные власти за кулисами процесса предложили сделку (a deal) Линде Казабьян: если она согласится вместо Аткинс стать свидетелем обвинения, ей не придется сидеть на скамье подсудимых. Ей было обещано снисхождение. «В самом деле, — говорили ей, — ведь ты никого не зарезала, а только стояла на стреме. Расскажи о том, что ты видела, и все будет о’кей».
Линда Казабьян не заставила себя уговаривать, тем более что и ей был обещан высокий гонорар за ее «мемуары». В конце концов, чем она хуже Сюзанны Аткинс? И ее пересадили со скамьи подсудимых на скамью свидетелей. Она дала все необходимые показания и получила за свои «мемуары», как писал журнал «Пари-матч» 31 октября 1970 года, миллион долларов.
Судебное разбирательство проходило в американском стиле, оно изобиловало неожиданными поворотами, скандалами, инцидентами. Мэнсон грубо издевался над судьей, грозил свидетелям обвинения. «Вас зарежут!» — кричал он им, и они робели; ведь в это самое время на улице перед зданием суда «ученики Иисуса-сатаны» устраивали демонстрации в его поддержку, требуя освобождения «учителя».
В один из таких дней Мэнсон предпринял психическую атаку против присяжных. «Во имя христианского правосудия вам надо всем отрубить головы!» — заорал он и, схватив остро заточенный карандаш, словно кинжал, ловко перепрыгнул барьер и устремился к ним. Стражники его схватили, и слушание дела возобновилось. Назавтра Мэнсон заявил, что он больше не желает присутствовать на суде. «Поставь-те здесь вместо меня мой портрет и делайте, что хотите», — сказал он. И в течение двух недель Мэнсон и его соучастники сидели в соседней комнате, куда по радио передавался ход процесса. Потом одиночество им наскучило, и они вернулись на некоторое время на скамью подсудимых.
21 ноября 1971 года Мэнсон вдруг заявил, что он желает говорить. Судья немедленно дал ему слово, и он, рисуясь и играя в народного трибуна, произнес трескучую двухчасовую речь, излагая свои «идеи» о человеке, о боге, об обществе и о своем «племени». Надо сказать, что некоторые из его стрел попадали в цель. Судьи и присяжные ежились, когда этот бандит говорил:
— Мое племя — это люди из вашего общества, — вы их выбросили, а я подобрал. Это вы народили своих детей. Это вы сделали из них то, чем они стали… Вам давно пора оглянуться на самих себя. Вы живете лишь ради денег. Но ваш конец близок. Вы сами убиваете себя… Если бы я захотел, я смог бы убить любого из вас. Если это вина, то я виновен… Я король в моем королевстве, даже если это — королевство помойных ям… Отпустите меня вместе с моими детьми в пустыню. Тюрьмы и пустыню я предпочитаю вашему обществу…
Так шел месяц за месяцем. За это время один судья был дисквалифицирован, прокурор был заменен, Мэнсон шесть раз менял адвокатов, хотя каждый из них буквально из кожи лез вон, чтобы выгородить убийц. Было заслушано уже 84 свидетеля обвинения, вина преступников была полностью доказана, все улики были собраны, и прокурор перед новым, 1971 годом в течение четырех дней суммировал итог следствия, зафиксированного на 18 000 страницах протокола. И все же очередной адвокат Фитцжеральд после этого спокойно заявил, что «прокурор ничего не доказал», что «ни одному из свидетелей нельзя верить» и что если суд вынесет обвинительный приговор, то он его немедленно обжалует.
В январе 1971 года присяжные удалились на совещание. Оно длилось несколько дней, и 26 января судебное заседание возобновилось. Газеты воспроизвели следующий стенографический текст:
«Судья Олдер: Члены жюри, вынесли ли вы свое суждение?
Герман Тюбак (от имени присяжных): Да, ваша честь!
Судья Олдер: Да будет оглашен документ!
Секретарь суда (читает): Чарльз Мэнсон виновен. Сюзанна Аткинс виновна. Патриция Кренвинкель виновна. Лесли Ван Гутен виновна.
Чарльз Мэнсон (обращаясь к присяжным): Вы все виновны! (обращаясь к судье): Ты не выживешь, старикашка!
Лесли Ван Гутен (обращаясь к Кренвинкель): Погляди, какой у них грустный вид!..»
Но вы ошибаетесь, если думаете, что это был конец процесса, — завершилась лишь его первая часть. Теперь должен был решаться главный вопрос: какое же наказание следует вынести убийцам? Дело снова затянулось в связи с тем, что Аткинс, явно следуя заранее разработанному сценарию, вдруг заявила, что всё, что до сих пор говорили все, в том числе и она, было неправдой и что во всех убийствах виноваты только она и… Линда Казабьян, которая, как помнит читатель, пересела со скамьи подсудимых на скамью свидетелей обвинения.
Возникло замешательство. Судебный процесс затянулся еще на несколько месяцев. Он закончился лишь 30 апреля 1971 года: все четверо убийц все лее были приговорены к смертной казни. В ответ на это Мэнсон заорал: «У вас нет права меня судить!» Кренвинкель добавила: «Вы сами себя осудили». Аткинс пригрозила: «Вам будет плохо. Забаррикадируйте двери своих домов. Вы все равно исчезнете с лица земли!» Тем временем адвокаты тут же подали заранее заготовленные требования о пересмотре дела в апелляционном суде.
Еще полгода спустя, 13 ноября 1971 года, был осужден наконец и знаменитый Текс — после долгой борьбы между властями штатов Калифорния и Техас он был доставлен все же в Лос-Анджелес. На суде Чарльз Уотсон сначала отрицал свою вину, но потом признался во всем, однако тут же взвалил ответственность за совершенные им преступления на «Иисуса-сатану», который якобы загипнотизировал его и «своим магнетизмом превратил в робота». Уотсон был приговорен к смертной казни. Тут же адвокаты начали следующий тур борьбы, подав апелляцию.
Смертные приговоры никого более не пугали: ведь последняя смертная казнь в Соединенных Штатах свершилась 12 апреля 1967 года, и, хотя в тюремных камерах ждали своей судьбы сто семьдесят пять преступников, приговоренных к высшей мере наказания (в том числе сто в одной лишь Калифорнии), газеты откровенно писали, что казнь им вовсе не грозит: кто-то всесильный был заинтересован в том, чтобы спасти жизнь наемным убийцам, совершившим в 60-х годах нашумевшие расправы над видными деятелями. А с этими убийцами заодно могли спастись и все остальные мерзкие подонки — чикагский садист Спек, «золотые мальчики из Аризоны», «Иисус-сатана» и его подручные и многие-многие им подобные.
Так оно и получилось. 20 февраля 1972 года в газете «Франс-суар» я прочел следующее сообщение: «Сирхан Сирхан — убийца сенатора Роберта Кеннеди, Чарльз Мэнсон — убийца Шарон Тейт — и его три соучастницы: Патриция Кренвинкель, Сюзанна Аткинс и Лесли Ван Гутен — и многие другие преступники не будут подвергнуты смертной казни, так как верховный суд Калифорнии отменил смертную казнь». Еще некоторое время спустя такое же решение принял Федеральный верховный суд США.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.