Перед концом русской истории

Перед концом русской истории

То обстоятельство, что политическая ориентация людей не зависит от их социального положения, становится самоочевидным. Уже никто, даже фанатики марксизма, не рискуют напрямую увязывать потенциальные возможности той или иной политической организации с ее классовой принадлежностью.

Если обратиться к результатам различных общенациональных выборов, окажется, что голоса избирателей распределяются вопреки пропорциям производственной структуры общества. Его деление на рабочих, крестьян и интеллигенцию, традиционное для всех статистических справочников, с 1989 года утратило какую-либо познавательную ценность. Для того, чтобы разобраться в том, каким образом формируются электоральные (избирательные) группировки, требуется не классовый, не партийный, не религиозный и даже не этнический критерий. Понять и на этом основании правильно прогнозировать политическое развитие РФ можно лишь при условии, если рассматривать современное “российское” общество под углом зрения доходности и имущественного положения его слоев.

Благодаря ваучерной приватизации и политическому расчленению страны общественное богатство, находившееся де-факто в совместной собственности нации, оказалось отчужденным от большей части населения. При этом совсем не важно, что изъятие имущества у ее владельцев носила неэквивалентный, безвозмездный, мошеннический характер. Никто никого не обманывал, так как почти каждый был рад обманываться.

Массовое сознание, как бы это ни показалось странным, было готово на нечестную игру. Дело в том, что к тому времени в обществе была начисто изжита потребность в коммунистической организации собственности и возникла страстная жажда в ее частной, эгоистической форме. Против денационализации не возражали ни “партия коммунистов”, ни “класс-гегемон”. Большинство испытывало потребность сыграть с государством в рулетку, вполне допуская любой, даже невыгодный результат, почему-то считая, что уж он-то никогда не будет среди неудачников.

В споре Парламента РСФСР с Президентом РСФСР, возникшем на рубеже 1991–1992 годов относительно метода приватизации, ваучеры на предъявителя победили именной чек, разумная осторожность была повержена коммерческой лихорадкой, рыночное жульничество восторжествовало над честностью и правом. Даже на референдуме весной 1993 года, когда социально-экономические последствия так называемых экономических реформ приобрели зримый облик, азартных игроков среди избирателей оказалось существенно больше, чем благоразумных сторонников реформ, и “партия радикал-либералов” с Ельциным, Чубайсом и Гайдаром во главе торжествовала победу.

Таким образом, не только частная собственность была обречена сменить общенародную, но и становилось неизбежным, что в результате приватизации меньшинству достанется все, у большинства же не будет ничего. Поскольку такой оборот дела предполагал принципиальное отрицание законности, общество вынесло смертный приговор и демократической организации власти, олицетворением которой были образованные в 1990 году Советы, власти, для которой законность является предпосылкой существования.

Равенство стартовых возможностей в новом экономическом механизме хозяйствования хотя и декларировалось, но исключалось в принципе. Общество должно было сразу приобрести чрезмерное неравенство в размере доходов и распасться на противоположные, враждебные по своим интересам группы, предопределив тем самым последовавшую за этим непрерывную череду экономических кризисов и государственных переворотов. В результате старое общество с уравнительной системой социально-экономических отношений, не предполагавшей возможность появления классового антагонизма, добровольно прекратило свое существование, сменившись обществом буржуазно-капиталистического типа.

Теперь в РФ возникла новая социальная общественная структура, основу которого составляет заведомо полярный уровень доходов. К средине 1996 года сложилась следующая картина. Примерно 7 процентов населения превратилось в пролетариат, лишенный всяких средств к существованию, очутившийся на социальном дне. Эта группа представляет собой класс абсолютной нищеты, по-русски — босяков. Слой общества, у которого динамика доходов существенно отстает от роста потребительских цен, и, следовательно, он находится в состоянии обнищания, достиг 68 процентов. У 24 процентов жителей материальное обеспечение растет быстрее, чем цены, и они могут быть отнесены к новому среднему классу. И лишь 1 процент населения действительно обогатился в результате денационализации собственности, присваивая себе более 30 процентов всех доходов, составив тем самым новый высший класс, иначе говоря — класс “новых русских”.

Говорить о том, что 75 процентов было одурачено “бандой Ельцина”, как это делают некоторые “крайне левые”, не приходится. Три четверти населения страны, которые должны были оказаться проигравшими, добровольно приняло участие в заведомой махинации под названием “народная приватизация”, отметая с порога все аргументы, которые изображали ее в истинном свете. Заявления политиков, расчеты экономистов, статьи и выступления публицистов, заранее предупреждавших о действительном характере последствий приватизации по Ельцину, были голосом, вопиющим в пустыне. Поэтому в стране нет ни обманщиков, ни обманутых. Каждый знал, на что он идет и чем рискует.

