Царь

Царь

Итак, держа Россию на грани жизни и смерти, татаро-монголы создали из нее особую нацию, которая начала смотреть на себя как на единую семью, целью которой было выживание. Но семье нужен единый глава, единый, а не несколько. Иначе стало бы уже несколько семей, и не было бы гарантии их совместного действия. Таким началом был царь-самодержец. Самодержавие создавалось несколько веков, и в этот период народ в массе своей безусловно поддерживал кандидатов-самодержцев, с пониманием относясь к их жестокой борьбе со всеми суверенитетчиками.

Однако монархия, основанная на престолонаследии, имеет существенный дефект — дети могут не повторять родителей. Отец мог быть рабом своего народа и отдавал ему все, а сын или внук порой оказывался придурковатым романтиком рыцарских эпох, да еще и западного толка, да еще и дураком вдобавок. И не было закона избавиться от неудачной шутки природы. Приходилось русским каждый раз что-то придумывать. Если возьмем глав и наследников императорского рода России и посмотрим, какой смертью они закончили свой путь, то статистика будет довольно поучительная.

1. Петр I — своей смертью.

2. Алексей Петрович, наследник — убит отцом.

3. Екатерина I — своей смертью.

4. Петр II — своей смертью.

5. Анна Иоанновна — своей смертью.

6. Иоанн Антонович — убит конвоем.

7. Анна Леопольдовна, правительница — умерла в тюрьме.

8. Елизавета — своей смертью.

9. Петр III — смещен гвардией, убит.

10. Екатерина II — своей смертью.

11. Павел — убит гвардией.

12. Александр I — своей смертью.

13. Николай I — своей смертью? (покончил с собой?).

14. Александр II — убит революционерами.

15. Александр III — своей смертью.

16. Николай II — убит революционерами.

17. Алексей, наследник — убит революционерами.

С 1721 года, когда Петр объявил себя императором, по 1917 год, за 196 лет империи, из 17 человек, имевших непосредственное отношение к ее управлению, своей смертью умерло всего 9 человек, если считать и Николая I, то есть чуть более половины. А другая половина оказалась России так или иначе не нужна. Среди убитых были и явно невиновные, скажем, дети, но и явные идиоты, чья глупость и явилась причиной их смерти.

196 лет на 17 человек — это менее 12 лет на каждого или 14 лет на тех, кто действительно правил. Для такого срока 50-процентная вероятность смерти — это много. Должность российского императора была опаснее должности летчика-испытателя или космонавта.

И заметьте, ни в одном случае не было того, что, например, обычно и на Востоке и на Западе — не было убийства с целью захвата трона претендентом. Смещали императора силы более мощные, чем претендент. Можно было бы говорить об интриге Екатерины II против Петра III, но с того момента, когда он подписал свой первый указ, Россия подписала ему смертный приговор и судьба его была уже предрешена и без Екатерины.

Так ли уж нельзя умом понять Россию, как это казалось поэту? Наверное, нельзя, если мерить ее не своим русским аршином, а западным.

Чтобы понять разницу в образе мыслей россиян и народов Запада, нужно учесть следующее. Любую страну Запада можно образно представить в виде гостиницы. Люди живут каждый в своем номере и платят за него ими же избранной администрации гостиницы за охрану и обслуживание, т. е. то, что в государстве называют налогами. Существует основной договор между администрацией и жильцами (Конституция страны) и правила (законы), в которых оговаривается, кто что и кому должен. Жильцы могут быть патриотами своей гостиницы, но при этом не вызовет недоумения и их переезд в другую гостиницу или случай, когда охранник гостиницы, законно расторгнув договор с администрацией, перейдет на службу в другой отель. Абсолютно естественно, что одни живут в бедных номерах, другие в комфортабельных. Каждый оберегает неприкосновенность своего номера (мой дом — моя крепость) и личную свободу как от остальных жильцов, так и от администрации.

