Глава 8 Соединенные Штаты Америки: противоречивая сверхдержава

Глава 8

Соединенные Штаты Америки: противоречивая сверхдержава

Все двенадцать послевоенных президентов США публично и энергично заявляли об исключительной роли Америки в мире[111]. Каждый считал аксиомой, что Соединенные Штаты бескорыстно стремятся к разрешению конфликтов и утверждению равенства всех государств, причем главным ориентиром и мерилом успеха должны быть мир во всем мире и всеобщее согласие.

Все президенты, к какой бы партии – демократической или республиканской – они ни принадлежали, – провозглашали, что американские принципы применимы для всего мира, о чем, вероятно, наиболее красноречивым (однако ни в коем случае не уникальным) образом выразился в своей инаугурационной речи президент Джон Ф. Кеннеди 20 января 1961 года. Кеннеди призвал страну «заплатить любую цену, вынести любое бремя, пройти через любое испытание, поддержать любого друга, воспрепятствовать любому врагу, утверждая жизнь и достижение свободы». Он не провел никакого различия между угрозами; он не определил никаких приоритетов, обуславливающих вовлеченность Америки. Особо он подчеркнул отказ от изменчивых расчетов традиционного баланса сил. То, к чему призывал Кеннеди, было «попыткой создания не нового баланса сил, а нового мира, где царит закон». Им должен стать «великий всемирный союз» против «общих врагов человека». То, что в других странах сочли бы за риторически красивую фразу, в американском дискурсе было преподнесено как определенная программа действий во всемирном масштабе. Выступая на Генеральной Ассамблее ООН через месяц после убийства Кеннеди, Линдон Джонсон подтвердил ту же безусловную глобальную приверженность:

«Любой человек и любая нация, которые стремятся к миру и ненавидят войну и готовы бороться за справедливое дело против голода, болезней и страданий, обнаружат рядом с собой Соединенные Штаты Америки – готовые идти с ними, готовые пройти вместе с ними каждый шаг на этом пути».

Такое чувство ответственности за мировой порядок и убежденность в незаменимости американской мощи, подкрепленные тем единодушием, которое лежало в основании морального универсализма лидеров, опиравшихся на преданность американского народа идеям свободы и демократии, привели к исключительным достижениям времен холодной войны и после нее. Америка помогла восстановить разрушенную экономику европейских стран, создала Атлантический альянс и сформировала глобальное сообщество ради безопасности и экономического партнерства. Она прошла путь от изоляции Китая к политике сотрудничества с ним. Она разработала систему открытой мировой торговли, которая обеспечивает эффективность и процветание, и находилась (как было в течение прошлого века) на переднем крае почти всех технологических революций того времени. Она поддерживала политику прямого участия в управлении как в дружественных, так и в противостоящих странах; она играла ведущую роль в формулировании новых гуманитарных принципов и, чтобы исполнить взятые на себя обязательства, с 1945 года проливала американскую кровь в пяти войнах и в целом ряде других случаев. Ни одна другая страна не исповедовала подобный идеализм и не обладала такими ресурсами, чтобы ответить на столь разные и многочисленные вызовы, как не обладала и способностью добиться успеха в столь многих случаях. Американские идеализм и исключительность были движущими силами при возведении здания нового международного порядка.

На протяжении нескольких десятилетий наблюдалось примечательное соответствие между традиционной верой Америки и историческим опытом и миром, в котором она оказалась. Для поколения лидеров, которые брали на себя ответственность за строительство послевоенного порядка, двумя великими свершениями были преодоление спада 1930-х годов и победа над агрессией в 1940-х. Обе задачи требовали определенных решений: в экономической сфере – восстановления роста и принятия новых программ социального обеспечения; в войне – безоговорочной капитуляции противника.

В конце войны Соединенные Штаты Америки, как единственная крупная страна, вышедшая из конфликта без особых потерь, производили около 60 процентов мирового ВНП. Тем самым открывалась возможность определять: лидерство – по практическому прогрессу, ориентиром для которого служат достижения Америки внутри страны; союзы – через вильсонианские концепции коллективной безопасности; управление – посредством программ восстановления экономики и демократических реформ. Холодная война была начата США как оборонительная мера для защиты тех стран, которые имели общие с Америкой взгляды на мировой порядок. Считалось, что их противник, Советский Союз, будто бы «отбился» от международного сообщества, в которое он в конце концов вернется.

Америку, следовавшую такому видению, поджидали столкновения с иными историческими взглядами на мировой порядок. С окончанием эпохи колониализма на международной арене стали появляться страны с различным историческим опытом, с другими культурами. Природа коммунизма усложнилась, а его влияние стало неоднозначным. Значительные трудности приводили к власти правительства и порождали доктрины, отвергавшие американские концепции внутриполитического и международного мироустройства. Как ни велики были американские возможности, очевидной становилась их ограниченность. Настоятельно требовалось определить приоритеты.

Столкновение Америки с этими реалиями подняло новый вопрос, который перед США до той поры не вставал: является ли американская внешняя политика историей с началом и финалом, когда возможны окончательные победы? Или же она представляет собой процесс, обусловленный необходимостью отвечать на постоянно возникающие вызовы и справляться с ними? Есть ли у внешней политики цель или же это процесс, не имеющий завершения?

Отвечая на эти вопросы, Америке пришлось проходить через болезненные и неприятные споры и преодолевать внутренние расколы, связанные с определением сущности своей роли в мире. Все это было оборотной стороной исторического идеализма. Очерчивая рамки вопроса о мировой роли Америки в качестве проверки нравственного совершенства, она подвергала себя за свои неудачи суровой критике – что порой оказывало сильнейшее воздействие. Упования на финальную кульминацию прилагаемых усилий – безопасный, демократический, основанный на правилах мир, какой предсказывал Вильсон, – зачастую плохо соотносились с ожиданиями внешней политики как постоянного стремления к возможным, обусловленным конкретными обстоятельствами целям. Учитывая то, что почти каждый президент настойчиво заявлял, что Америка исходит из универсальных принципов, в то время как все прочие страны преследуют лишь национальные интересы, Соединенные Штаты рисковали испытать такие крайности, как перенапряжение и разочарование провалом.

После окончания Второй мировой войны, в процессе поисков своего видения мирового порядка, Америка начала пять войн, преследуя громадные цели, первоначально принятые почти единодушно общественностью, однако затем общество резко расходилось во взглядах – причем нередко балансируя на грани насилия. В случае трех таких войн поддержка истеблишмента внезапно сменялась готовностью согласиться с программой фактически безоговорочного одностороннего отступления. Трижды за срок жизни двух поколений Соединенные Штаты, «меняя коней на переправе», выходили из войн в самый разгар боевых действий, охарактеризовав их как не отвечающие преобразованиям, либо неправильно спланированными или недостаточно обоснованными: в случае Вьетнама это произошло в результате решений конгресса, в случаях Ирака и Афганистана – по указанию президента.

Победа в холодной войне сопровождалась изначально свойственной Америке двойственностью. Соединенные Штаты старались обрести свой дух в моральной ценности прилагаемых усилий, для которой с трудом отыщутся исторические параллели. Но либо поставленные Америкой цели были невыполнимы, либо Америка не следовала стратегической линии, совместимой с достижением таких целей. Критики станут приписывать эти неудачи недостаткам, моральным и интеллектуальным, лидеров Америки. Историки, вероятно, придут к выводу, что они проистекают из невозможности разрешить неоднозначность, связанную с соотношением силы и дипломатии, реализма и идеализма, власти и легитимности, – той самой двойственности, которая пронизывает все общество.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.