Трансформация социально-экономической структуры общественных отношений обуславливает и коренное изменение политической системы РФ. Одно вытекает из другого. Партийные программы, идеологические или философские концепции, соответствовавшие прошлым этапам развития страны, не имеют отныне никакой перспективы. Они столь же архаичны, как и смешны.

Всеобщие выборы парламента в 1995 и президента в 1996 годах отчетливо показали, насколько неосновательны претензии левой и правой оппозиций на власть, если они пытаются манипулировать воспоминаниями о прошлом, а не воспоминаниями о будущем. Выборы, в то же время, продемонстрировали эффективность новых лозунгов и технологических приемов мобилизации электората, если они опираются на новую социальную структуру населения, учитывая новую систему ценностей и интересов этих слоев.

К примеру, высший слой общества, класс “новых русских”, составляющий только 1 процент населения, на выборах получил 10 процентов голосов избирателей. Новому среднему классу, составляющему в обществе 24 процента, удалось получить примерно 30 процентов голосов, что, впрочем, является слишком слабым утешением. Единственный, кому досталась роль аутсайдера, оказался новый низший класс, получивший лишь 30 процентов голосов, имея 68 процентов в составе электората. Большая часть русского общества, как следует из этих цифр, разоряется не только в экономическом, но и в политическом смысле слова, составляя своеобразный плебс, у которого нет сил изменить что-либо в своем положении.

Нам уже доводилось писать о принципиальной несовместимости экономической стратегии, избранной вставшим на путь буржуазно-капиталистических отношений обществом, и политическими технологиями, которые привели к власти чиновников-коррупционеров, финансистов-ростовщиков, генералов-мародеров, предпринимателей-казнокрадов, политиков-предателей.

Органы власти, которые должны были бы всеми силами обеспечивать стратегические интересы России внутри и вне ее границ, действуют так, словно они представляют комитет по ликвидации России. Половина территории, населения и экономического потенциала уже не принадлежит стране, власть от них добровольно отказалась. Остатки России, названные Российской Федерацией, раздроблены на 89 квази-государств со своими президентами, правительствами, парламентами и законами.

Большая часть предприятий РФ либо не функционирует, либо работает вполсилы, разоряясь и попадая в финансовую кабалу иностранного капитала. Финансовая система полностью разложилась и вовсе не исключено, что наступающей зимой ее ждет катастрофа. Вооруженные силы и службы общественной безопасности утратили бое- и дееспособность. Сухопутные войска РФ имеют лишь одну полноценную дивизию; страна, таким образом, абсолютно беззащитна против любого внешнего врага. Этот скорбный для каждого русского список можно продолжать и продолжать…

Во всяком случае понятно, что власть, представляющая интересы лишь 1 процента населения и игнорирующая основополагающие интересы 99 процентов, может быть устойчивой только в одном случае — если эти 99 процентов не представляют действительной силы, если они разобщены и раздроблены.

Может возникнуть возражение — ведь существующий режим имеет поддержку и в среднем классе, экономическое положение которого улучшается. Подобное возражение неосновательно. Экономическая стабильность руководителей предприятий, мелких предпринимателей, рабочей и интеллектуальной элиты, из которых состоит средний класс, ничем не гарантирована. Более того, настойчивое продолжение политики правительства г-на Ельцина, основную роль в котором выполняют гг. Черномырдин, Чубайс, Лужков, Кох, Лифшиц, Златкис, Ясин, Мелекьянц, Березовский, Батурин, Мостовой и т. д., не оставляет русскому среднему классу никакой надежды. В не таком уж далеком будущем 24 процента должны разориться так же, как и 75 процентов в недалеком прошлом. Это лишь вопрос времени.

Поэтому в долгосрочном стратегическом отношении между средним и низшим классами русского общества нет принципиальных политических противоречий.

Противоречия заключаются в объективном несоответствии современной ситуации в стране архаичным партийным структурам; в буржуазном характере нового общественного строя и коммунистической форме, в которую облачилась значительная часть оппозиции, лидеры которой утратили способность к диалектическому мышлению.

Разве не ясно, что развитие социально-экономических и общественно-политических процессов управляется объективными законами. Они не подчиняются произволу отдельных индивидов. Сила, которой обладают “новые русские” состоит в том, что они овладели одной стороной процесса — меркантилизмом, преступной страстью к стяжательству; их бессилие в том, что они не способны придать капитализации страны форму национальной революции.