В своей весьма ценимой личной свободе житель стран Запада привык ориентироваться на себя, на свою активность и предприимчивость. Он не ждет ничего особенного от своего правительства: если оно защитит его жизнь от внешнего врага и уголовника, то и это хорошо. Причем не важно, как оно это сделает, лишь бы сам житель не пострадал или пострадал в минимальной степени. В своих делах он требует, чтобы никто не вмешивался, не ограничивал его свободу, не мешал ему. Заплатил налоги — и отстаньте! Он в делах коммуникабелен, для получения какой-либо выгоды легко сходится с другими людьми. Но он и при этом остается индивидуалистом, его мир сосредоточен в нем самом.

Мировоззрение русских совсем другое.

Татары сбили нас в одну семью, научили истинной демократии, и мировоззрение наше приняло формы мировоззрения члена огромной семьи, русские перестали рассматривать свое государство, как гостиницу, они стали смотреть на него, как на огромный дом с многочисленной, но очень близкой родней. Во главе семьи, естественно, стоял отец — царь или правительство. В связи с этим доверие к ним было полнейшее: действительно, не может же отец что-либо делать в ущерб собственной семье. И те цари и правительства, которые это понимали, достойно играли свою роль.

Причем действительными и полноправными членами семьи в старые времена рассматривались только так называемые простые русские, т. е. по тем временам — крестьяне, и, разумеется, сам царь. Люди, занимавшие промежуточное положение между царем и крестьянами, особенно чиновники органов управления государством, тоже считались членами семьи, но не совсем полноценными. «Народом — миром» крестьяне считали только себя.

Ведь первыми чиновниками государства были воеводы, бояре, дружинники — те, кто организовывал народ и управлял им при военной опасности. А эти люди в те времена очень часто были не только пришлыми, но и просто иностранцами, служившими князю или царю по найму. Возможно, поэтому к ним и впоследствии сохранилось несколько недоверчивое отношение. Поэтому крестьяне и купцы обращаясь к великому князю или царю, подписывались «сирота твой», а дворяне «холоп твой».

Нужно напомнить, что до самого конца Российской империи царь ко всем обращался на «ты», в то же время ему говорили: «Вы, Ваше Величество». Говорили все, кроме крестьян, которые вели себя с царем, как с отцом, несколько фамильярно, обращаясь к нему: «Ты, царь».

Николай I как-то объезжал Россию, и в очередной деревне к нему вышли крестьяне с хлебом и солью. Бедный староста, зубривший приветственную речь, при виде царя сумел произнести только первые три слова: «Царь, ты столп…» — и его заклинило. Он снова начинал: «Царь, ты столп», — и снова забывал, что дальше. Наконец Николаю надоело: «А ты бревно», — сказал царь, забрал хлеб-соль и закончил этим митинг.

Тем не менее, и чиновники и офицеры — все были членами семьи. О каких-либо договорных отношениях с царем и речи не могло быть — ну, кто же в семье договаривается с отцом? Дескать, я тебе плачу определенную сумму, а ты меня защищай, или — ты мне плати определенную сумму, а я буду защищать семью. В семье это немыслимо, в семье это естественная обязанность и тех, и других. В этом незаметное, но резкое различие с Западом.

Когда Россия, объединяясь в семью вокруг Москвы, стала крепнуть, к ней с окраин от татарских границ стали стекаться крестьяне. Великий князь Московский ни о чем не договаривался с вновь прибывшими детьми — он давал им землю, давал семена, если мог, а то и скот, ничего не требуя взамен. А что может потребовать отец за исполнение своего долга перед детьми? Но когда приходила пора защитить семью, то царь и брал у крестьян столько, сколько было нужно, включая и их самих. И почему он это делал, было всем понятно. А как может быть в семье иначе?

В Москву приходили князья и бояре из других княжеств. Князь и с ними ни о чем не договаривался, а ставил их в строй. Но по тем временам для содержания одного воина требовался труд не менее десяти-тридцати крестьянских семей. Поэтому князь закреплял за своими дворянами крестьянские семьи, эти семьи дворян кормили, их трудом дворяне вооружались, нанимали дополнительно солдат и защищали под руководством князя или царя этих же крестьян.