10 января, воскресенье

10 января, воскресенье

Комната была маленькая, низкая, скорее не комната, а комнатушка, где умещался узкий сундук, на котором разложили видавший виды матрац, а сверху бросили такое же нищенское, куцее одеяльце. Подушки не было. Рядом, у окошечка-амбразуры, ютился фанерный столик, два табурета и буржуйка, но в комнатке было прохладно, даже холодно. Огонь в буржуйке давно погас, дрова прогорели. Женщина, вошедшая в комнату, принесла дров, сунула пару полешков в печку, где, к счастью, еще тлели угольки, нагнулась и начала дуть. И, лишь когда веселый огонек побежал по сухому дереву, задорно затрещало, запрыгало внутри пламя, потянулось по комнатке тепло, только тогда отодвинулась она от печурки и повернулась к сундуку, где закутавшись в одеяло, покойно лежала маленькая, точно ребенок, старушечка.

— Пора вставать, матушка, просыпайтеся!

Марфа заворочалась и показала лицо.

— Здравствуй, Наденька, ангела тебе хранителя!

— Как вы спали, матушка?

— Спаси Господи! — отозвалась старушка. — Во снах, милая, вся во снах! Где я только ни была, летала по белу свету, переносилась с места на место.

— Ну и ладненько, — улыбнулась Надя. — Поднимайтеся! Умыться надо, причесаться. Я вам новое одеяльце принесла, а отец Василий подушечку передал.

Здесь, на окраине Коломны, пристроил бывшую узницу местный протоирей, пристроил временно, пока не выхлопочет надлежащие документы, а без документов селить в центре боялся. Ведь если наткнется на немощную милиционер или донесут соседи, моментально выселят молитвенницу из города, а могут за бродяжничество и к ответственности притянуть. Пусть на окраине, под присмотром доверенных людей, месяцок-другой тихонечко поживет.

Марфа села на своей невзрачной постели, свесила не по возрасту крохотные ножки и развернулась к Наде. Лицо ее сияло, и то, что глаза были закрыты, делало лицо это еще более чистым, милым и непорочным.

— Давай умоемся, что ли!

— Вот водичка, я ее согрела, — Надя подставила ближе тазик с теплой водой.

Марфа поболтала в нем рукой и стала умываться, а губы ее шептали и шептали молитвы. Отмаливала она всех заблудших.

Своими маленькими ладошками Марфа аккуратно зачерпывала воду.

Надя хлопотала у печки, но втихаря посматривала на слепую женщину: «Вот же послал Бог нам благодатного человека!»

После умывания заботливо промокнула старушке личико и руки.

— Я тут сухариков ванильных принесла, с чайком покушаем.

— Давай-ка сперва помолимся, если вместе молиться, молитва вдвое крепче станет! — учила старица. — Меня на пол, Наденька, ссади, и на колени, на колени!

Надя бережно перенесла женщину-инвалида на пол, и Марфа начала громко взывать к Господу, отбивая низкие поклоны, и никого, кроме Господа Бога, для нее уже не существовало.