Буржуазно-капиталистическая фаза развития имеет созидательное начало лишь в том случае, если она дополняется национальным составляющим. Латинская Америка в Новом Свете, Арабский мир в Средиземноморье и Австро-Венгрия в Европе — яркие примеры того, что может произойти, если в странах, вставших на путь капитализма, не осуществляется национальной революции; все они распались, превратившись в периферию мировой истории, сателлитов великих держав.

Россия не исключение. Либо частное предпринимательство, основу которого составляет частный интерес и частный эгоизм, разнесут ее на тысячи мельчайших осколков, либо эти объективно существующие центробежные силы будут компенсированы центростремительной энергией воссоединения и централизации, которая обеспечивается национальной общностью, концентрируется в энергии русской нации. Неразумно руководствоваться правилами партийного подполья столетней давности — “сначала надо размежеваться, чтобы затем объединиться”. В судьбе государств действуют иные закономерности — после реального размежевания невозможно никакое объединение.

Что в состоянии сейчас воссоединить современную Россию? Это ее национальное русское ядро, которое имеет 89 процентов в населении РФ и 72 процента в населении Советской России (СССР). На новом историческом этапе развития России ее государствообразующему народу предстоит опять действовать в соответствии с принципом, который у Александра Васильевича Суворова, наполовину армянина, звучал так: “Мы русские — какой восторг!”

Выбора нет. Русским, которые должны политически консолидироваться, необходимо установить в своем собственном доме общерусский национальный порядок. В противном случае режим криминально-коммерческого космополитизма окончательно разрушит и разграбит страну и обратит все население в жалкое скопище нищих.

Если режим не в состоянии предотвратить национальную катастрофу, бремя спасения должна принять на себя сама нация. Поэтому Россия нуждается не в лицемерном общественном согласии, не в лишенном какого-либо смысла всепрощении, не в гармонизации интересов преступников и жертв преступления. Ее спасение в русской национальной революции, которая очистит Авгиевы конюшни страны от всей скопившейся в них нечисти.

Совокупность принципов, которыми руководствуется нация в целом в своем развитии, и является национальной идеей. Ее невозможно навязать или создать в камеральных условиях, словно партийную программу. Подобно тому, как музыка, создаваемая народом, лишь аранжируется композиторами (так считал Глинка), национальная идея, существуя объективно в общественном сознании, может формулироваться в области идеологии как миг творческого озарения. Критические моменты истории нации порождают таких деятелей, которым судьба дает необходимые слова и мысли, подобно тому как они в виде трактата появились из-под пера Сийеса, и в виде нот у Делиля во время Великой французской революции.

Стало общим местом характеризовать переживаемый Россией период как кризис или смуту. Ни тот, ни другой термин не передают сущность происходящего, являясь либо абстракцией, либо архаикой. Нет необходимости использовать метафоры, когда язык обладает точным определением.

Россия находится в состоянии революции, сводя счеты с предыдущим строем, полностью изжившим себя, и с властью, превратившейся в тормоз для следующей исторической фазы.

Послевоенные годы оказались для Советской России сгустком противоречий. С одной стороны, обществом были созданы гигантские производительные силы, особенно в интеллектуальной сфере, превратившие ее в одну из двух сверхдержав мира, с другой — они пришли в состояние конфликта с существующими производственными отношениями, “внутри которых развивались”. Но чтобы понять природу современной революции, необходимо точно определить характеристику строя, который ей приходится отправлять в небытие.

Социально-экономические, общественно-политические отношения, существовавшие между 1935 и 1989 годами, не описываются на том доктринерском языке, которым пользовался предыдущий режим, его толкователи или ревнители марксистско-ленинских и либеральных теорий. Ни о каком социализме, ни о первоначальном, а тем более “окончательном” или “развитом” не приходится говорить. Социализм оставался в России на том уровне, который он мог занимать в силу того, что владел лишь сознанием правящей страной номенклатуры, а в последние годы — только лицемерно использовался ею.

Риторический, схоластический, официальный социализм, составлявший “идеологию” режима, не соответствовал его содержанию. То, что режим думал или говорил о себе, что он называл “социализмом”, в действительности являлось высокоорганизованным, обобществленным, полностью огосударствленным феодализмом, если угодно “феодальным социализмом”.

Благодаря относительной молодости и огромному энергетическому потенциалу, сосредоточенному в России и в ее населении, русские добились колоссального подъема на сравнительно более низком уровне общественных отношений, чем великие нации Европы и США.

Что западные страны обеспечили при буржуазно-капиталистических формах, России удалось в условиях высшей фазы феодализма.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.