Лихость Команды вооружает ее для будущей доблести

Лихость Команды вооружает ее для будущей доблести

Дополнение шестое к главе

О новых государствах, приобретаемых собственным оружием или доблестью

Великим подвигом слабого мужа стало умение завладеть и повелевать пространством, закрепив случайный успех. Власть, некогда удачно взятая, в дальнейшем разыгрывают как повторный захват. Гений Команды гонит ее к внутренним ограничителям, экспортируя нарастающие трудности вовне.

глосса а: В мейнстриме «строительства российской рыночной демократии» считалось, что Запад заплатит за все – за буржуазность, за рынок, за либерализм. (Блеф Януковича с ЕС в 2013 году повторил наш тогдашний расчет в запоздало-гротескной форме.) Проблема заострялась: внутри страны мы победители, но сидим без денег и их негде взять. Надо было найти прочную стратегическую связку Победа– Финансы-Власть.

До конца 90-х в РФ нет понимания и интереса к внешнему миру. Узок был круг людей, с миром связанных: те, кто торгует, кто выбивает и продлевает кредиты Мирового банка… Как вдруг в 1999-м участь Югославии (встык антикремлевскому делу Bank of New York) показали, что внешний мир есть и он крайне опасен. Отлагающийся Кавказ, сам по себе неопасный, открыл грозные мировые дебаты о внешнем контроле над Россией.

Срочной задачей стало превратить РФ в контролера самой себя. Суверен контроля должен быть равномасштабен мировому сообществу и им признан. Но откуда взять суверенную силу в слабом, неработающем государстве? Народ на роль суверена не подходил. Утопия самоконтроля слабых подвела к суверенной демократии Кремля как мирового контролера России. Ведь избирательно-политическая машина, собранная внутри страны, хороша была не только против врагов Ельцина. Машина доминирования над конкурентами, суверенная демократия — машина сдерживания с входом в мировую повестку.

Когда догадка верна, тут и карта ложится в руки – конъюнктура подтвердила интуицию. Нефть и газ растут в цене, Запад реструктурирует долги в обмен на их опережающую выплату (яркий сигнал респектабельности). Вопрос о внешнем контроле над Россией отныне был снят, поскольку появилась Команда – суверенная сила глобальных масштабов. Сдерживание ею опасной России стало мировой константой – фактором предсказуемости и останется им, пока власть Команды безальтернативна.

Государственный суверенитет – это сверхдоходный респектабельный бизнес, пока не подвергся атаке внутренних рейдеров, требующих доли либо переуступки.

Эффективная гегемония не должна ограничиться единожды выигранными выборами – Команда не смеет уходить! Как бессознательное правящих Элит, их резервное я, возникает слабый субъект форсированного радикализма.

Сегодня резервное «я» стало единственным и последним.

Команда, которая возвращает «место России в мире», на деле подыскивает ей новую и не обычную должность – обслуживание мировых рисков как вид правления. Страна не столько берется под государственный контроль (к этому слабая государственность непригодна), сколько вводится в мировую игру изначально обездвиженной.

Вторую глобализацию стимулируют порождаемые ей пузыри на мировых рынках: Система РФ – стойкий финансово-политический пузырь, или сверхпузырь.

глосса б: Система РФ нуждается, чтобы ее орудия отвечали мировым стандартам, она их не ищет в архаике. Архаизмы лишь ингибитор для тугодумных масс. Слабой власти требуется сильный козырь, и он не может не быть мировым.

Тут и развилка стратегий. Можно начать внедрять в архаику чужие экономические уклады, собирая из них имперскую силу. Так граф Витте на западные кредиты перестраивал Империю в машину борьбы на Западе – евразийский kludge, стянутый Транссибом. Таким же было кремлевское мышление поначалу, но не здесь теперь его главная ставка: старый путь известен и ввиду мировой конкуренции не даст скорых успехов.

В поисках инструмента предстоит выйти вовне и ходом с пространства РФ – единственного места, где универсум слабости монополен, – вступить в Большую игру. Попытки делались Кремлем не раз в 2001-м, 2007–2008-м, 2013-м годах. Сценой новой попытки станет Четырнадцатый год.

Как это может выглядеть реально, трудно представить. Запоздалая постсоветская ирредента? Ее так много обсуждали впустую, что она превратилась в фальш-мишень. Зато Украина вдруг оживила сюжет, а в Средней Азии готовятся к сезону государственных похорон.

Впрочем, выход может найтись вне постсоветской зоны. Где ему быть, зависит от ураганных фронтов, карт которых не предскажу. Но ведь не бывало прежде и столь азартных игроков, как Система РФ.

Наша слабость обманчива. «Россия не сверхдержава», о да (это сам Путин сказал). С точки зрения классической стратегии слабость делает неопасным. Но нас наша слабость толкает к скачку наружу.

Я говорю не о человеке, не замысле, но о неминуемости импровизации. Стратегия суверенной слабости спешит отмобилизоваться перед мировой игрой, ведь только Большая игра истинно волнует Систему. Мобилизации Четырнадцатого года – вот известнейшая разновидность самосбывающегося прогноза.